На кремлевском крючке. Минск может отказаться даже от декларативного стремления к нейтралитету
Александр Лукашенко своими колоритными заявлениями на Всебелорусском народном собрании, понятное дело, затмил речи других выступавших. Между тем министр иностранных дел Владимир Макей с трибуны этого помпезного форума предложил поистине сенсационную вещь — пересмотреть записанный в конституции тезис о стремлении Беларуси к нейтралитету.
Конституционная реформа стала одной из важных тем собрания: Лукашенко вынужден показывать, что думает-де о некоем выпускании пара и транзите власти.
В статье 18 нынешнего Основного закона, принятого в 1994 году, записано: «Республика Беларусь ставит целью сделать свою территорию безъядерной зоной, а государство — нейтральным».
Эту фразу вписали на заре белорусской независимости, в пору относительной демократии. Депутаты тогдашнего Верховного Совета посчитали, что для миролюбивых белорусов, чья земля изведала множество кровавых нашествий, курс на нейтральность — самое то.
Зачем Лукашенко понадобилась игра в «братскую интеграцию»
В первой половине 1990-х Беларусь добровольно отказалась от ядерного оружия, которым была нашпигована во времена СССР. Лукашенко, придя к власти, стал сокрушаться по поводу такого опрометчивого, как он считал, решения. Но переигрывать его было уже поздно.
Однако при этом молодой белорусский президент, как дружно заключили обозреватели, положил глаз на кремлевский трон, задумал сменить на нем хворавшего, на глазах дряхлевшего Бориса Ельцина.
Так началась эпоха «братской интеграции», когда Лукашенко один за одним подписывал соглашения о все большем сближении двух постсоветских стран. Венцом стал союзный договор 1999 года, предусматривавший наднациональные органы, единую валюту и прочие вещи, фактически означавшие тихую инкорпорацию.
Но потом случился большой облом: как черт из табакерки появился Владимир Путин и занял ельцинское место. Между Путиным и Лукашенко сразу заискрило. Белорусский партнер стал всячески отбиваться от единой валюты, союзной конституции и прочих вещей, грозивших отнять у него безраздельную власть над покорной страной.
При этом выскочить из интеграционной колеи Лукашенко уже не мог по целому ряду причин, и в частности потому, что белорусская экономика капитально подсела на иглу российских энергоресурсов и субсидий.
Но изворотливый белорусский вождь научился лавировать между Москвой и Западом. Стал высказываться в том духе, что хватит-де нам во внешней политике лететь на одном крыле. И в нужный момент апеллировал к Брюсселю и Вашингтону, чтобы поддержали независимость синеокой республики перед лицом имперской угрозы с востока.
Назло маме уши отморожу
Теперь, однако, этой стратегии маятника, похоже, каюк. После президентских выборов 9 августа 2020 года, когда Лукашенко при помощи силовиков стал удушать протесты людей, посчитавших свои голоса украденными (многие голосовали за неожиданную соперницу бессменного вождя Светлану Тихановскую), Евросоюз и США отказали ему в легитимности, ввели санкции против верхушки режима.
А эта верхушка, в свою очередь, придумала теорию заговора: якобы это коварный Запад хотел провернуть в синеокой республике цветную революцию. Антизападная истерия в устах большого начальства и пропагандистов зашкалила.
В отместку «плохим» литовцам, приютившим Тихановскую и ратующим за ужесточение санкций, Лукашенко велел перебросить белорусский транзит с Клайпеды на российские порты, при том что этот путь длиннее и дороже. Как шутят комментаторы, по принципу «назло маме уже отморожу».
Шутки шутками, но тем самым Беларусь усиливает вдобавок к куче других зависимостей еще и транзитную зависимость от России.
Между тем эти зависимости в периоды ссор между союзниками не раз вылезали Беларуси боком. Бывало, что Москва перекрывала нефть и газ. Последняя по счету нефтяная война (не сошлись в цене, российская сторона прекратила поставки) бушевала еще год назад.
Тогда Лукашенко патетично заявлял, что мы не будем стоять на коленях, велел обеспечить нефтяную альтернативу. Даже побратался с американцами — и через океан пошли их танкеры с нефтью для Беларуси. Это казалось триумфом многовекторности, которую много лет исповедовала белорусская дипломатия.
