«Геополитические ставки, которые есть в голове у Путина, пока оправдывают финансовые риски». Сергей Алексашенко — о российской экономике в 2024 году

Сергей Алексашенко. Фото: Зураб Джахавидзе / ТАСС / Forum

В конце 2023 года ожидаемый рост российской экономики составил 3,5% ВВП — это при том, что мировой темп, согласно прогнозу Всемирного банка, остается на отметке в 2,1%. Кроме того, глава департамента по экономическим и социальным вопросам ООН Шантану Мукерджи заявил, что российская экономика продемонстрировала рост и в минувшем году. О том, почему западные санкции пока так и не смогли дестабилизировать экономику России, «Вот Так» поговорил с экономистом Сергеем Алексашенко.

— К 2024 году идея о том, что на Владимира Путина можно как-то повлиять экономическими санкциями, провалилась полностью?

— Знаете, это зависит от того, что значит «повлиять». Сказать, что западные санкции вообще не оказали никакого воздействия на российскую экономику, нельзя. Сказать, что западные санкции смогли разрушить российскую экономику, как обещали западные лидеры почти два года назад, тоже нельзя. Просто потому, что экономика стоит, и, видимо, никуда она не исчезнет. Вообще случаев, чтобы экономика куда-то исчезала, я в мировой истории не припомню. В конечном итоге экономика — это производство и перераспределение товаров внутри общества.

Поэтому вопрос, наверное, стоит так: влияют ли западные санкции каким-то образом на принятие Владимиром Путиным политических решений? Ответ — нет. Мне кажется, что те геополитические ставки, которые есть в голове у Владимира Путина, пока оправдывают те финансовые и экономические риски, которые несет российская экономика. По крайней мере, в его расчетах, в его таблицах. Поэтому санкции влияют на российскую экономику, но их влияние оказалось заметно меньше, чем оценивали многие эксперты.

— Была ли изначально идея, что санкции способны изменить политику Путина? Или западные лидеры понимали, что они могут доставить неудобства, но едва ли что-то изменят принципиально?

— Мне кажется, это было глубокое заблуждение западных лидеров, что экономическими санкциями можно повлиять на Владимира Путина и на его политические решения. Это объясняется двумя моментами: с одной стороны, почему-то многие эксперты и многие западные лидеры считают, что Путин принимает рациональные решения и иногда достаточно рационально оценивает последствия своих шагов.

Например, я не считал, что Путин будет нападать на Украину, потому что для российской экономики и для всей России это принесет катастрофические последствия в долгосрочной перспективе. Но у Владимира Путина, как оказалось, другой расчет. Он по-другому оценивает плюсы и минусы своей политики.

Западные политики оказались еще более прагматичными, чем я, в своих оценках. Они считали, что падение российской экономики на два, на три, на 5%, падение доходов населения на 10% может повлиять на Путина, привести к росту социального недовольства в стране. Собственно говоря, такие оценки отражают плохое понимание того, кто такой Владимир Путин, как он думает и как он мыслит.

Вторая проблема, связанная с низкой эффективностью санкций и переоценкой их возможного эффекта, — это низкая квалификация экономических экспертов, которые готовили решения для политиков. Россия — это страна, которая производит сырье для мировой экономики. Собственно, ничего другого по большому счету Россия в мир не продает.

Общий вид на местный нефтеперерабатывающий завод в Омске, Россия, 2021 год. Фото: Алексей Маглавко / Reuters / Forum

Современная экономика так устроена, что без первичного сырья, без нефти, металлов, зерна, газа, удобрений и древесины она не может расти в целом. А Россия занимает одно из ведущих мест в двух десятках сырьевых товаров, поэтому представить себе, что мировая экономика может каким-то образом отказаться от российских природных ресурсов… Мне кажется, это говорит только о том, что люди совсем не понимают, что такое российская экономика и за счет чего она живет.

Сочетание этих двух факторов — неадекватность оценки российской экономики и рационализация мыслительного процесса Владимира Путина — привело к тому, что ожидания от введенных санкций были достаточно высокими и не соответствовали тому, что реально могло произойти.

— Одна из мер, предпринятых в начале войны, — это заморозка активов российского Центробанка, которые хранились на Западе. Это сумма около 300 млрд евро. Сейчас идет разговор о том, чтобы каким-то образом передать эти средства Украине. Возможно ли это сделать?

