«Твой отец жив, только об этом не надо говорить»: современная опера о сталинских репрессиях
Премьера оперы «Твой отец жив, только об этом не надо говорить» в Музее истории ГУЛАГа. Москва, Россия. 1 июля 2022 года. Фото: Алексей Смирнов
В пятницу, 1 июля, в Музее истории ГУЛАГа состоялась премьера документальной оперы композитора Даниила Посаженникова и художницы Анны Костриковой. Основой для оперы стали воспоминания Валентины Демидовой, дочери репрессированного в 1938 году физика Георгия Демидова. Почему это произведение оказалось весьма своевременным и решительным — в материале «Вот Так».
Надо иметь определенную храбрость, чтобы ставить политически окрашенную оперу ровно в тот момент, когда в Москве массово меняют руководство экспериментального театра на провластных функционеров. Это, конечно, совпадение — но тем сильнее оно подчеркивает фон, на котором разворачивается новая постановка проекта «Геометрия звука».
Премьера оперы «Твой отец жив, только об этом не надо говорить» в Музее истории ГУЛАГа. Москва, Россия. 1 июля 2022 года. Фото: Алексей Смирнов
Коллектив, известный концертами и перформансами, проведенными в непривычных для академической музыки местах — на железнодорожном вокзале, обувной фабрике, в стеклянном лифте Мультимедиа Арт Музея, — для своего последнего на данный момент акта выбрал поистине символичное пространство.
Павильон в Саду памяти Музея истории ГУЛАГа — сооружение, которое походит скорее на лагерный деревянный барак, а не милую и помогающую на время забыть все горе этого мира беседку. Вполне под стать сути произведения.
Премьера оперы «Твой отец жив, только об этом не надо говорить» в Музее истории ГУЛАГа. Москва, Россия. 1 июля 2022 года. Фото: Алексей Смирнов
«Твой отец жив, только об этом не надо говорить» можно смело вынести за пределы драматического жанра. Это, скорее, хоррор. Воплощение отдельно взятого, частного ужаса, пусть и разворачивающегося в катастрофическую эпоху всеобщего террора и последующих реабилитаций, порой более долгих, чем сам лагерный срок. Либретто оперы сконструировано из воспоминаний Валентины Демидовой — дочери харьковского физика, инженера-конструктора и писателя Георгия Демидова, ученика Льва Ландау и друга Варлама Шаламова.
Демидов, обвиненный по доносу в троцкизме и арестованный в феврале 1938 года за «контрреволюционную деятельность» (печально известная статья 58-10 УК РСФСР), в общей сложности пробыл в заключении два десятилетия.
Первоначально Демидов получил восемь лет исправительно-трудовых лагерей. В 1946 году, почти по истечении срока, за способ восстановления уже отработанных электрических лампочек ему пообещали досрочное освобождение. Демидов организовал новое производство лампочек и принял руководство предприятием. Начальство колымского Дальстроя за решение важнейшей проблемы осыпали чинами и премиями, а Демидову обещанную свободу заменили на «костюм из фонда “американской помощи”». Лагерная администрация посчитала гуманитарную помощь из поставленных по ленд-лизу товаров достаточным вознаграждением за новаторский инженерный труд.
После отказа от такой «награды» Демидову прибавили еще 10 лет срока, обвинив в «антисоветской агитации», и отправили в Республику Коми, в Интинский ИТЛ. Сам ученый, не веря, что выйдет на свободу живым, отправил жене телеграмму о своей смерти от чужого имени. Жена не поверила и принялась искать якобы сгинувшего мужа. В 1958 году, после повторного обращения в Главную военную прокуратуру, Георгия Демидова реабилитировали. Валентина Демидова, которой во время ареста отца было всего пять месяцев, впервые увидела его уже 19-летней. Ученого, пережившего на Колыме дистрофию четвертой степени, дочь запомнила как «человека с огромными глазами, очень бледного, казавшегося белым».
Премьера оперы «Твой отец жив, только об этом не надо говорить» в Музее истории ГУЛАГа. Москва, Россия. 1 июля 2022 года. Фото: Алексей Смирнов
Призрак Демидова, то растворяющийся в клубах дыма, то наслаивающийся на лицо дочери — вот, в общем-то, и все декорации оперы. Вокруг подвешенного к потолку тканевого цилиндра, на который проецируется этот видеоряд, танцуют три исполнительницы главной и единственной роли «Твой отец жив» — самой Валентины Демидовой. Точнее, всех ее переживаний, связанных с отцом и его злоключениями. По всем законам хоррора в этой опере мало спокойных слов. Цитаты из писем Демидова дочери и написанное ею самой не пропевается, а выкрикивается, вышептывается и выстанывается, растворяясь в эфемерном, но тревожном музыкальном сопровождении. Но в первую очередь оцепенение наступает даже не из-за музыки.
