«Ждём закручивания гаек». Антрополог Дмитрий Громов, изучающий российские субкультуры — о феномене «ЧВК Рёдан»
Фото: РЕДАН / Вконтакте, Коллаж: «Вот Так»
Антрополог Дмитрий Громов — один из главных исследователей субкультур в России и автор книги о «движении» АУЕ, которое он считает моральной паникой. «Вот Так» поговорил с ученым о том, как мем про «ЧВК Рёдан» привел к задержаниям сотен подростков по всей стране, и к каким последствиям может привести эта история.
Что такое «Рёдан» и с чего все начиналось
Если говорить коротко, то как бы вы описали «ЧВК Рёдан»?
Это фан-сообщество, фэндом, они любят мультфильмы в стилистике аниме и комиксы в стилистике манги. У каждого из нас в социальной сети прикреплены сообщества по интересующим нас темам. У подростков таких сообществ еще больше.
Фан-сообщества могут образовываться вокруг конкретного фильма или персонажа. Поклонники группируются вокруг площадок в социальных сетях, здесь выкладывается интересная информация. Здесь много занимаются художественным творчеством. Например, вчера состоялся конкурс фан-артов по итогам конфликта с «Рёданом».
Соответственно, для подростков и молодежи это способ провести время. Иногда на стенах фан-сообществ появляются объявления о встречах офлайн: они надевают соответствующую одежду и идут увидеться друг с другом в ближайшем ТЦ. В ТЦ «Авиапарк» (где случилась драка между «ЧВК Рёдан» и футбольными фанатами) собирается много молодежных компаний со всей Москвы, это довольно популярное тусовочное место.
Дмитрий Громов. Фото: Facebook
Стоит ли «ЧВК Рёдан» называть группировкой, субкультурой или как-то ещё?
Я не стал бы называть ее субкультурой. Классическая субкультура — это то, где люди задействованы в какой-либо совместной деятельности. Например, ролевики занимаются ролевыми играми, они посвящают этому много времени. А эти просто общаются, ходят на сходки и смотрят дома мультики. Хотя, с другой стороны, у них есть субкультурная одежда, они работают над собственным внешним видом. Но все-таки, думаю, это не субкультура.
Почему видео с дракой в ТЦ «Авиапарк» так разошлось?
Надо сказать, что фудкорт в ТЦ «Авиапарк» и раньше упоминался в хрониках криминальных происшествий — здесь неоднократно происходили конфликты с участием приезжих. Видимо, поэтому под видео, которое дало толчок информационному резонансу, появились в комментариях националистические лозунги — на новость об очередной драке пришли посторонние люди.
Изначально в конфликте были ребята, в общем-то, миролюбивые: анимешники, смотрят мультики, наряжаются в субкультурную одежду. Конфликт, связанный с ними, тоже был пустяковым. На съемке видно, что они [анимешники] не виноваты — до них кто-то докопался. И вдруг произошел такой мощный резонанс, что я подобного даже и не припомню. Я думал, что это связано с 24 февраля: на годовщину начала войны силовики ждали каких-то экстремальных выступлений, и когда в информационном пространстве появились какие-то странные, непонятные неформалы, на них обратили внимание — стали эту тему разрабатывать.
Как так вышло, что обратили внимание именно на неформалов? Это же девочки и мальчики с цветными волосами. После сообщений из России появились новости о том, что «ЧВК Рёдан» есть в Беларуси и Украине.
В Беларуси и Украине — понятно почему. Мультик же японский, его смотрят во всем мире, речь идет о сериале и комиксах (манге) Hunter × Hunter. Нравится и мальчикам, и девочкам. Поклонники есть и в Европе, и в Америке, и, конечно, в Азии, но полиция нигде почему-то с ними не борется.
В этой ситуации просматриваются стереотипные формы распространения слухов: у нас в России начинают говорить, что это украинские спецслужбы сделали, а у них — что российские спецслужбы. Мы такое уже много раз видели на примере того же «движения АУЕ».
Кто же на самом деле участвовал в драках?
Узнав о том, что в торговых центрах есть «страшные неформалы», молодежь организовалась. Я это называю эффектом отложенного подросткового активизма. Когда происходит что-то медийное, а подростки в этом не успевают поучаствовать, через день-два они собираются это событие повторить.
Фото: Поколение Редан / Telegram
Государство заигрывает с базовой потребностью
У меня складывается впечатление, что медиа будто не понимают, о чем они пишут, когда говорят о «ЧВК Рёдан».
