Здесь у моря был город. Репортаж из Мариуполя, превращенного в одну длинную очередь обездоленных. Часть первая
Улица в Мариуполе, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
Не менее 25 тысяч человек похоронили в Мариуполе с начала оккупации. Эти люди погибли из-за блокады и бомбардировок города российскими войсками. Бои за Мариуполь прекратились в мае прошлого года, однако новые братские могилы появляются в нем до сих пор. Десятки тысяч людей остались жить в городе у Азовского моря, зимуя в полуразрушенных домах, порой без отопления и электричества. Корреспондентка «Вот Так» побывала в Мариуполе в конце февраля. Она увидела бесконечные очереди за выплатами, давки в автобусах, последствия бомбежек и места, где от них укрывались дети.
У въезда в Мариуполь — белый железный крест. На нем — черные сквозные дыры от пуль и осколков. Часть перекладины разбита совсем, торчит только ржавая культя арматуры. Рядом установлен новый крест, деревянный. За ним — противотанковые ежи, бесконечно длинный изувеченный скелет «Азовстали», черные сгоревшие многоэтажки, где в нескольких квартирах светятся окна, и частный сектор Левого берега.
Многие дома здесь — это груда мусора по краям воронок от снарядов. Но есть и уцелевшие. У небольшого белого домика Людмилы Васильевны часть крыши провалилась внутрь. Дыра затянута брезентом. В коридоре и кухне холодно, зато тепло в спальне — там есть печь.
«Мы не в многоэтажке и еще можем печкой протопить», — говорит Людмила Васильевна.
На стене за ее спиной трещина, она змеится из-под картины, на которой крестиком вышиты чайки над морем.
«Как-то зимуем вдвоем с сыном, — продолжает женщина. — Крышу мы не сделали, потому что нечем. Можно подать заявление на стройматериалы, но это долго ждать. Собирались своими силами, потому что есть люди, которые пострадали сильнее. Считали, что им нужнее, а мы обойдемся. Но своими силами не получается, у меня сахарный диабет, послеинсультное состояние. И нам снаряд прилетел в дом — вся крыша побита. И потолки вон обвалились. Надо ехать куда-то, писать заявление на стройматериалы. Дом на меня записан — надо мне лично это делать, а я не в состоянии».
Разрушенные дома в Мариуполе, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
«Мародер, не входи — здесь труп»
По всем разбитым домам в частном секторе Левого берега прошли волны мародеров. Сначала самое ценное уносили российские военные, потом уже кто попало. У соседей Людмилы Васильевны забрали телевизор, холодильник, мотоцикл из гаража.
«Соседи уезжали, просили приглядывать за домом, — вздыхает Людмила Васильевна, — но что мы можем делать. Сын написал на доме: “Есть хозяин, под охраной госбезопасности”. Но это не помогло».
На уцелевших домах очень много надписей: «Есть хозяин», «Под охраной ДНР», «Мародер, не входи — здесь труп». На дверях квартир, чтобы остановить мародеров, писали: «Есть собственник», «Хозяин в городе», «Тут живут», «Заминировано», просто и отчаянно «Не грабить!».
Надпись на заборе у дома. Мариуполь, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
Людмила Васильевна особенно сожалеет о костылях, которые у нее из сарая украли военные.
«У нас-то из дома ничего не взяли, потому что мы все время тут были, — говорит она, — только из сарая все забрали. Костыли мне сейчас очень нужны, тяжело ходить. Да негде взять. В Мариуполе, в Донецке — нигде нет».
Свет и вода в доме у Людмилы Васильевны появились осенью. Газ, а вместе с ним и тепло — только в ноябре. Воду и гуманитарную помощь жителям Левого берега летом выдавали у разбитого супермаркета. Там же заряжали телефоны. Раз в 10 дней по паспорту можно было, отстояв очередь, получить воду — по пять литров на человека.
