«В этом городе распахнулись двери ада». Рассказ жителя Изюма о войне и оккупации

«Изюм был самой горячей точкой мира»

Ивану (имя героя изменено по его просьбе) 20 лет, он всю свою жизнь прожил в Изюме. 24 февраля он пошел в лес, на речку, а когда вернулся — услышал воздушные сирены. Никто не верил, что война начнется, говорит он, все надеялись, что пронесет — и будет как в 2014 году.

«У нас такой город, что его даже тяжело назвать городом — это, по сути, поселок. Кто-то упал на улице, и на следующий день это уже все обсуждают. И тут — раз! В этом городе распахнулись двери ада», — говорит Иван.

Изюм разделен рекой Северский Донец на две части: на одном берегу — частный сектор, на другом — городской. Эти части соединены двумя мостами — пешеходным и дорожным. Дорожный мост — очень важный, через него проходит трасса, соединяющая Харьков и Донбасс. Именно поэтому Изюм стал стратегической точкой для российских военных. Его использовали как плацдарм для наступления на север Донецкой области.

Когда вторжение только началось, украинские военные поставили блокпосты на мостах. И сразу заняли высоту — гору Кременец. Это самая высокая точка Изюма. С наступлением темноты, около шести часов вечера, они делали один залп из орудия в воздух — предупреждали жителей о начале обстрелов. Все сразу прятались в укрепленные места, рассказывает Иван.

— Поначалу украинцы защищали вообще весь город. Но у них была горсть людей, а у русских — целая армада. Наши быстро поняли, что не смогут управляться с такой ордой, и отошли от домов. Тогда россияне начали палить по городу. Украинцы же стояли в тех местах, где нет никаких сооружений. На горе, например. Просто занимали высоту и оттуда стреляли. Столько выстрелов было! Небо черным не оставалось ночью.

Мы постепенно начали адаптироваться к этим условиям, у нас уже какие-то лайфхаки появились. Если мы услышали взрыв, но окна не вибрируют, — это выстрел. Значит, русские ударили, потому что они были ближе к нам. А если земля дрожит, — это прилет, значит [наши] отбиваются.

В самое горячее время, когда я считал, что Изюм был самой горячей точкой мира, в час русские стреляли приблизительно 300 раз. Украинцы отвечали не больше 10. И когда слышишь, что окна вибрируют — думаешь, наши еще бьются, все хорошо.

На самом деле это был ужас. Постоянное зарево. Ночью прилет, горит что-то, дым. Этот дым отражает свет. Опять же, лайфхак: мы сидим — прилет, свет вспыхнул, и мы считаем, сколько секунд прошло до звука. Если больше 10 секунд, — вы в безопасном месте. Если меньше, — это совсем рядом.

Я каждый вечер выходил на ступеньки, просто послушать, что происходит. Посчитать выстрелы, понять соотношение сил. В один из дней я вышел и услышал вертолеты. Это были украинские вертолеты. Они прилетели, забрали своих людей, и улетели. Уже не было никакого смысла сопротивляться, выжженная земля. На следующий день город взяли.

Разрушения в Изюме, Украина. 20 сентября 2022 года Фото: Глеб Гаранич / Reuters / Forum

«Русские просто убивали, ЛНРовцы сначала насиловали»

Первые удары по городу — 27–28 февраля — нанесла авиация. Одна бомба попала в пятиэтажный дом, вторая — в здание городской больницы. Местные власти пытались вывезти жителей, но гуманитарные коридоры не согласовывали, режим тишины не соблюдался, российские военные обстреливали эвакуационные автобусы.

24 марта Россия заявила, что Изюм взят под полный контроль. Но на самом деле российские войска заняли только южную часть города, бои продолжались. Только 2 апреля город был полностью захвачен. К этому времени, вспоминает Иван, там наступил настоящий апокалипсис.

В полуразрушенных домах зияли почерневшие окна. По улицам бегали бездомные собаки. Люди ходили в лохмотьях, прятались в подвалах, без электричества, тепла, воды и газа. До того как россияне вошли в город, жители хоронили погибших во дворах домов, пока не было сильных обстрелов, — с тыльной стороны каждого дома было небольшое кладбище. Но в первые дни оккупации российские военные запретили закапывать тела. Поэтому улицы были просто завалены трупами.

— Первыми в город зашли ЛНРовцы. Если русские просто убивали, ЛНРовцы сначала насиловали, а потом убивали. Делали это просто для развлечения. Представьте, что вы идете по своей улице, на которой выросли, где тысячу раз были, каждый камень знаете, — и вдруг встречаете быдло с оружием в руках, которое от вас что-то требует. Как-то шесть наших жителей начали отчитывать одного такого вояку. Всех шестерых расстреляли. У нас одному знакомому из села Капитоновка (в Изюмской области. — Ред.) из-за того, что он был в теробороне, надели мешок на голову и в лоб его застрелили.