Да, они не понимают и сознательно искажают информацию. Я приведу пример. После драк, начиная с 24 февраля, пошли массовые задержания в разных городах. И по видео, фотографиям и рассказам очевидцев становится ясно, что задерживали, во-первых, любых неформалов, не связанных с «Рёданом», во-вторых, посторонних подростков — видимо, из тех, кто пришел наводить порядок: задержанные стоят чуть ли не в спортивных штанах.
Полиция устраивала рейды в торговых центрах и задерживала всех, кто там оказывался. Но журналистами эти новости преподносятся так, будто задерживают именно «боевиков ЧВК Рёдан». У обывателя складывалось впечатление, что эти самые «боевики» целенаправленно выходят на массовые акции, нападают на прохожих. В то же время мы видим, что нападают не они — жертвами нападения являются они сами.
Например, в Петербурге в торговом центре «Галерея» двое подростков попросили одного «пояснить за шмот», то есть, видимо, с пристрастием поинтересовались у неформала, почему на нем одежда «с пауком». Соответственно, двое были задержаны: выясняется, что это два хулигана, которые напали на неформала. Но сообщение дается в общем списке происшествий, описывающих опасность «ЧВК Рёдан».
В том же ряду — сообщения о задержаниях неформалов в Новосибирске, Казани, Ростове-на-Дону. Создается впечатление, что это все преступники, хотя здесь могут быть любые люди. Какое-то казанское издание сообщает: «участники “ЧВК Рёдан” не сдаются, они забивают новые стрелки и организуют новые сходки».
Журналисты прилагают скрины переписки в качестве доказательств. Там сообщение с сердечками: «Где мы теперь будем собираться, друзья?» И ответ: «Место для новых встреч уже заготовлено». То есть обычный диалог преподносится журналистами как «сходка» и «стрелка». Эти слова имеют определенный криминальный контекст. С помощью таких инструментов создается ощущение, что где-то есть масса преступников, которые ждут и готовятся захватить нас и наших близких.
Так происходит формирование образа врага?
Да, создается образ врага, ощущение опасности, что это вот такое криминальное нечто.
Нарратив такой, что государство придет и защитит всех?
Да, и государство уже защищает — оно производит массовые аресты.
Это заигрывание с базовой потребностью безопасности, которую предоставляет государство?
Да, и сразу видно, что это сработало. Очень хорошо повлияла аббревиатура «ЧВК». Понятно, что после «Тимура и его команды» компании мальчиков назывались «штабами», потом в 1960-е — «шайками», в 1990-е — «бригадами». Все мы помним это, никто такого не боялся. ЧВК сейчас — то же самое. Это мальчишеский романтизм.
Рядовой слушатель и читатель воспринимает это по-другому. Мы знаем, что есть ЧВК «Вагнер», оно во всех стреляет, всех побеждает, оно брутальное и страшное. А оказывается, что ЧВК есть еще и в нашем ближайшем торговом центре. А туда ходим мы, наши дети и внуки. Они такие же опасные, как и «Вагнер». Происходит такое переключение на ощущение опасности.
Если мы говорим, что «Рёдана» не существует как сообщества и субкультуры, то почему стали появляться сообщества «анти-рёдан»?
А это тот самый эффект отложенного участия подростков. В «анти-рёдан» участвуют тоже подростки. У них появилась информация, что «Рёдан» — это злые хулиганы, поэтому нужно наводить порядок.
Конфликты с неформалами — давняя традиция. Редки случаи, когда неформалы дают достойный отпор: обычно эти случаи переходят в легенды и передаются из поколения в поколение. Чаще неформалы — это мальчики и девочки из образованных семей, драться они не умеют и они не очень агрессивные. Если, конечно, не брать течения типа скинхедов. Но у нас это больше исключение.
Почему вообще власти реагируют запретами и проверками на появление любых сообществ?
Лично я склонен думать, что сверхмощный информационный резонанс такого незначительного события был обусловлен тем, что 28 февраля президент РФ выступил на заседании коллегии ФСБ России и заявил о необходимости усилить борьбу с молодежным экстремизмом. Думаю, тема опасных неформалов в черном возникла в рамках информационной подготовки этого выступления.
Но, конечно, одними только интересами пиар-команды президента все не ограничивается. Здесь целый ряд факторов, обусловливающих столь мощный информационный резонанс.
Во-первых, как я уже говорил, 24 февраля тревожно ждали какого-то экстраординарного события. Во-вторых, у нас есть давняя привычка воспринимать неформалов как нечто опасное.
