«Не каждый день слышишь голос человека, который пытался тебя убить». Владимир Кара-Мурза-мл. о расследовании своего отравления
Политик Владимир Кара-Мурза-мл. прилетел в Москву перед тем, как Bellingcat и The Insider опубликовали свое расследование. Один из самых последовательных сторонников адресных санкций против российских чиновников и силовиков был отравлен дважды – 26 мая 2015 года и 2 февраля 2017 года. Анализ поездок Кара-Мурзы за год до его первого отравления сразу показал, что представители спецслужбы, также ответственной за отравление Алексея Навального, сопровождали политика как минимум четыре раза. Сегодня он, как до него это сделал Навальный, позвонил своему убийце. Разговор был коротким, но впечатляющим. Мы поговорили с политиком о том, каково это – услышать голос своего убийцы, и о том, что он планирует делать дальше.
– Чувствовали ли вы слежку, узнаете ли вы этих людей, видели ли этих людей?
– Нет, я как раз понимаю, что слежка мне, возможно, спасла жизнь как минимум в двух поездках из того, что опубликовал Bellingcat. В марте 2015-го (обе, кстати, поездки, сначала в Петербург, а потом в Калининград) была слежка очевидная, то есть сидели прямо за соседними столиками в кафе, на машинах ездили, ходили по улицам. Это, видимо, была обычная наружка, обычные «топтуны» или «эшники». И они мне, видимо, жизнь спасли в этих двух поездках, потому что они крутились все время вокруг. А эти отравители, профессиональные убийцы из ФСБ, просто не смогли найти момент, чтобы зайти ко мне в гостиничный номер.
Я давно, конечно, не испытывал таких ощущений, как сегодня. Одно дело, когда ты головой понимаешь, что тебя пытались убить. А у меня не было никаких сомнений с самого начала, абсолютно очевидно, что это намеренное отравление, что это отравление с целью убить. И что это отравление стало ответом нынешней российской власти на мою многолетнюю работу по продвижению персональных западных санкций против коррупционеров и нарушителей прав человека в ближайшем окружении Владимира Путина.
Но одно дело, когда ты что-то интеллектуально понимаешь, а другое – когда тебе показывают фотографии, называют имена, фамилии, должности конкретных людей, которые это делали. Вот смотришь на фотографии – обычные лица, у них, наверное, есть семьи, дети. Вот они что за ужином обсуждают? У них что дети спрашивают:
«Пап, ты сколько людей сегодня отравил?»
Гамму эмоций трудно описать. Особенно звонок сегодняшний.
– Расскажите про сегодняшний звонок. Алексей Навальный звонил своим отравителями. И это и на него, и на остальных российских граждан произвело неизгладимое впечатление
– Понятно, что после того как Алексей Навальный прославил на весь мир сотрудника ФСБ Константина Кудрявцева, который счищал «Новичок» с его нижнего белья, на содержательный разговор не приходилось рассчитывать. Мне просто хотелось услышать реакцию человека, который меня пытался убить и которому я сегодня позвонил.
Христо Грозев и Роман Доброхотов, соавторы этого расследования, нашли мобильный телефон. Мезенцев Роман Михайлович, один из руководителей 2-й службы ФСБ, службы по защите конституционного строя – прекрасное название! Он, как сказано в расследовании Bellingcat, самый высокопоставленный сотрудник ФСБ, который лично ездил. По всем расследованиям, по всем отравлениям, которые они расследовали, он на данный момент самый высокопоставленный чиновник Федеральной службы безопасности, который лично ездил и организовывал эти мероприятия.
Я набрал телефон, по громкой связи коллеги все это записывали – так что это будет выложено скоро. Я набрал. Он подошел. Я уточнил, Роман ли Михалыч у телефона. Он сказал, что да. Тогда представился я и сказал, зачем звоню. На это он положил трубку.
Я давно не испытывал таких эмоциональных ощущений, как после этого звонка. Не каждый день слышишь голос человека, который тебя дважды пытался убить. Один из тех, по крайней мере – понятно, что он был не один.
А вообще я хочу сказать, что у меня ощущение как от Оруэлла по итогам прочтения этого расследования. Там же, как мы знаем, в романе «1984» было Министерство правды, которое занималось пропагандой, Министерство мира, которое занималось войной. А у нас, получается, политическими убийствами занимается, как выясняется, служба по защите конституционного строя, а институт криминалистики ФСБ, который должен противодействовать использованию химического оружия, сам этим оружием травит политических оппонентов нынешней власти. Это просто Оруэлл чистой воды.
