Тирания в России — это неизбежно война. Роман Попков к десятой годовщине столкновений на Болотной площади

Противостояние протестующих и сотрудников ОМОНа за день до инаугурации Владимир Путина на пост президента России. Москва, 6 мая 2012 года. Фото: Polaris/East News

6 мая 2012 года на подступах к Болотной площади произошли столкновения между протестующими и ОМОНом. Только сейчас, в 2022 году, мы с ужасом понимаем, какое зло не сумели остановить.

Зима 2011–2012 годов была бурной, пьянящей, наполнила людей сотнями новых чувств и эмоций. Всем так хотелось верить, что наступивший митинговый праздник – это и есть борьба. Что борьба бывает и праздничной. Книжки про Оранжевый Майдан и прочие «цветные революции», да и память об этих революциях по телесюжетам вроде как подтверждали комфортные, теплые теории.

Победим с помощью праздника, смеха и креативных плакатов. Не очень молодые люди, плотно закрепившиеся в оргкомитетах и на трибунах митингов — бывшие топ-чиновники, знаменитые журналисты и писатели — помнили еще и «бархатные революции» 1989 года. Про Румынию они предпочитали не вспоминать.

Шанс был дан России аж трижды – с декабря по февраль. Три массовых бескрайних митинга на Болотной и Сахарова. И три раза довольные собой москвичи расходились по кабакам Садового кольца – отмечать наступление новой эпохи.

Благополучный город, обретший гражданское достоинство

Наверное, это действительно были лучшие месяцы постсоветской Москвы — с декабря 2011-го по февраль 2012-го. Благополучный город, обретший гражданское достоинство. Город, буржуазность которого наконец привела к фронде и вот-вот должна была привести к восстанию. Огромная столица своими ритмами и дыханием уже напоминала “оранжевый” Киев 2004 года. Но от этого ощущения людям становилось совсем хорошо и еще сильнее хотелось в кабак, а не драться с полицией. И фоном – бархатное воркование о мирном протесте от «выдающихся писателей», «крупных журналистов» и прочих советских либералов.

Ксения Собчак во время акции протеста «Белое кольцо», на котором сторонники оппозиции с белыми лентами и воздушными шарами строят живую цепь вдоль Садового кольца. Москва, 26 февраля 2012 года. Фото: Денис Синяков / Reuters / Forum

К марту режим окончательно преодолел растерянность, консолидировался. Владимир Путин переизбрался на пост президента и со слезами стоял перед толпой свезенных к стенам Кремля лоялистов. Слезы, судя по всему, были вполне искренними — из Путина выходило накопленное за эти месяцы психологическое напряжение.

Он, глядя на толпу бюджетников, радовался, что «народ остался верен». Слезы Путина свидетельствуют: этот человек действительно думал, что его режим был в опасности. Оппозиционеры могли сколько угодно иронизировать по поводу «потекшего ботокса», но ирония становилась последним убежищем и приобретала отчетливо горький вкус. Численность протестных митингов резко снизилась.

Болотная площадь

6 мая, в канун путинской коронации, по Большой Якиманке, а затем по Большой Полянке к Болотной площади шли несколько десятков тысяч проигравших. Потом началась эта толчея между рамками металлоискателей и шеренгами ОМОНа.

Марш протестующих против инаугурации Владимира Путина на пост президента России. Москва, 6 мая 2012 года. Фото: Митя Алешковский / ТАСС / Forum

Молодежная фракция оппозиционных лидеров (Алексей Навальный, Илья Яшин, Сергей Удальцов, Евгения Чирикова и примкнувший к ним Борис Немцов) пытались вырвать из рук истории уже ускользнувшую победу. Какая-то «сидячая забастовка», Удальцов с мегафоном призывал всех садиться на асфальт, толпа обтекала его. Удальцов в людском море колыхался, как в настоящих морских волнах, и у него было испуганное лицо утопающего.

Единственные, кто сумел быстро самоорганизоваться в этом хаотичном кипеше – радикалы-субкультурщики: анархисты и небольшие группки ультраправых. Сколь-либо осмысленное сопротивление начавшим работать дубинками омоновцами оказывали только они. Разумеется, присоединяться к «сидячим забастовкам» им было не нужно. И только этим бойцам хватило ума оперативно скрыть тряпками лица, чтобы не пополнять потом страдальческие пантеоны узников «Болотного дела».

Уличный бой выглядел местами эффектно — молодежь вырывала у ОМОНа дубинки, а в Водоотводный канал с набережной даже полетело несколько шлемов. Но это были ярость и доблесть меньшинства — нескольких сотен радикалов и стихийно примкнувших к ним «субкультурно не окрашенных» протестующих. Основная масса не присоединилась ни к сражающимся, ни даже к «сидячей забастовке».

