«Черное – это черное. Белое – это белое. Я – человек, я сильный и смелый». Что говорили фигуранты дела DOXA в последнем слове
Журналисты студенческого новостного сайта DOXA Армен Арамян, Наталья Тышкевич, Алла Гутникова и Владимир Метелкин на судебном заседании в Москве 31 марта 2022 года. Фото: Кирилл Кудрявцев / AFP / East News
Дорогомиловский суд Москвы 12 апреля вынесет приговор четырем экс-редакторам студенческого журнала DOXA. Аллу Гутникову, Армена Арамяна, Владимира Метелкина и Наталью Тышкевич обвиняют по редко применяемой статье 151.2 УК РФ о вовлечении несовершеннолетних в противоправную деятельность. Сторона обвинения уже запросила для фигурантов дела по два года исправительных работ.
Причина уголовного преследования – видео «Им не победить молодость», которое все четверо записали перед зимними протестными акциями 2021 года. Сайт DOXA был заблокирован после начала войны в Украине. Один из адвокатов по делу, Дмитрий Захватов (он представляет интересы Аллы Гутниковой), в интервью «Вот Так» называл дело абсурдным, а саму статью 151.2 УК РФ – неправомерной.
Перед вынесением приговора мы публикуем ключевые отрывки из последних слов фигурантов дела в суде.
Владимир Метелкин: «Власть объявила войну молодости»
Журналист журнала DOXA Владимир Метелкин перед судебным заседанием по его жалобе на применение меры пресечения в Московском городском суде. 26 апреля 2021 года. Фото: Сергей Бобылев / ТАСС / Forum
«Власть объявила войну молодости, но молодость – это мы, и мы обязательно победим», – это заключительная фраза нашего видео. Мы опубликовали его больше года назад, за это видео на нас завели уголовное дело, именно поэтому мы стоим здесь. Эта фраза состоит из двух частей, и я построю свою речь, отдельно отталкиваясь от каждой.
Власть объявила войну молодости. Метафора войны с молодостью и ее значение, в общем-то, очевидно и не требует долгих пояснений: у молодых людей в современной России остается мало перспектив и надежд на будущее, у нас его отобрали. Если ты – молодой порядочный человек, хочешь личностно развиваться, получить образование и честно трудиться, если у тебя есть хоть какие-то амбиции – тебе советуют уехать из России и говорят: чем раньше – тем лучше.
Сегодня, спустя год после начала дела, мы со злобой и даже ненавистью можем сказать, что все гораздо хуже. Власть объявила войну в буквальном смысле. Речь идет не о метафорической войне с молодостью. Это чудовищная по своей жестокости, разрушительная война против Украины и ее мирных жителей. Она идет с 2014 года, о чем многие из нас просто забыли. Я и сам забыл, уже не придавал этому должного значения.
Власть объявила войну активистам и журналистам, которые хотят открыто говорить о происходящем, потому что об этом невозможно молчать. Спустя годы нас будут спрашивать, что мы делали в это время, как мы сопротивлялись происходящему. Нам нужно будет отвечать следующим поколениям. Власть продолжает пугать нас, намекая на отмену моратория на смертную казнь. Есть те, кто не молчит, но нас мало…
Теперь ко второй части фразы. Молодость – это мы, и мы обязательно победим. Что здесь сказано? Мне хочется уйти от стандартной интерпретации этих слов как поколенческого конфликта, в котором молодые всегда приходят на смену старшим, уходящим в утиль, и якобы от этого все становится лучше по умолчанию. Это было бы упрощением.
На мой взгляд, речь в этих словах идет о том, что однажды наступит будущее. Мы не знаем, каким оно будет, из нынешней точки никакой определенности мы увидеть не можем. Но нет сомнений в том, что путинский режим кончится раньше, чем того хочет главный (пока главный) актор.
Своей попыткой президентствовать пожизненно президент разваливает страну.