– А какой голос у него?
– Обычный, нормальный голос. И лицо нормальное, обычное. Я вот смотрю на фотографию, и мне интересно, что он вечером за ужином про свою работу рассказывает? Это самое страшное, на самом деле – обыденность зла. Обычное лицо человека, который сейчас мимо меня на улице может пройти.
– А пытались ли вы понять, в какой момент и где это произошло в первый и второй раз?
– Поскольку телефонные биллинги доступны только за три года, а оба моих отравления раньше произошли, не смог восстановить их передвижение по Москве. В этом, кстати, сложность расследования отравлений, которые произошли в Москве. Из всего, что они расследовали, мой случай – первый в Москве, а не в регионах произошел. Как мы видим, они в регионах тоже старались – по семи разным регионам они за мной ездили.
И причем меня две вещи шокировали. Первое – что они начали за мной ездить так рано. Это февраль 2014-го, Борис Немцов еще был жив, когда они уже начали за мной кататься. И второе – мне рассказывал Христо Грозев, что они всегда знали заранее, в какой регион я поеду – туда же брали билеты.
А 27 мая 2015 года мы вместе с моим адвокатом и коллегой Вадимом Прохоровым должны были ехать в Калининград, проводить там круглый стол по поводу выборов. И вот туда уже никто из эфэсбэшников себе билетов не брал, потому что они точно знали, что 27 мая я никуда не полечу. Отравили меня, я напомню, 26-го.
А по поводу того, где это случилось. Очевидно, они пытались это сделать несколько раз в разных регионах, в частности в Калининграде, куда Мезенцев ездил. Там, где была наружка очень сильная, слежка, возможно, это мне жизнь и спасло в тот момент.
А по поводу того, где конкретно: либо они зашли ко мне в квартиру и что-то там помазали, либо, и об этом говорится в расследовании Bellingcat, они были со мной в Казани – это за два дня всего до первого отравления. Они могли мне там в гостиничном номере какой-то предмет одежды обмазать. А я эту одежду надел уже по возвращении домой, в Москву. Поэтому они выдвигают две гипотезы. Опять же, биллинги уже не доступны, ни за май 15-го, ни за февраль 17-го.
Поэтому проследить их передвижение внутри Москвы сейчас невозможно. Возможно – передвижения по стране.
Сомнений не было ни у кого. Я думаю, даже те кремлевские пропагандисты, которые рассказывали про антидепрессанты, про самогон, про алкоголь, низкий сахар в крови – про что они всегда рассказывают, когда очередной оппонент путинского режима внезапно заболевает – я думаю, даже они сами все прекрасно понимали. У них работа просто такая. Так же, как у этих эфэсбэшников, которые летают по стране и мажут трусы «Новичком».
– Что вы дальше будете делать?
– В ближайшие дни мы с моим адвокатом Вадимом Прохоровым отправимся уже не в первый раз в Следственный комитет Российской Федерации, который до сих пор не удосужился нам даже сообщить о том, возбуждено или нет уголовное дело по факту двух покушений на убийство российского гражданина на территории Российской Федерации.
Я напомню, что мы оба раза – и в 15-м, и в 17-м – после обоих отравлений подавали заявление в СК с требованием возбудить уголовное дело по факту покушения на убийство. До сих пор у нас нет даже ответа. То есть для любого человека, знакомого с российской бюрократией понятно, что если соседка мусор не в том месте вынесет на лестничной клетке и написать жалобу, все равно тебе ответят и будет какая-то переписка с чиновниками, а здесь два покушения на убийство – и полная тишина.
Мы, безусловно, поедем в СК в ближайшие несколько дней со всеми этими фактами, со всеми фамилиями и именами этих людей, которые участвовали в покушении на мое убийство. Естественно, с требованием немедленного их допроса. Но, опять же, мы все прекрасно понимаем, в какой реальности живем, поэтому здесь реалистично можно говорить о том, что после того как мы получим официальный отказ (то же самое, что было у Алексея Навального после его отравления в Томске), мы будем это оспаривать в судебном порядке и, безусловно, дойдем до Европейского суда по правам человека. Самое главное право, гарантированное Европейской конвенцией, это право на жизнь.
Vot Tak TV