— Для этого должны быть законы, разрешающие конфискацию частной собственности: не очень важно, кому она принадлежит — вам, мне или Центральному банку Российской Федерации. Недавно мне позвонил один из сотрудников аппарата Конгресса США и попросил посмотреть на законопроект, который они написали. Они хотят, чтобы президент [США] мог отобрать российские активы.

После чего я зашел на сайт Министерства юстиции США, где очень четко написано, что конфискация имущества возможна в трех случаях: в результате уголовного процесса, который рассмотрен американским судом, в результате гражданского процесса, который рассмотрен американским судом, либо по административным причинам. Последнее означает, что находятся какие-то бесхозные активы: условно говоря, выбросило на берег лодку с 300 килограммами золота. Если никто не заявляет своих прав, то государство забирает себе такие активы.

Насколько я знаком с американским и с основами европейского законодательства, нет уголовного преступления, под которое можно подвести Центробанк Российской Федерации, нет никаких гражданских процессов против Центробанка, которые обвиняли бы его в том, что он нанес ущерб Украине. Соответственно, третий способ не рассматривается. Поэтому речь идет не о том, чтобы найти лазейку в законе — просто нет такой юридической возможности, нет такого закона, который позволил бы возложить на Центробанк РФ ответственность за действия российской армии.

— Могут ли, например, российские олигархи хранить на офшорных счетах свои деньги и при обнаружении не заявить свое право собственности на них?

— Если находятся какие-то офшорные счета, то эти счета находятся в банках, у банков есть юридические документы, которые позволяют установить, кто является владельцем, хотя бы какая компания. Если у вас есть соответствующие документы, то вы можете отправлять запросы к регистратору: кто владеет этой компанией, кто владеет той компанией — и так дойти до бенефициаров.

Если у вас есть серьезные подозрения, что эти деньги каким-то образом используются для уголовных преступлений, то людей вызывают повестками в суд на допросы, они дают показания. Сказать, что деньги на счетах могут вообще никому не принадлежать — наверное, такое тоже бывает. После Второй мировой войны в Швейцарии остается большое количество номерных счетов, чьи владельцы неизвестны. Но уже давно номерные счета или банковские счета на предъявителя были запрещены, поэтому новых таких счетов открыть невозможно. При желании правоохранительных органов и государственных структур у каждого банковского счета можно найти владельца.

— Возможно ли понять, сколько потеряли от санкций западные страны и сколько потеряла Россия?

— Я не слышал, чтобы кто-то такими исследованиями занимался, потому что это процесс продолжающийся. Если вчера активы в России принадлежали западной компании, а сегодня их отобрали, то эта сумма увеличивается. Если западную компанию заставили российские активы продать, а деньги заморозили — это как считается? Потеря или не потеря?

Трубы на участках берегового примыкания газопровода «Северный поток — 2» в Любмине, Германия, 7 марта 2022 год. Фото: Hannibal Hanschke / Reuters / Forum

Мы знаем, сколько стоила постройка «Северного потока — 2» — где-то 12–13 млрд евро. Но правильно ли оценивать «Северный поток — 2» с той точки зрения, сколько его стоило построить? Или его нужно оценивать по объему недополученной прибыли от его эксплуатации за следующие 50 лет, то есть на тот срок, на который он был рассчитан?

Таких вопросов очень много. Что касается потерь западной экономики и западных компаний, мне кажется, что никто эти оценки не считал. Если говорить о потерях российской экономики, здесь можно достаточно грубо, на пальцах, сделать эту оценку. Центробанк РФ какое-то время назад считал, что потенциальный темп роста российской экономики составляет 4% в год. В 2021 году после ковида российская экономика выросла на 5,5% и, судя по всему, преодолела все последствия предыдущих тяжелых лет. Цены на нефть были комфортными, поэтому 3,5–4% в год российское Министерство экономики достаточно уверенно планировало на 2022 год.

Соответственно, на выходе, как сообщил Росстат, минус 1% [за 2022 год]. Но если к этому добавить 2% ВВП, которые были потрачены на военные расходы, то, соответственно, получается минус 3%. Получается, что 7% ВВП российская экономика недополучила в 2022 году. В 2023 году оценка для российской экономики с точки зрения цифр чуть-чуть лучше: потенциал 4%, Росстат говорит, что 3,5% будет рост. А военные расходы составили уже не 2% ВВП, а 4% ВВП. Соответственно, минус полпроцента. Так, очень грубо, мы с вами оценили российские потери от западных санкций.

Беседовала Александра Шапалина