Мы перестали нести ответственность за то, что происходит в нашей стране, и наша страна развязала самую страшную войну в своей истории. Мы должны исправить эти ошибки… Бегство в уютные миры частных интересов и потребления в авторитарном обществе привело к страшным последствиям. Это должно закончиться и не повториться больше никогда. Сообщество активистов, журналистов, исследователей, к которому я имею честь принадлежать, знает, что с этим делать. Мы готовы усердно работать, терпеть и надеяться – изменения придут, но нам всем нужно коллективно к ним готовиться. Для этого нам нужно быть на свободе.
Я немного скорректирую последнюю фразу видео. Хочу, чтобы она звучала так: «Власть объявила войну мирным людям и сейчас представляет большую угрозу. Но настоящая власть – это мы, и мы обязательно прекратим этот ужас».
Наталья Тышкевич: «Испуганными людьми проще управлять»
Редакторка “DOXA” Наталья Тышкевич перед началом судебного заседания в Басманном суде. Москва, Россия. 14 апреля 2021 года. Фото: Денис Каменев / AP / Forum
Наталью Тышкевич привезут на приговор из спецприемника. Сейчас она отбывает 15-суточный арест за пост 2017 года с украинским трезубцем.
Я обращаю свою речь к уважаемому суду, но к суду иному – суду общественному, суду высшему, я знаю, что эта речь выйдет за пределы этого пространства и разойдется по множеству каналов. Я чувствую присутствие и поддержку множества людей.
Я приглашаю читателей и слушателей поддаться удовольствию смешения границ. Вроде вы у себя дома, а вроде и со мной в суде. Может, вы уехали из России, но вы читаете или слушаете это, и воображение вас рядом со мной меня поддерживает невероятно… Медиа пересекают границы, медиа выступают посредниками между разделенными группами. Журнал Докса – такой посредник. Между разными социальными группами и частями общества. Для взрослых есть успокаивающая Екатерина Шульман. А кто скажет своими словами молодым слова против страха?
Институции так устроены, чтобы создавать у людей постоянную гонку и стресс. Так сложнее высказывать свое мнение и объединяться. Испуганными людьми проще управлять. Заставлять их выходить на митинги и участвовать во флешмобах, проще их подвергать сексуализированному насилию. Так получилось, что наша аудитория 20-летних пересеклась с аудиторией МВД. Мы показали 20-летним выход, показали разные возможности: работать на волонтерские организации или что-то еще.
И дело совсем не в акциях, а в том, что, раздвигая поле возможностей, мы перешли дорогу тем, кто хотел бы это поколение иметь в запуганном виде, чтобы они беспрекословно шли умирать.
В сотнях томов «воды» без единого упоминания “Доксы”, с которыми мы ходим знакомиться, зафиксировано абсолютно все про современные протесты от мотиваций подростков для выхода на митинги до подсчетов потраченных бюджетных средств на дубинки для разгона этих митингов. Опыт работы в архиве дал мне навыки быстрой дигитализации любых документов, и следователи ставили меня в пример другим арестантам, как будто мы на конкурсе скорочтения в школе.
Но мы не в школе, а в архиве путинской России, и пока архивы КГБ так и не открыты даже историкам, а архивы СБУ уничтожаются бомбами, для нас – историков из будущего – был предоставлен уникальный шанс изучить изнутри, как государство в двадцатых годах XXI века тратило огромные ресурсы на то, чтобы подавить действительно мощное сопротивление несовершеннолетних: через семью, учителей, множественные допросы. И чем дальше я погружаюсь в материалы из регионов, тем больше у меня появляется веры в слова из того самого видео с ютуба, где четверо ребят рассказывают, что молодость – это мы: «По всей России есть сотни тысяч молодых людей, которые будут бороться и защищать ваши права».
Что мы имели в виду, кто эти молодые люди? Интуитивно мы призвали их, и, когда нас арестовали, они действительно начали собираться вокруг в расширенную группу поддержки.
