«Лучшие силы используются для отлова противников Лукашенко». Руководитель организации бывших беларусских силовиков BYPOL Александр Азаров — о том, как меняется криминальный мир в стране
Александр Азаров. Кадр: BYPOL
Российское вторжение в Украину изменило жизнь не только обычных граждан, но и криминального мира в соседних странах. Беларусь, в которой режим Лукашенко одной из своих важных заслуг называет полный разгром оргпреступности, эти перемены также не обошли стороной. О том, кто остался в стране после исхода воров в законе, о смене приоритетов Главного управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией (ГУБОПиК) и о возросшем транзите наркотиков через Беларусь «Вот Так» рассказал глава организации бывших беларусских силовиков BYPOL Александр Азаров.
— Существует красивый миф, что Александр Лукашенко полностью победил организованную преступность в Беларуси. Так ли это на самом деле? И что представлял из себя беларусский криминальный мир накануне российского вторжения в Украину?
— Утверждать, что именно Лукашенко уничтожил организованную преступность в Беларуси, в корне неверно. Тут следует отличать преступные действия Лукашенко в конце 1990-х — начале 2000-х и действия сотрудников МВД в лице ГУБОПиК по уничтожению оргпреступности в поздние годы. Действительно, Лукашенко сам неоднократно заявлял, что он расправился со всеми преступными авторитетами, бандами, которые занимались разбоем, что организованной преступности в Беларуси благодаря его стараниям не осталось вовсе.
В Беларуси были свои «лихие 90-е». Не такие, конечно, как в России, где бушевали настоящие криминальные войны. но все же неприятностей от местных ОПГ хватало. Взять хотя бы разбой на дорогах, который в свое время хорошо кормил беларусских бандитов. В какой-то момент Лукашенко заявил, что все, этим бандам пришел конец, они полностью уничтожены.
Каким образом ему это удалось? Это очень темная история. Насколько мне известно, в конце 1990-х из наиболее верных Лукашенко сотрудников силовых структур были сформированы печально известные «эскадроны смерти» — группы с лицензией на убийство. У большинства людей они вызывают ассоциации с расправой над политическими оппонентами режима — Захаренко, Красовским, Гончаром.
Беларусские протестующие держат портреты исчезнувших бывшего министра внутренних дел Юрия Захаренко и председателя избирательной комиссии Виктора Гончара, а также журналиста Дмитрия Завадского. Беларусь, 7 мая 2004 года. Фото: Reuters / Forum
Но перед ними была поставлена и другая задача: ликвидация руководства действовавших в стране ОПГ. По крайней мере тех, кто был наиболее активен, чтобы послать остальным сигнал о том, что они здесь теперь никто. Параллельно им в стране борьбой с оргпреступностью законными методами занимался ГУБОПиК МВД.
И действительно, банды, промышлявшие грабежами и разбоями на беларусских дорогах, стали исчезать. Причем основная их масса — буквально на глазах, очень быстро.
До 2019 года я служил в ГУБОПиК, борьба с организованными преступными группировками — это его профиль. В 2019 году, накануне начала всех этих разрушительных процессов в нашей стране и регионе, банд, ОПГ и прочих групп, занимающихся совершением тяжких преступлений, в Беларуси не было.
Уцелевшие воры в законе еще раньше покинули Беларусь, уехали за границу, в частности в Объединенные Арабские Эмираты. Конечно, преступные авторитеты среднего и низшего звена в стране остались, но их старались держать под контролем.
Ситуацию полностью контролировал ГУБОПиК, на каждого преступного авторитета, который где-то поднимал голову, тут же заводилось дело. Создавались такие условия, чтобы эти авторитеты, люди с претензией хотя бы на минимальное лидерство в местном преступном сообществе, бежали из страны. Иначе их отправляли за решетку.
Некоторых, бывало, даже просто за взятки привлекали. Следили за таким авторитетом, в какой-то момент его ГАИ останавливала специально, по просьбе ГУБОПиК, за нарушение ПДД. Он давал взятку, а его за эту взятку и привлекали.
Воров в законе в Беларуси не было уже много лет. Были смотрящие — за какими-то регионами, городами. Но это уже совсем другой уровень. И они действовали очень осторожно. Любой неверный шаг — и у них большие проблемы.
Работа беларусского ГУПОБиК. Кадр из оперативной съемки
Я пришел в ГУБОПиК в 2008 году. На моих глазах добивали остатки беларусского криминального мира, последние серьезные банды. Тех же «морозовцев» и «пожарников», которые много лет держали в страхе всю Гомельскую область. Они наводили шороху по всей стране — убийства, разбои, рэкет. Когда их закрыли, закончилась целая эпоха. Большинство членов банд сразу арестовали, кто-то сбежал за границу. Их потом еще несколько лет вылавливали и возвращали в страну.
— Чем занялся ГУБОПиК после того, как в борьбе с ОПГ была поставлена точка?
— Начиная с 2010 года, ГУБОПиК фактически остался без работы, серьезной организованной преступности в стране, по большому счету, не было. Его даже хотели расформировать по примеру России. Почти каждый год этот вопрос поднимался.
В Совбез неоднократно поступали докладные записки из КГБ, ОАЦ, что, мол, организованной преступности в Беларуси не осталось, а поэтому ГУБОПиК больше не нужен. Поэтому руководству управления приходилось постоянно крутиться, чтобы показать свою нужность и полезность.
И вот таким образом, двигаясь по этой траектории, в какой-то момент в ГУБОПиК кардинально изменилась функция третьего управления, которое занялось противодействием экстремизму. Это была возможность показать министру, показать Лукашенко, что ГУБОПиК нужен, что он может адаптироваться под новые задачи и успешно их решать.