К супермаркету пригоняли машину, на которой были установлены огромные экраны. На них жителям Мариуполя, которые пришли за едой и водой, показывали новости российских федеральных каналов. Стоишь в очереди за хлебом и не можешь не слышать. Порция горячей гречневой каши и порция пропаганды выдавались вместе. Как рассказывает сын Людмилы Васильевны, еще летом над городом стоял сильный запах гари и трупов.
Точка питания в Мариуполе, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
Людмила Васильевна смущенно стряхивает с дивана куски обвалившегося потолка.
«Это недавно обвалилось, — говорит она, — на “Азовстали” там до сих пор что-то разминируют. И так бахнуло, что потолок опять посыпался».
Людмила Васильевна 40 лет проработала на «Азовстали». Сейчас она не получает пенсию, потому что для этого нужно ехать в отделение пенсионного фонда подавать заявление, трудовую книжку, ее копию, копию паспорта… Ходит пенсионерка с трудом. Сын подрабатывает на стройке, говорит она, ставя чайник на газовую конфорку:
«Слабенько горит, — вздыхает она, — люди все домой пришли, кушать готовят. Поэтому слабенько горит. Но у многих уже есть в домах тепло, но нет воды или света. Есть такие, у которых есть свет и вода, но нет тепла».
В ноябре, по данным российской администрации, к отоплению были подключены 600 зданий, в первую очередь это были многоэтажки. Через две улицы от Людмилы Васильевны жила ее родственница Светлана. У нее в сентябре родился сын.
«В конце ноября они нам дали газ, — вспоминает Светлана, — тепло в доме стало наконец-то. А то мы скитались по знакомым, у которых печки есть. И 29 декабря газа опять не стало. Это строители чего-то там сносили, какой-то котлован копали и все нам перерубили. И когда теперь будет тепло, непонятно. Бегали в машину греться, пока не нашли, куда опять переехать. Новый год, считай, в машине встречали вместе с младенцем. В хате такая холодина, что вода в трубах позамерзала, на кухне трубы лопнули. За какие деньги это теперь чинить? Живем у друзей — у них в многоквартирном доме есть тепло, но нет воды».
34 марта
У девятиэтажных домов, которые стоят на берегу моря, сгорело каждое окно. По ним российская армия била ракетами с кораблей. Перед одним из домов глубокая воронка. На верхних этажах — огромные рваные дыры от попадания танковых снарядов. В подвале остались посуда, иконы и листок, прикрепленный к стене скотчем. «Жизнь в подвале» написано на листке красным фломастером. Почерк детский. Отсчет начинается с третьего числа, а после 31-го продолжается 32-е, 33-е, 34-е… Ребенок, который это писал, запутался в числах — март для него все не кончался.
Вход в подвал. Мариуполь, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
Многоэтажки, которые стоят за этими домами, пострадали немного меньше. В одной три подъезда сгорели, один уцелел. Другая горела от шестого этажа до девятого, а ниже — застекленные окна. Тут живут люди. Здесь даже было отопление, но две недели назад его отключили. Бабушка Ева живет за дверью с надписью «Живут люди. Фильтрованы». Греться она ходит в церковь и к дочери, которая живет в разрушенном рыбацком поселке на полуостровке. Бабушка Ева рассказывает, что все мечтает сходить в пункт обогрева, но это слишком далеко от нее.
Пункты обогрева в центре города — это три длинные надувные палатки с надписью «Единая Россия». Внутри работают обогреватели. Вдоль стен стоят столы, деревянные стулья. Юноши с Z-нашивками на рукавах наливают чай в пластиковые стаканчики и дают конфеты. Раньше они еще раздавали гуманитарную помощь, но уже неделю ее не привозят. На каждом столе — газета «Донецкая республика». Два мальчика лет десяти берут конфеты горстями, садятся за стол. Грызут сладости и читают первую полосу со статьей «Лидеры возрождения».
«Обстрелы со стороны украинских националистов нанесли огромный ущерб Мариуполю, но благодаря России город быстро восстанавливается», — говорится в статье.