Интересная работа со временем, я уже сейчас себя чувствую ветеранкой этой временнóй войны, я протягиваю сама себе руку из будущего, чтобы вытащить себя за волосы из московских болот двадцатых годов. Будущее уже здесь, просто оно распределено неравномерно и проявляется через аномалии и чудеса. Из будущего мы можем оглянуться назад и деконструировать прошлое повествование, зная, что будущее уже там просвечивало.
Армен Арамян: «Не бойтесь и не оставайтесь в стороне»
Сотрудник журнала DOXA Армен Арамян перед началом судебного заседания около здания Мосгорсуда, 26 апреля 2021 года. Фото: Сергей Бобылев / ТАСС / Forum
В России сейчас осталось не так много мест, где я мог бы свободно высказаться о том, что происходит в нашей стране. Я бы хотел воспользоваться возможностью сказать несколько слов на открытом судебном заседании. Месяц назад Россия начала так называемую специальную военную операцию в Украине. Из-за военных действий в Украине погибли тысячи мирных граждан. Перед тем как выступить с последним словом, я бы хотел объявить минуту молчания в память о погибших на этой войне. Я считаю, что каждое публичное событие в России сейчас должно начинаться с такой минуты…
Я знаю российские университеты, и я знаю вот эту атмосферу страха и самоцензуры, которая в них доминирует. Даже в самых смелых, самых свободных университетах молодым людям внушают эту установку: вы еще молодые, не высовывайтесь, мы вас отчислим, мы сломаем вам жизнь. Я видел, как эти часто преувеличенные и абсурдные угрозы влияют на молодых людей. Они отнимают у нас свободу и ощущение, что мы можем что-то изменить.
Прямо сейчас страх и самоцензура – главная опора этого режима. Террор, которым занимается наше государство, только изображает некоторую рациональность. Государство, да и мы, часто оправдываем репрессии: ну да, наверное, не стоило быть таким радикальным, не стоило так резко высказываться, не стоило отбивать задержанных, они знали, на что идут. Но эта рациональность – иллюзия.
Задача государственного террора – запугать нас всех, чтобы мы все время чувствовали себя под угрозой, чтобы мы стали цензорами для самих себя – сами оценивали каждое наше действие.
Конечно же, я могу рассказать, что я думаю по поводу нашего дела. Что это обвинение бессмысленно, что его в принципе невозможно доказать. Обвинение не нашло ни одного подростка, который увидел наш ролик, вышел на акцию, заразился коронавирусом и умер, потому что таких людей не существует. Но я уже слабо понимаю, какие слова должны прозвучать в этом суде, чтобы они были услышаны…
Вне зависимости от приговора я обращаюсь к молодым людям по всей стране с призывом – тем же самым призывом, который эксперт со стороны обвинения посчитал призывом пойти на конкретные митинги: «Не бойтесь и не оставайтесь в стороне». Страх – это единственное, что позволяет им нас разъединять.
Главный вопрос нашего поколения – это не просто вопрос о том, как нам оставаться достойными людьми при фашизме. Как совершить правильные поступки и не совершать неправильных. Это вопрос о том, как нам строить солидарность и объединяться в обществе, которое несколько десятилетий беспощадно уничтожалось. «Молодость — это мы, и мы обязательно победим», — такие слова звучат в конце нашего ролика. И правда, кто, если не мы.
Алла Гутникова: «2+2=4. Черное – это черное. Белое – это белое»
Сотрудница журнала “DOXA” Алла Гутникова в Басманном районном суде Москвы. 14 апреля 2021 года. Фото: Владимир Гердо / ТАСС / Forum
Я не буду говорить о деле, об обыске, о допросах, томах, судах. Это скучно и бессмысленно. Последнее время я хожу в школу усталости и досады. Но еще до ареста я успела записаться в школу умения говорить о действительно важных вещах. Я бы хотела говорить о философии и литературе. О Беньямине, Деррида, Кафке, Арендт, Сонтаг, Барте, Фуко, Агамбене, об Одри Лорд и Белл Хукс. О Тимофеевой, Тлостановой и Рахманиновой. Я бы хотела говорить о поэзии. О том, как читать современную поэзию. О Гронасе, Дашевском и Бородине.
