Растоптанный порыв к свободе. Есть ли выход из белорусского ада?

Беларусь, восставшая два года назад, сейчас погружена во тьму оголтелой реакции. Многим эта тьма кажется беспросветной. Идут даже дискуссии, стоило ли затевать протесты. Но история не терпит сослагательного наклонения.

9 августа 2020 года на избирательных участках по всей Беларуси выстраивались невиданные очереди. Многие пришли с белыми браслетами — символом протестного голосования. Тогда за такие вещи еще не хватали прямо на месте. Но режим уже был готов к беспощадному бою.

К тому дню Александр Лукашенко упрятал за решетку наиболее опасных конкурентов — Виктора Бабарико, Сергея Тихановского. Но жаждавший перемен электорат возвел в кумиры жену арестованного блогера-смутьяна — Светлану Тихановскую.

За нее отдавали голоса те, кто загорелся идеей перемен, проникся опьяняющим драйвом момента. И когда Центризбирком возвестил, что Тихановская набрала всего 10%, а вождь режима — более 80%, общество взорвалось протестами.

Лукашенко поначалу был ошеломлен, но потом, сделав ставку на грубую полицейскую силу, хладнокровно и методично разгромил мирное восстание, не имевшее четкого руководства и плана.

Разгон мирной акции протеста в Минске, Беларусь. 23 сентября 2020 года. Фото: TUT.BY / Reuters / Forum

А стоило ли восставать?

Сейчас, когда в стране царит государственный террор, когда противникам режима дают сроки похлеще сталинских, ситуацию до 2020 года многие вспоминают с ностальгией. По нынешним меркам режим был тогда почти травоядным, политических узников можно было пересчитать по пальцам. Сейчас, по данным правозащитников, политзаключенных в Беларуси — 1262 человека, а де-факто наказанных за несогласие с режимом намного больше.

Сразу после того как Кремль аннексировал Крым, Лукашенко, опасаясь поглощения территории, на которой привык царствовать, даже затеял игру с Западом и слегка открутил гайки, осторожно начал «мягкую белорусизацию» внутри страны. За несколько лет этой условной оттепели серьезно окрепли структуры третьего сектора, культурные инициативы с национальным духом. Люди почувствовали вкус свободы.

Вообще за время правления Лукашенко общество само понемногу взрослело, уходило от совкового мышления, проникалось новыми ценностями, в то время как консервативный вождь тяготел к прошлому, делал ставку на руководство с помощью кнута. Несмотря на скверный экономический климат, вырос слой предпринимателей, появился средний класс. Беларусь стала страной крутых айтишников. Молодежь с ее гаджетами, сленгом социальных сетей, путешествиями в шенгенскую зону смотрела на причуды старомодного деда у руля государства с нескрываемой иронией.

В общем, эта война миров — замшелого, угрюмого мира правителя и современного, подразумевающего свободу мира продвинутой части белорусов, — была запрограммирована.

Ночная жизнь на Октябрьской улице, где на месте бывшего завода «Энергия» расположены галереи современного искусства, бары и клубы. Минск, Беларусь. 24 августа 2019 года. Фото: Наталья Федосенко / ТАСС / Forum

Это столкновение должно было произойти

Сейчас тем, кто дерзнул восстать, власти устроили настоящий ад. Одних гноят в тюрьмах, других вытеснили в эмиграцию, третьих запугивают страшными карами за любое проявление нелояльности. На страну опустилась ночь мракобесия, черной мести правящей верхушки за пережитые в 2020 году страхи. От авторитаризма режим, по мнению многих аналитиков, переходит к тоталитаризму.

И кое-кто задается вопросом: а может, не стоило бунтовать? Может, и сейчас продолжалась бы та оттепель, шла подспудная трансформация системы.

Более того, можно услышать голоса, что протесты 2020 года инспирировала Москва, что именно она ввела в игру Бабарико, Тихановского и прочих, кто расшевелил, завел тогда массу. Мол, это был такой коварный план, чтобы руками Лукашенко разгромить сознательную часть белорусского социума и еще сильнее подчинить страну Кремлю.

Но, во-первых, эта теория явно преувеличивает способности кремлевских стратегов, которые на самом деле терпят на внешней арене облом за обломом — пусть Москва и в самом деле по полной программе воспользовалась белорусским кризисом. Во-вторых, никакие фигуры не зажгли бы общество идеей перемен, если бы на них не сформировался запрос.