Задержание протестующего на Болотной площади в Москве. Россия, 6 мая 2012 года. Фото: Сергей Карпов / ТАСС / Forum

Потом Ксения Собчак говорила о «мальчишках из ОМОНа», а некоторые оппозиционеры обвиняли в майских столкновениях «провокаторов, внедренных к протестующим».

«В России революция закончилась, когда избили детей»

Годы спустя, уже после украинской Революции Достоинства, один их московских журналистов скажет во время частной невеселой пьянки:

«В Украине революция началась, когда избили детей, а в России революция закончилась, когда избили детей».

Он сопоставил два события: московское 6 мая 2012-го и киевское 29 ноября 2013-го. В ту ноябрьскую ночь спецназ «Беркут» избил на Майдане студентов и спровоцировал тем самым общенациональное восстание.

Российское общество годами приучали к «ненасильственному протесту». Причем это делали одновременно и лидеры оппозиции со своей псевдогандистской риторикой, и власть, бросавшая за решетку каждого протестующего, прикоснувшегося во время акции к полицейскому. С властью все понятно – она знает, в чем кроется главная опасность и играет на упреждение, защищает себя. Оппозиционных лидеров, приведших общество в тупик, понять сложнее.

Год за годом людей учили не сопротивляться, но имитировать сопротивление. Не бороться за права, а лишь заявлять о желании эти права иметь. Это началось еще с ныне почти забытой «Стратегии-31», когда толпы выходили на Триумфальную площадь только для того, чтобы загрузиться в автозаки.

Участник протестной акции «Стратегия-31» на Триумфальной площади в Москве. Россия, 31 августа 2012 года. Фото: Сергей Карпов / ТАСС / Forum

Это продолжилось на Болотной площади и проспекте Сахарова и длилось потом годами на самых разных площадях и проспектах.

Сбежавший от гнева украинцев полковник «Беркута» Сергей Кусюк ходит по Москве как хозяин, скрипя портупеей и командуя русскими жандармами. В Москве Кусюк смел, уверен в себе, в Москве ему ничего не грозит. Это его город. Наверное, в феврале 2022-го он уже готовился к параду в покоренном Киеве и примерял штаны с генеральскими лампасами. Не сложилось. Останется хозяйничать в Москве.

Немного о машине времени

Сейчас, когда путинские войска опустошают в Украине целые города, когда российские солдаты творят военные преступления невиданные со времен боснийских этнических чисток, хочется подумать о машине времени. Если бы тогда, десять лет назад, к тем гражданам в оппозиционных колоннах на Большой Полянке пришли люди из будущего и показали бы фотографии из Бучи, видеозаписи из Мариуполя – изменило бы это что-либо? Это не убедило бы граждан пойти своей огромной массой на шеренги ОМОНа?

Если бы на огромных экранах возле сцены митинга на проспекте Сахарова стотысячной толпе показали бы Украину 2022 года, сожженных людей, девушек с оторванными ногами?

Толпа все равно пошла бы по кабакам Садового кольца? Увидев грядущий Мариуполь, какое решение принял бы в тот день, 24 декабря, оргкомитет данного протестного митинга? Если бы люди знали, чему они противостоят на самом деле, что они могут сейчас остановить? Если бы они понимали, что дело не в сфальсифицированных выборах и даже не в несменяемости власти – что все гораздо, в миллионы раз, страшнее? В этом случае митинг тоже закончился бы скандированием «Мы придем еще» и запусканием в небо белых шаров?

Во время акции протеста оппозиции на проспекте Сахарова против фальсификаций на выборах в Госдуму РФ. Москва, 24 декабря 2011 года. Фото: Митя Алешковский / ТАСС / Forum

Читая эти строки, многие начнут раздражаться, так как слишком много фантастических «бы». За этим раздражением на самом деле прячется чувство вины. Когда тирания приходит в такую страну, как Россия, ясно, чем это закончится. Тирания – это рано или поздно террор и война. Без всяких сослагательных наклонений. И без кавычек.

Это неизбежно террор. Это всегда война. Террор в буквальном смысле слова. С убийствами и конвейером репрессий. Война в буквальном смысле слова. С танками, пушками, разрушенными городами и тысячами смертей. Нам всем следовало это понимать тогда, в 2012-м.

Тирания в России = война

Еще лучше это должны были понимать «выдающиеся писатели», «известные журналисты» и прочие «интеллектуалы», которые делают себе имя на написании исторической литературы, балуются изданием исторических журналов.

Цена политического благодушия и демагогических разговоров о «неприятии крови» во время борьбы с тиранией будет страшной. У россиян получилось страшнее некуда. Когда сейчас, в военном 2022-м, мы говорим, что не виноваты, мы лжем сами себе. Конечно же мы виноваты. Десять лет назад, в 2011–2012 годах, все это можно было предотвратить.

Роман Попков