Но сейчас не время и не место. Я спрячу свои маленькие нежные слова на кончике языка, на дне гортани, между животом и сердцем. И скажу лишь немного. Я часто чувствую себя рыбкой, птичкой, школяром, малышкой. Но недавно я с удивлением узнала, что Бродского тоже судили в 23. И поскольку и меня причислили к роду человеческому, я буду говорить так: в Каббале есть концепция тикун олам – исправление мира. Я вижу, что мир несовершенен. Я верю, что, как писал Иегуда Амихай, мир был создан прекрасным, для того чтобы было хорошо, и для покоя, как скамейка в саду (в саду, не в суду!). Я верю, что мир создан для нежности, надежды, любви, солидарности, страсти, радости.
Но в мире ужасно, невыносимо много насилия. А я не хочу насилия. Ни в какой форме. Ни учительских рук в трусах школьниц, ни кулаков пьяного отца семейства на телах жен и детей. Если бы я решила перечислить все насилие, которое есть вокруг, мне не хватило бы ни дня, ни недели, ни года. Чтобы увидеть насилие вокруг, достаточно только открыть глаза. Мои глаза открыты. Я вижу насилие, и я не хочу насилия. Чем больше насилие, тем больше я его не хочу. И больше всего я не хочу самого огромного и самого страшного насилия.
И вот сейчас момент истины. Час прочитываемости. И я, и мои друзья и подруги не находят себе места от ужаса и боли, но когда я спускаюсь в метро, я не вижу заплаканных лиц. Я не вижу заплаканных лиц. Ни одна из моих любимых книг – ни детская, ни взрослая – не учила безразличию, равнодушию, трусости. Нигде меня не учили этим фразам: «Мы люди маленькие / я человек простой / все не так однозначно / никому нельзя верить / я как-то этим всем не интересуюсь / я далек от политики / меня это не касается / от меня ничего не зависит / компетентные органы разберутся / что я один мог сделать».
Наоборот, я знаю и люблю совсем другие слова. Джонн Донн через Хемингуэя говорит: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе»…
…Кому-то, я знаю, страшно. Они выбирают молчание. Но Одри Лорд говорит: «Your silence will not protect you» («Твое молчание не защитит тебя». – Ред.). В московском метро говорят: «Пассажирам запрещено находиться в поезде, который следует в тупик». А петербургский «Аквариум» добавляет: «Этот поезд в огне». Лао-Цзы через Тарковского говорит: «Главное, пусть они поверят в себя и станут беспомощными, как дети. Потому что слабость велика, а сила ничтожна. Когда человек рождается, он слаб и гибок, а когда умирает – он крепок и черств. Когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко – оно умирает. Черствость и сила – спутники смерти. Слабость и гибкость выражают свежесть бытия. Поэтому что отвердело, то не победит».
Помните, что страх съедает душу. Помните о персонаже Кафки, который увидел, «как во дворе тюрьмы устанавливают виселицу, по ошибке подумал, что она предназначена для него, ночью сбежал из своей камеры и повесился».
Будьте как дети. Не бойтесь спросить (себя и других), что такое хорошо и что такое плохо. Не бойтесь сказать, что король голый. Не бойтесь закричать, разрыдаться. Повторяйте (себе и другим): 2 + 2 = 4. Черное – это черное. Белое – это белое. Я – человек, я сильный и смелый. Сильная и смелая. Сильные и смелые.
Свобода – это процесс, в ходе которого вы развиваете привычку быть недоступным для рабства.
Алик Спиридонов