После начала оперы павильон закрывается, оставляя зрителей в темноте. Словно они сами оказались в бараке после отбоя, а единственный загорающийся позже источник света — тот самый цилиндр — то вспыхивает, то затухает, то колеблется, как огонек в керосиновой лампе. Ближе к концу постановки, когда умолкают слова и остается лишь разреженный фоновый шелест, сквозь доски барака начинает пробиваться свет фонарей, медленно передвигаемых по периметру павильона. Будто все сгруженные в барак тела перегнали в старый дощатый вагонзак, везущий их к долгожданной свободе. Впрочем, к свободе ли?
Репетиция оперы «Твой отец жив, только об этом не надо говорить». Москва, Россия. Июль 2022 года. Фото: Егор Татаренко
После реабилитации Демидов решил запечатлеть гулаговский быт на бумаге. Но то был уже излет хрущевской оттепели: начиная с 1965 года Демидов привлекает к себе пристальное внимание. Но куда больше — спецслужб, а не читателей самиздата. Писателю настоятельно рекомендуют сменить тему произведений и писать «про рабочий класс». Демидов отказывается.
В 1972 году он перебирается в Калугу и начинает работу над автобиографическим романом. Но через восемь лет по его душу все-таки приходит КГБ: у Демидова, его дочери и нескольких друзей, хранивших его рукописи, изымают все написанное вплоть до последней строчки. В 1987 году Георгий Демидов умер в полной уверенности, что он провалил дело всей жизни и все им написанное никогда не будет опубликовано.
Премьера оперы «Твой отец жив, только об этом не надо говорить» в Музее истории ГУЛАГа. Москва, Россия. 1 июля 2022 года. Фото: Алексей Смирнов
При взгляде на либретто «Твой отец жив, только об этом не надо говорить» бросается в глаза запятая, вынесенная ровно в центр конверта. Притом в самой текстуальной части оперы этот знак препинания практически отсутствует. Пожалуй, нет лучшего способа показать, что даже дальнейшая жизнь человека, сумевшего пройти через советский ГУЛАГ, могла называться жизнью лишь с оговорками. И одновременно — напомнить, что и в ней кто-то сохранял за собой право говорить свободно. Так что, несмотря на весь антураж, ужас совсем не единственное чувство, возникающее при просмотре.
В завершении оперы исполнение (и предзаписанная электроакустика, и инструментальная часть) смолкает, двери барака открываются, а солистки выходят под дождь. Самая ошеломительная часть «Твой отец жив» — именно этот момент долгой паузы между остановившейся музыкой и еще не грянувшими аплодисментами. Оставляющий наедине с весьма простыми мыслями.
Премьера оперы «Твой отец жив, только об этом не надо говорить» в Музее истории ГУЛАГа. Москва, Россия. 1 июля 2022 года. Фото: Алексей Смирнов
Что современную оперу и впрямь стоит играть около часа — сколько и длится «Твой отец жив». Потому что вряд ли у заключенных уже постсоветского цифрового ГУЛАГа больше свободного времени.
Что все вертухаи ГУЛАГа тогдашнего уже большей частью мертвы, как и их начальство. А кто пока еще жив — совсем скоро отправится к праотцам.
Что эти самые еще живые по-прежнему не гнушаются преследований виднейших ученых страны. Мы это видим на примере новосибирского физика Дмитрия Колкера прямо сейчас (к моменту публикации он умер в заключении.— Ред.).
И что Георгий Демидов, может, пока и не вошел в «большой» российский литературный канон — хотя прямо сейчас антология его произведений перевыпускается Издательством Ивана Лимбаха и Фондом Памяти, — но память о нем все еще жива. В отличие от памяти тех, кто пытался вымарать из истории само имя ученого.
«Я хочу внести свою лепту в дело заколачивания осинового кола в душу и память сталинского режима и его трижды проклятых приспешников. Я хочу донести будущему на проклятое прошлое, вернее, участвовать в написании такого доноса. И хотя я знаю, что вся эта сволочь вряд ли получит при жизни то, что заслуживает, меня хоть немного утешает обеспечение им проклятой памяти», – писал Демидов дочери.
Он свою лепту внес. Радует, что потомки в долгу не остались.
Артём Абрамов для «Вот Так»