Надписи на дверях квартир. Мариуполь, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
Мальчики плохо одеты, куртки и штаны на них грязные. У одного куртка порвана. Тот, который повыше, держит на коленях старый игрушечный автомат. Он перемотан изолентой, фломастером на нем написано «ZOV».
В Мариуполе есть общежития для замерзающих. Чтобы попасть туда, нужен паспорт с пропиской и заявление. Можно привести свидетелей, которые подтвердят, что жить человеку негде или дома у него холодно.
«Там комнаты минимум на шесть человек, тебе дают койку, — рассказывает мариуполец Дима, — когда на улице –20, жить там плохо, но не помрешь. Но жить долго там невозможно. В общежитии в основном алкоголики. Я пришел, и первым делом мне предложили выпить и попросили занять денег».
Перед наступлением холодов людей активно зазывали в общежития, ездили по дворам и предлагали переехать. Но потом мест там не осталось и попасть в это теплое помещение практически невозможно. В октябре и ноябре раздавали обогреватели и теплые одеяла — правда, чтобы получить их, надо было записаться заранее.
Потому стало понятно, что это опасная история — люди включали дома обогреватели, они работали круглосуточно и проводка не выдерживала. Случилось несколько пожаров, так что администрация города приборы для обогрева выдавать запретила. Но на теплые одеяла еще можно записаться. В первую очередь их выдают инвалидам. Правда, в центре выдачи гуманитарной помощи «Эпицентр» на Левом берегу не могут сказать, когда будут одеяла.
В центре города в одном из относительно уцелевших домов открылся маленький зоомагазин. Там можно купить корм для животных. В пластиковых пакетах плавают зелено-синие тропические рыбки. Продают двух лохматых морских свинок. Женщина в занесенном снегом берете долго смотрит на свинок, потом идет к выходу.
— Так а шо, вы даже не познакомились с морской свинкой? — спрашивает продавщица. — В руках даже не подержали?
— Газ дадут, тогда свинок купим, — улыбается женщина.
— Да, им холод нельзя, — соглашается продавщица, — много писять будут. Заболеют.
У бабушки Евы в маленькой комнате работает обогреватель, вход в комнату занавешен одеялом, чтобы не уходило тепло. Но все равно холодно. Бабушка выходит из дома около 4 часов дня, сегодня будет ночевать у дочери. Женщина просила мать остаться насовсем, но бабушка Ева упорно возвращается в свою уцелевшую квартиру. Очень боится мародеров. Бабушка идет по песчаной отмели. Издалека видно, как она сопротивляется ветру, совсем одна на берегу, и над ее головой носятся чайки.
Иконы в доме. Мариуполь, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
Ваш номер в очереди 12 175
В историческом центре города кое-где уцелели фасады. Они кажутся картонными. Красивые коричневые колонны все в оспинах от снарядов. Их длинной членистой рукой долбит строительная машина. Здание сносят.
«Смотрите! Смотрите на достопримечательности нашего Марика», — кричит женщина с обветренным лицом строительным рабочим, которые следят за работой машины.
Женщину зовут Анна Ивановна. Она живет в поразительным образом уцелевшем частном доме на углу двух полностью разрушенных улиц.
«Крыша у меня обвалилась! И в стене дыра! — говорит Анна Ивановна. — Затыкаю тряпками. Хорошо хоть газ дали. Тепло есть. Чинить мне все это не за что. Я писала заявление на предоставление стройматериалов. Так мне сказали, что я 12 175-я в очереди. Может, летом чего и дадут».
Но главная проблема Анны Ивановны в том, что у нее нет прописки. Это значит, что ей теперь не положена ни пенсия, ни социальные выплаты.
«Ни пособия, ни пенсии, ни пайка — как можно жить? Дом в собственности не у меня, а у дочери. А она в другом городе живет. Нас таких в Марике полно. Вчера депутат Бондаренко приезжал из “ДНР”, так 20 бабок таких, как я, собралось без прописки. Все его спрашивали, что теперь делать? Как без пенсии жить? А он не знает. Говорит: “Будем решать”, а сам от нас быстрее в машину и тикать. Я ходила в миграционку, там такая толстая тетка сидит и говорит: “Найдите того, кто вас пропишет”. Ну я нашла, дочь готова прописать. Так эта толстая женщина мне говорит: “Нет, не прописываем. Нанимайте адвоката, идите в суд”. А за шо я адвоката найму? Гуманитарку дают только тем, кто старше 65, а мне будет только 61. Вот распродаю вещи, которые уцелели, чтобы деньги какие-то были».