К стихийному мирному восстанию привел кумулятивный эффект ряда факторов — это и динамичное становление гражданского общества, и укрепление национальной идентичности, и неумное поведение властей при первой волне ковида, и, да, появление новых лиц с нестандартными лозунгами на старте избирательной кампании 2020 года при том, что старая оппозиция тогда в очередной раз банально перессорилась. И все это — на фоне свинцовой усталости общества от несменяемого вождя с его мантрами про «жесточайший спрос».

Вероника Цепкало, Мария Колесникова и Светлана Тихановская в машине после поездки в Солигорск, Беларусь. 4 августа 2020 года. Фото: «Вот Так»

Против безоружных людей работала беспощадная машина диктатуры

Другое дело, что мирное восстание осталось без стратегии, без четкого руководства. Политические неофиты, придавшие драйв избирательной кампании 2020 года, не представляли до конца, с кем имеют дело. Лукашенко же демонстративно взял в руки автомат, когда манифестация приблизилась к его дворцу. Наготове стояли БТРы с крупнокалиберными пулеметами.

Год спустя он скажет: «У меня даже ни один мускул бы не дрогнул для того, чтобы ввести в действие армию, если б я видел, что они не просто перешли красную черту, а уж далеко забрались».

То есть попытайся тогда участники протестов штурмовать дворец, другие стратегические объекты, там были бы, скорее всего, горы трупов. Лукашенко, в отличие от Виктора Януковича во время Евромайдана в 2014 году, был готов драться до последнего. Он много лет холил и лелеял силовой кулак для такой вот битвы за сохранение власти.

А на тот случай, если бы этой силы не хватило, на границе уже держал своих вооруженных людей для подмоги Владимир Путин. Так что события 2020 года в Беларуси могли закончиться и российским вторжением.

В общем, исход того мирного восстания был фактически предрешен. Сейчас можно сколько угодно рассуждать с мудрым видом об упущенных возможностях. Но, объективно говоря, Тихановская, которая до той избирательной кампании была аполитичной домашней хозяйкой и которую на старте протестов шантажом выдавили из страны спецслужбы, вряд ли могла сотворить еще большее чудо. Она и так стала феноменом.

«Окажись на моем месте кто-то другой, возможно, он был бы больше готов к этому», — признала Тихановская 8 августа на конференции «Новая Беларусь» в Вильнюсе. Но, вновь-таки, история не терпит сослагательного наклонения. Другого предводителя, этакого неуязвимого терминатора с железной волей, равно как и волшебным образом возникшего штаба с победоносной стратегией для восставших тогда не нашлось.

Два года назад против безоружных людей, многие из которых тогда впервые заинтересовались политикой и действовали стихийно, наобум, работала жестокая, хорошо смазанная машина диктатуры, за которой стоял еще и Кремль.

После очередного многотысячного уличного праздника непослушания манифестанты в приподнятом настроении расходились по домам, наивно полагая, что против такого драйва, такой волны массового неприятия режиму не устоять. Лукашенко же, для которого потерять власть означало потерять все, расчетливо готовил новые удары.

Кроме всего прочего, события последних двух лет четко показали: нет, этот хищный, беспощадный автократический режим нереформируем. Так что иллюзии насчет его идиллической плавной трансформации были беспочвенны.

Многое зависит от исхода битвы в Украине

Да, теперь настал период классической контрреволюции. Так было в России после поражения революции 1905 года, когда пришла пора «столыпинских галстуков». Ныне в белорусской оппозиции — концептуальный кризис, ее лихорадит, от штаба Тихановской требуют плана победы. Безусловно, над стратегией нужно думать, но чудодейственных планов не бывает. Всему свое время.

У многих белорусов сейчас — апатия, фрустрация, чувство фатальной обреченности. Однако через подобное проходили, например, поляки в период военного положения и реакции 1980-х годов, когда «Солидарность» ушла в подполье. Депрессия два десятилетия царила в Чехословакии после подавления «пражской весны» в 1968-м. Но как только ослаб Советский Союз, коммунистические режимы в этих странах быстро обвалились.

Когда критическая масса общества созрела для перемен, они начинаются при первой возможности. Вопрос в том, когда и от чего треснет режим Лукашенко.

И еще: сейчас многим в Беларуси, где традиционно силен сантимент к России, стало очевидно, что борьба за перемены в стране — это и борьба против империи. Лукашенко держится, пока силен кремлевский патронаж. Так что судьба Беларуси во многом зависит и от той битвы, что идет сегодня в Украине.