Теперь вся эта многовекторность пошла прахом. Такое впечатление, что Минск даже с каким-то сладострастием сжигает мосты в отношениях с Западом. Наконец-то можно сказать все, что ты думаешь об этих гнилых либералах.
От «дикого крена» теперь не уйти
На Всебелорусском собрании и Лукашенко, и другие тщательно отфильтрованные ораторы с пафосом говорили о патриотизме и независимости. Политических оппонентов клеймили как предателей, выставляли марионетками в руках забугорных кукловодов.
Но на самом деле именно белорусский вождь, когда кресло под ним в августе прошлого года зашаталось от волны протестов, стал просить помощи, вплоть до вооруженной, у Путина. Обрушив отношения с Западом, Минск еще сильнее привязал себя к Москве. Приходится просить у нее новые кредиты, еще глубже влезая в долговую яму.
И вот министр Макей с трибуны Всебелорусского собрания вынужден предлагать отказ от формулы трех третей в ориентации белорусского экспорта.
Что за формула? В свое время, чтобы исправить, говоря словами Лукашенко, «дикий крен» в сторону России, было решено добиваться диверсификации экспорта так, чтобы треть его приходилась на Россию и другие государства ЕАЭС, треть — на ЕС и треть — на остальной мир. Де-факто это означало, что нужно уменьшать российскую долю, завоевывать новые рынки.
Но нереформированной белорусской экономике с большим неповоротливым госсектором и раньше было трудно конкурировать на новых рынках, а уж теперь, при ссоре с Западом и под санкциями — и подавно. Так что остается уповать на российского покупателя.
Короче, деваться некуда, и теперь Макей предлагает сконцентрировать половину экспорта на рынках ЕАЭС, а оставшуюся половину разделить поровну между ЕС и странами так называемой дальней дуги.
Если это предложение пройдет, то Минск распишется в своем бессилии диверсифицировать внешнеэкономическую деятельность, в фатальной обреченности на тот самый «дикий крен», полет на одном крыле, грозящий постепенной потерей экономического, а потом и политического суверенитета.
При этом режиме суверенитет всегда будет под ударом
Но еще большей сенсацией выглядит заявление Макея о том, что «закрепленное в конституции стремление к нейтралитету не соответствует текущей ситуации». Мол, «в современном глобализированном мире, пронизанном интернационализацией, нейтралитета в его классическом понимании уже не существует».
Короче, на прежних мечтах превратить Беларусь в этакую восточноевропейскую Швейцарию ставится крест.
Из той же оперы было и выступление заместителя начальника генштаба Вооруженных сил Беларуси Павла Муравейко, который предложил вместо стремления к нейтралитету закрепить в конституции «выбор коллективной обороны». Беларусь, как известно, состоит в ОДКБ и военно-политическом союзе с Москвой. Теперь эту привязку, как видим, хотят зафиксировать в Основном законе, то есть, с точки зрения критиков режима, навечно закрепить статус военного сателлита Кремля.
Если это случится, то Минск резко ослабит свои традиционные козыри на международной арене. После аннексии Крыма Лукашенко удалось заметно улучшить отношения с Западом именно за счет дистанцирования от агрессивной политики Москвы, позиционирования Беларуси как миротворческой площадки.
Также белорусская дипломатия искусно играла на заинтересованности ЕС и Вашингтона в сохранении независимости страны. Мол, да, может, у нас не образцово с демократией, но вам же не нужны танки Путина на Западном Буге, так что не давите санкциями, а лучше помогите материально.
Сейчас же Запад скажет: э, нет, ребята, не верим, вы ведь сами лезете в московскую западню!
Лукашенко, вероятно, понимает риски отказа от зафиксированного в Основном законе стремления к нейтралитету. Подводя итоги Всебелорусского собрания, он туманно заметил, что «видимо, надо нам обсудить этот вопрос со специалистами и изложить по-иному эти требования».
Но дело даже не в формулировках. Проблема в том, что желание вождя режима любой ценой сохранить власть делает Беларусь изгоем, толкает в объятия Кремля, ставит под удар суверенитет. Укрепить же гарантии независимости может только смена режима.
Александр Класковский, политический обозреватель — для Вот Так
* Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
