«Переводчик»: Гай Ричи пытается быть гуманистом
Кадр из фильма «Переводчик»
В прокат вышел новый фильм Гая Ричи о войне в Афганистане и о том, что долг платежом красен. Специально для «Вот так» Валерий Сорокин рассказывает о самой нетипичной картине британского режиссера.
В 2018 году отряд сержанта Джона Кинли (Джейк Джилленхол) занимается поиском талибских оружейных схронов и лабораторий по изготовлению взрывчатки, еще не зная, что усилия по большому счету напрасны: через три года военная кампания будет свернута и «Талибан» в считанные недели вернет себе контроль над территорией Афганистана. Взрыв, устроенный террористом во время планового досмотра на блокпосту, убивает переводчика-афганца, и Кинли ищет нового. Ему советуют присмотреться к Ахмеду (Дар Салим) — молчаливому мужчине с умными глазами и смутно-криминальным прошлым. Поначалу самоуверенный янки и его своевольный, себе на уме подчиненный относятся друг к другу настороженно, но всякому понятно, что это начало прекрасной дружбы.
Сеанс психотерапии
Выводя войска из Афганистана, США бросили на произвол судьбы десятки тысяч местных жителей, сотрудничавших с американской армией. Такое решение властей было воспринято американским обществом как предательство и заставило его ощущать неприятное чувство собственной неправоты. Эту свежую национальную травму своих заокеанских соседей и прорабатывает британец Гай Ричи, от их лица смиренно признавая вину, принося покаяние и милостиво даруя утешение по аристотелевскому рецепту (очищение души слезами).
Можно, конечно, похвалить Ричи за смелость в освоении новых художественных территорий: «Переводчик» — его первый абсолютно не ироничный фильм и первый остроактуальный комментарий. Но, в общем-то, вся его творческая биография — это шершавый, извилистый путь человека, который четверть века назад удачно пошутил, а потом, быстро осознав, что бесконечно повторять одну и ту же шутку не получится, долгие годы пытался преодолеть гравитационное поле своего дебюта — в разных направлениях и всегда безуспешно.
Кадр из фильма «Переводчик»
Так далеко, впрочем, Ричи еще действительно не заходил. Он старательно глушит свою обычную хулиганскую манеру, строит рассказ строго линейно и больше всего боится где-нибудь ненароком сострить — так что даже дружеские казарменные подколы про геморрой у него звучат на удивление вымученно. Некоторые из его традиционных приемов по инерции попадают в новый фильм, но бессмысленно повисают в воздухе. Словно в криминальной комедии, он знакомит нас с командой сержанта Кинли, используя внутрикадровые надписи (имя, прозвище, звание), однако все члены отряда выбывают из сюжета до того, как мы успеваем их запомнить и научиться отличать друг от друга.
Историю про то, как один персонаж много дней и много миль тащит на себе тяжело раненного другого персонажа, Ричи дает беглой клиповой нарезкой под музыку — словно нечто не заслуживающее подробного рассказа, словно сцену пьянки в «Картах, деньгах…». Иной режиссер сделал бы из этого целый фильм, но Ричи, кажется, просто не знает, что об этом еще сказать: ну тащит и тащит, тяжело ему, давайте покажем, как он пот с лица вытирает. Ах, да, талибы же кругом — покажем еще, как он прячется.
Ричи вместе со своими постоянными соавторами-сценаристами Айваном Эткинсоном и Марном Дэвисом сочиняет духоподъемную сюжетную идею, но вместо того, чтобы дальше наполнить ее жизнью и развернуть в убедительное повествование, парадоксально движется в обратном направлении. Чем дальше, тем больше «Переводчик» превращается в схематичное моралите. Зачатки военной драмы оборачиваются очень поверхностным боевиком. И без того немудреные диалоги теснятся театрально-вычурными монологическими выступлениями. Намеченные было сюжетные линии обрубаются: зачем нам, к примеру, первые сорок минут показывали детектив про поиски секретных лабораторий, если потом фильм к этой теме больше не возвращается?
Об армии, войне, Афганистане и бюрократии Ричи знает не больше каждого из нас (местами чудится, что даже меньше), и у него не получается хоть сколько-нибудь заинтересоваться этой фактурой, чтобы сообщить происходящему на экране конкретики. Кажется, ему просто скучно работать со своим материалом.
Кадр из фильма «Переводчик»
Если не кокни, то кто?
Человек, который всех своих героев, включая Шерлока Холмса с королем Артуром, всегда превращал немножечко в лондонских кокни, на этот раз строго-настрого запретил себе это делать и обнаружил, что больше ему сказать о них нечего. Если Джон Кинли не кокни, то кто он? Ну, пусть тогда будет просто хороший человек без свойств. Джилленхол выглядит как робот в человеческом облике — поначалу это кажется режиссерским приемом и заставляет внимательно всматриваться в его большие глаза, чтобы разгадать, что там внутри (иначе зачем было вообще звать Джилленхола с его глазами?).
А потом становится ясно, что это никакой не прием и что замечательный актер похож на андроида просто потому, что ему нечего играть. Такая же история и с Даром Салимом, чья сдержанная, но выразительная мимика ложно интригует зрителя до середины фильма.
Есть еще второстепенные персонажи: жена (Эмили Бичем), друг (Александр Людвиг), командир (Джонни Ли Миллер — отпустивший офицерские усики «Больной» из «На игле»). Про них можно было бы сказать, что они на протяжении всей картины так и остаются лишь сюжетными функциями, но даже такое определение выглядит незаслуженным комплиментом. По сути, их предназначение — просто слушать благородные речи Джона и смотреть на него с нескрываемой симпатией.
Возможно, Ричи просто взялся не за свою работу: он, прямо скажем, не Спилберг, и таланты его несколько иного рода. Не эпический сказитель, а рассказчик анекдотов, он не может придать частной истории силу глобального общения, кроме как превратив ее в голую абстракцию. Не знает иных способов растрогать зрителя, кроме как врубить погромче невыносимо мелодраматичный саундтрек Кристофера Бенстеда. Не умеет рассказать откровенно завиральную историю так, чтобы зритель, прекрасно сознавая ее сказочность, тем не менее проникся ею и поверил бы в нее.
И главное — спилберговский гуманизм ему не интересен. В «Переводчике» Ричи, по сути, продолжает обкатывать свои любимые темы о джентльменских соглашениях и гневе человеческом, о том, как должны и не должны вести себя нормальные пацаны, и о том, что долг платежом красен, а первое слово дороже второго. Стал ли бы «Переводчик» лучше, сделай Ричи из него бодрый боевик с Джейсоном Стейтемом, сказать трудно. Но определенно фильм стал бы честнее.