Разрушения в Мариуполе, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
«В Мариуполе никого не прописывают сейчас, — подтверждает юрист в общественной приемной. — Это просто невозможно. Сейчас же все массово подают документы на получение компенсации за разрушенное жилье и на получение жилья вместо утраченного. Пока вот всех, кто нуждается, не посчитают, никого прописывать не будут. А это растянется на годы».
В июне прошлого года по городу стали ходить автобусы. По три автобуса в день по одному направлению. К осени в город завезли автобусный парк из Санкт-Петербурга. На боку каждой машины написано «Мариуполь и Санкт-Петербург — города побратимы». Поездки бесплатные, но движение транспорта, несмотря на наличие расписания, непредсказуемое — автобус можно ждать и полчаса, и час. У черных сгоревших многоэтажек на остановках, от которых остались только железные перекладины — стекла выбиты, все время стоят толпы людей. Войти в автобус с первого раза не всегда получается. Внутри чудовищная давка.
«Едет народ, душится», — комментирует маленький человек в грязной строительной робе, который никак не может влезть в автобус. По его словам, он прождал на остановке полтора часа. «У нас такое только в 90-е было», — говорит он.
Автобусы в Мариуполе ходят редко. Иногда ждать приходится больше часа. Донецкая область, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
Автобус тихо едет по разрушенному городу. У разных зданий с отметинами от огня и снарядов стоят люди — толпой или аккуратной очередью. Пассажиры выходят и примыкают к толпам и очередям. Эти скопления людей — результат внедрения российской бюрократии. Чтобы получить от новой власти любой документ, нужно отстоять большую очередь от десятков до тысяч человек — и не один раз.
В мае в Мариуполе появилась мобильная связь так называемой ДНР — Phoenix. Сим-карту возможно купить только на почте ( кроме паспорта нужен ИНН) и в двух отделения Phoenix. За ними тоже очередь, ее начинают занимать в 5 утра. Стоять можно целый день. Минуя вереницу людей к прилавку, со связью подходят военные. Их пропускают без очереди.
Гривна перестала ходить в оккупированном городе с 1 января 2023 года, но снять со счета украинские деньги и тут же поменять их на рубли можно. Именно для этого у зеленой вывески «СДС-трейдинг» собрались пожилые люди. Они получают украинскую пенсию и конвертируют ее в рубли по курсу 1,2 за гривну. Эта валюта сейчас в Мариуполе практически равна рублю. При этом официальный курс Центробанка России — 2,04 рубля за гривну. В начале войны он был 3,5 рубля. Сбережения жителей Мариуполя уменьшились в три раза.
На дверях конторы «СДС-трейдинг» объявление (орфография и пунктуация сохранены): «В соответствии с пунктом п 3.4 Постановления ГКО ДНР №200 расчетные операции с клиентом, производятся без применения книг учета расчетных операций. Таким образом, расчетный чек при получении денежных средств не предоставляется. Работаем с финансами, думаем о Вас».
В сгоревшем наполовину доме уцелело несколько нижних этажей. Здесь находится управление пенсионного фонда «Донецкой Народной Республики». Выдают СНИЛС. В коридоре люди разделяются на два рукава. Одни стоят подавать документы на СНИЛС, другие — получать. Стенд на стене подробно объясняет, что это нужно для пенсионного обеспечения и получения государственных услуг. В очереди вспыхивают ссоры:
— Вы проспалися, только встали, мне еще очередь вашу сторожить, пришли — стойте. Ушли — оно вам не надо.
— Ну куда! Куда ты ломишься! Люди с утра стоят. Сюда! Сюда крайний кто?