Поскольку в странах Запада субкультурность развивается на протяжении уже примерно четырех поколений (то есть там есть уже и прадедушки-неформалы), они привыкли и поняли, что это не страшно. У нас в советское время неформалов опасались: собственно, поколение перестройки было первым поколением, которое стало относиться к неформалам терпимо. Те, кому больше 50-ти лет, неформалов в целом не понимают и, соответственно, боятся.
Поскольку люди старшего возраста находятся на руководящих должностях, то они и задают тон. Они еще и интернета боятся. Например, такая закономерность была видна в случае с «движением АУЕ»: подростки и молодежь понимали, что в рисовании криминальной символики на партах ничего страшного нет и оценивали опасность скорее иронически, а вот люди старшего возраста воспринимали угрозу на полном серьезе. Чем старше был человек, тем ему становилось страшнее.
Фото: Поколение Редан / Telegram
Что такое моральная паника
Такое пристальное внимание СМИ и властей к пустяковой драке — это проявление моральной паники?
Это однозначно она. Моральная паника — всплеск общественной тревожности, связанный с появлением некой мнимой опасности, угрожающей моральным устоям. Носители этой опасности (например, какая-то группа молодежи) объявляются «народными демонами», двигателями моральной паники являются «моральные предприниматели» — организации, группы или отдельные люди, институционально или личностно заинтересованные в борьбе за восстановление моральных устоев.
Моральная паника может использоваться для государственной пропаганды или еще для чего-то?
Я считаю, что на сегодняшний день она уже была использована — сделано заявление о необходимости борьбы с молодежным экстремизмом — и дальше будет не нужна. Поэтому тему, скорее всего, замнут. Может, пара-тройка человек станут фигурантами уголовных дел. Например, сильно рискует так называемый лидер «Рёдана», им объявлен создатель сообщества вконтакте. Там какой-то человек по имени Али, его вроде уже задержали. Надеюсь, что от этого дела не пострадает много людей. Сейчас это укладывается в общую тенденцию по наведению контроля со стороны властей, поэтому ждем закручивания гаек.
В соцсетях «анти-рёдан» публикуют видео, где неформалов в футболках с аниме заставляют извиняться, угрожают им перцовыми баллончиками. Какой усредненный портрет «рёданца» и «анти-рёданца»?
Средний портрет «рёданца» — длинноволосый парень или девушка, лет 16-ти. А «анти-рёдан» — это гопники, которые избивают неформалов. Как сказал кто-то из журналистов: это очередной случай классического конфликта между неформалами и качками. Неформальная молодежь всегда была объектом непонимания и агрессии. Было это и в 1980-е годы. Теперь — все реже, к неформалам привыкают, это цивилизационный процесс. Но случаются и вспышки, подобные случаю с «ЧВК Рёдан», когда из-за вброса информации вновь обостряется напряженность.
Может ли пристальное внимание со стороны СМИ подогреть конфликт между гопниками и анимешниками? Может быть, снова станет страшно надевать аниме-футболки в России?
Может быть. Вообще, многое становится страшным в России, хотя раньше это казалось нормальным. Я надеюсь, что в связи с полной глупостью происходящего в полиции при задержании дадут по «отеческому совету» задержанным и никого не тронут.
Может ли из-за этого случая произойти радикализация молодежной активности? В принципе, есть такой эффект, что по итогам моральной паники новые участники молодежных движений начинают вести себя так, как им «предписывают» журналисты и чиновники. Но, думаю, в современных условиях этого не произойдет. Обстановка в стране очень напряженная и неформалы просто станут более незаметными.
Для чего государству вообще нужны в медиаполе эти культуры типа АУЕ и «ЧВК Рёдан», которых, в общем-то, и не существует в реальности?
С перспективы прошедшего времени по АУЕ мы видим, что закон о нем работает. В 2022 году было заведено около 100 дел, я ознакомился примерно с тридцатью по публикациям в СМИ. Там не были речи о подростках. Один раз девочки запостили что-то не то, их поругали и дали штраф.
Остальные дела касаются взрослых уголовников. Между ними есть неформальные отношения, и следование этим отношениям (например, передача материальной помощи авторитетным ворам) теперь трактуется как следование правилам экстремистской организации «движение АУЕ». То есть в случае с АУЕ репрессивный закон сначала преподносился как инструмент борьбы с криминализацией молодежи, а сейчас используется для разрушения профессиональных криминальных сообществ. Возможно, он для этого и задумывался с самого начала, не знаю. По крайней мере, об этом никто не заявлял.
А в случае с ЧВК?
Предлагаю пока не гадать на кофейной гуще. Пока мы видим, что заявлено об усилении борьбы с молодежным экстремизмом. Что будет дальше — посмотрим.