Раньше третье управление занималось противодействием торговле людьми, наркобизнесу и незаконной миграции. Противодействие наркобизнесу сократили, так как этим занималось Главное управление по наркоконтролю и противодействию торговле людьми. К 2010 году проблема торговли людьми, по большому счету, тоже исчезла вместе с организованными группами, которые на этой торговле специализировались. Остались мелочи — использование для занятий проституцией, сутенерство, сводничество.
Потом ГУБОПиК попытался заняться противодействием незаконной трансплантации органов. Это было несколько лет назад. Выявили одно преступление, однако потом это дело прекратили. В общем, направление оказалось бесперспективным. До сих пор остается функция противодействия незаконной миграции, чем также занимается Государственный пограничный комитет.
В 2015 году руководство ГУБОПиК придумало заняться борьбой с экстремизмом. Это было связано с событиями в Украине. Данное направление работы оказалось очень перспективным с точки зрения Лукашенко и его приближенных. Теперь исключительно с этой борьбой весь ГУБОПиК и ассоциируется.
— Один из главных в нашем регионе маршрутов наркотрафика еще два года назад проходил через территорию Украины, соединяя Россию с Европой. Война его полностью разрушила. Одной из альтернатив стал беларусский путь. Насколько он вырос с момента начала войны в Украине?
— Однозначно наркотрафик вырос. И очень серьезно. Особенно это касается движения синтетических наркотиков из России в Европу. Раньше они шли через территорию Украины. Там был годами отлаженный и бесперебойный маршрут, просто огромные объемы шли. А теперь между Россией и Украиной не граница, а линия фронта. Через нее при всем желании никакой канал поставки не организовать.
Сотрудники полиции во время брифинга по задержанию трех членов транснациональной группировки наркоторговцев и изъятию 368 килограммов героина на сумму 1 млрд гривен. Украина, 2021 год. Фото: Елена Худякова / Укринформ / Forum
Беларусь — едва ли не единственная альтернатива. При всех трудностях это наиболее прямой, дешевый и быстрый маршрут. До войны через нашу страну шли более мелкие партии наркотиков, в основном изъятия исчислялись сотнями граммов. Сто-двести граммов — это уже крупный улов.
Теперь же обычным делом стало изъятие килограммов наркотиков. И это не единичные случаи, а уже определенная тенденция, обычная практика. Синтетику из России привозят в Европу, в этом преступном бизнесе задействовано большое количество людей, здесь действительно произошли тектонические сдвиги.
Перевозят, как правило, автомобильным транспортом. Делают в машинах тайники. По крайней мере, среди задержанных таких курьеров большинство.
Я не думаю, что беларусский режим кормится на наркотрафике, каким-то образом участвует в нем. Конечно, мы не можем исключать того, что какие-то чиновники, силовики, которые могут поспособствовать безопасному и эффективному транзиту, участвуют в преступных схемах. Вероятно, такие люди есть.
И еще немаловажный момент. Прямо сейчас все беларусские правоохранительные органы заточены под главную задачу — борьбу с так называемым «экстремизмом», инакомыслием. Это ключевая цель, которую перед ними ставит режим. Все остальное — по остаточному принципу. Естественно, такой подход не может не сказываться на том же наркотрафике. Если лучшие кадры охотятся на «экстремистов», значит другие направления неизбежно просядут.
В том же МВД есть Главное управление собственной безопасности — структура, которая следит за тем, чтобы сотрудники не занимались противоправной деятельностью, не участвовали в тех же коррупционных схемах. Так вот, по моей информации, в 2020 году даже этому управлению запретили работать по сотрудникам и переориентировали на противодействие «экстремизму».
Сотрудники ОМОН разговаривают с женщинами во время акции протеста оппозиции в Минске, Беларусь. Март 2021 года. Фото: Belapan / Reuters / Forum
Такие решения неизбежно приводят к росту ощущения собственной безнаказанности среди сотрудников, и, как следствие, они становятся более подвержены коррупции. Однако, я думаю, не меньше вопросов должно возникать и к сотрудникам структур, которые осуществляют досмотр транспортных средств на границе.
— Какое влияние война оказала на беларусскую организованную преступность? Как за последние два года изменился беларуский криминальный мир?
— Насколько мне известно, кроме многократно выросшего наркотрафика, существенных изменений нет. Российский криминал также пока не пытается укорениться внутри Беларуси. По крайней мере, мы не видим очевидных признаков.
Естественно, в текущей ситуации возможно абсолютно все, на столе могут лежать всевозможные сценарии. Но если бы российские ОПГ были уже здесь, мы бы это увидели. Каждый бы увидел, потому что в наше время информация о преступлениях — разбойных нападениях, убийствах прежде всего, — моментально просачивается если не в СМИ, то в соцсети.
Возвращаясь к нашим бандитам, хочу отметить, что за последние годы раскрываемость преступлений упала. Это естественный процесс, поскольку, как я уже говорил выше, силовые структуры, которые были заняты борьбой с преступниками, теперь выполняют в приоритете совершенно другие задачи. Лучшие силы, доступные возможности и технические средства теперь используются для отлова противников Лукашенко. Диктатор через победу над ОПГ хочет повторить этот успех в борьбе со своими политическими противниками.
При этом я хочу еще раз подчеркнуть, что задачи перед правоохранительными органами ставит лично Лукашенко. Сейчас он требует расправиться со всеми своими противниками, оппонентами. Завтра, к примеру, если Беларусь захлестнет волна преступности, если сюда придет российский криминал, политические дела станут неактуальными, Лукашенко может снова потребовать расправиться с преступниками. Не сомневаюсь, силовые структуры возьмут под козырек и быстро переориентируются на новые задачи. Неважно, откуда будет исходить угроза — от белорусских ОПГ или от российских.
Беседовал Иван Лысюк