Очередь разрезает очень высокая плотная дама на каблуках и скрывается за дверью.
— Ихняя командующая, — шепчет бабушка.
На двери, за которой скрылась «командующая», висит реестр об отказе в назначении и возобновлении пенсии от 14 февраля. В нем 20 фамилий.
«В назначении пенсии отказывают по самым разным причинам, — рассказывает юрист- волонтер. — Много стариков без пенсии, потому что адресные справки повыдавали тем, у кого паспорта сгорели, а пенсионный фонд их не принимает. В пенсии отказывают, потому что нет справки, подтверждающей получение заработной платы. Сначала они отказывают, потому что нет этой справки, потом люди ее приносят, им отказывают, потому что у них нет мокрой печати, потом люди приносят с мокрой печатью, они отказывают, потому что сомневаются в достоверности печати. Им печать плохо видна или кажется, что буква наведена. Очень много отказов».
Снегопад в Мариуполе, Украина. Фото: Евгения Хацкевич для «Вот Так»
Евгений Петрович 44 года проработал на «Азовстали». Пенсия у него была 6 тысяч гривен, по старому курсу – это 21 тысяча рублей. Глава «ДНР» Денис Пушилин выпустил постановление, согласно которому пенсии всех украинских пенсионеров на захваченных территориях перерасчитываются в рублях по курсу 1 гривна – 2 рубля. Чиновники называют это «удваиваются». Евгений Петрович получал 6 тысяч гривен, а сейчас после корректировки курса получает 12 тысяч рублей.
«И цены в магазинах в рублях выросли, сказали, что удваивается пенсия, а получилось, что почти в два раза меньше получаю. Как это?» — вздыхает он.
Перед зданием почты — очередь из бабушек. Сегодня выдают пенсию. На банковские карточки ее получают немногие. В Мариуполе работает только Центральный республиканский банк «ДНР». Чтобы завести там карту, нужно отстоять огромную очередь. Кроме того, в Мариуполе действуют всего несколько банкоматов. Поэтому пенсионеры получают свои деньги на почте.
Внутри за железной решеткой сидят женщины. Над ними — распечатанные на листах А4 номера 1, 2, 3, 4. На входе мужчина распределяет пенсионеров по номерам в зависимости от даты начисления пенсии. Он путается, ожидающие негодуют:
«Сначала в первую отправляет, потом оттуда в четвертую гонят. Капец какой-то».
— За чем вы пришли? — громко кричит женщина из-за решетки старику в сером пальто.
— Так это за пенсией! — пугается старик.
— Так вы так и говорите! — еще громче кричит женщина из-за решетки.
К окошку подходит маленькая дрожащая бабушка в темном пальто. Она протягивает под перекладину решетки украинский паспорт. Пальцы у нее голубоватые, почти прозрачные. Компьютеров тут нет, кассирша начинает искать фамилию в бумажной ведомости. Она ведет лакированным ногтем по строчкам и везде в графе «сумма» написано 10 тыс. рублей. Пока кассирша изучает страницы, бабушка бормочет:
— Вот они бомбят, значит, а я голос теряю, сознание теряю…
Ноготь кассирши упирается в последнюю строчку:
— Не нашла! — говорит она громко.
— Как же? — вздрагивает бабушка, — 14-го не давали. Я через весь город ехала опять. А куда же мне теперь?
— Ну нет вас, я два раза посмотрела, в глазах рябит, — почти кричит женщина с учетной книгой.
— А куда же мне теперь? — тихо спрашивает бабушка.
Кассирша пожимает плечами, вздыхает, и ее ноготь снова приходит в движение. На третьей странице она все-таки находит фамилию старушки и молча отсчитывает ей 10 зеленоватых бумажек. Пенсионерка берет их, отходит в угол и начинает пересчитывать. К кассирше подходит следующая бабушка, лакированный ноготь снова начинает путешествие по ведомости.
Вторую часть репортажа «Вот Так» из Мариуполя читаете по ссылке:
Евгения Хацкевич