В дом к Ивану и его семье семь раз приходили с проверками. Первый раз — солдаты «ЛНР». Второй — россияне с опознавательным знаком Z. Потом — с V (литерами Z и V обозначали регулярные части ВС РФ в начале войны. — Ред.).

Украинский солдат на российском бронетранспортере в Изюме, Украина. 13 сентября 2022 года Фото: AP Photo / Константин Либеров / East News

С подразделениями Z и V все прошло более-менее, говорит Иван: они обошли дом, осмотрели все и ушли. Хуже всех были военные из «ЛНР». Сначала они приехали с наводчиком, изюмчанином, он выдавал всех жителей, у которых можно было что-то отжать. Потребовали у семьи Ивана машину. Сообщили, что они должны отдать ее какому-то высокопоставленному военному. Но Иван с отцом заранее заблокировали двигатель и объяснили, что машина не заводится. Солдаты сказали: «Ну хорошо, мы доложим». Вскоре после этого к ним пришли во второй раз.

— Это утро я запомню на всю жизнь. Было начало апреля, но весной даже не пахло. Очень сильные морозы начались. 80% нашего дня мы пытались найти хоть что-то, чтобы разжечь огонь. В доме было холоднее, чем на улице. Оставшиеся 20 процентов мы таскали воду. Так и жили.

В тот день мы вышли на улицу, распределили, кто чем занимается. И тут приехала машина. Белый микроавтобус Ford, написано «Z» и внизу «Луганск». Из него вышли восемь человек. Я выглянул из дома и столкнулся с одним из них лицом к лицу. Он был без маски. Красное обожженное лицо и порванный кроссовок — выглядел как бомж. Позывной его был «Енисей», это я потом узнал.

Всех мужчин из нашей семьи вывели на улицу, наставили на нас стволы, положили в футболках на землю, руки стянули за спиной хомутами, и начали допрашивать: «Нам сказали, что вы участвовали в митингах, что вы плохо говорили про русских, что вы в “Правом секторе”, что вы в Нацгвардии», — плели все подряд. Потом начали другую историю сочинять: «На вас доложили три семьи, что вы из теробороны. Это правда?» Один из нас стал общаться с ними, объяснять ситуацию. Я в этот момент думал, что нас всех застрелят. Мы лежим, у нас руки за спиной связаны. Нет ничего, что может им помешать.

Тут пришел папа. Он знал, как с ними общаться. Что-то сказал им, а потом спросил: «Вы в Бога верите?» После этого они стали как шелковые. Перестали материться. Его не повязали. Он стоял, а мы все лежали перед ним. Потом они нас подняли и по одному завели в дом. Это такое отвратительное чувство, когда ты в своем доме, а они грязные, вонючие, зашли в своих ботинках с автоматами и от тебя что-то требуют.

Мы сели на диван втроем. Перед нами сел один «хороший полицейский», он был вроде как главный у них, его звали Денис. Потом мы узнали, что он ФСБшник. А другой был просто отбитый, «плохой полицейский» — вот этот «Енисей».

Денис говорит: «Ребята, смотрите, дело в том, что если вы не будете с нами по-хорошему, мы можем с вами по-плохому. Вас сейчас отвезут». Мы такие: «Все нормально, мы же ничего такого — нигде не участвовали, это все бред». Он: «Нам доложили, что где-то участвовали, где-то светились».

У папы в вайбере была рассылка типа «Дезинформация, Украина». Он даже ее не читал. Они начали к нему прикапываться, затвором играть. Но потом говорят: «Ну ладно, смотрите, все…» Начали пытаться нас вербовать, спрашивать: «А вы не хотите к нам в дружину?» У меня руки все синие из-за тебя, а ты мне предлагаешь пойти в дружину. Потом они пожали плечами и сказали: «Вы сами ни про кого ничего не знаете?» Мы говорим: «Нет, ничего не знаем».

Потом пришла мама и такое начала им говорить, что я был просто в шоке. Она стала им объяснять, что Луганск — это Украина. Я такой сижу: «Мама, ты что, нас тут чуть не застрелили только что». Но мама не останавливается! И этот Денис довольно вежливо так у мамы переспросил: «Вы мне хотите сказать, что Луганск — это Украина?». Я такой: все, сейчас нас вяжут. Мама говорит: «Да». И он ответил: «Я бы с вами не согласился». После этого они ушли.

На следующий день в город приехала Росгвардия. Солдат из «ЛНР» они «не считали за людей», говорит Иван: относились к ним как к расходному материалу. И на их фоне даже смотрелись порядочнее: им, например, можно было пожаловаться — они могли вернуть украденные вещи.

Военные из «ЛНР» обосновались в доме неподалеку от места, где жил Иван. А когда уезжали, сказали, что дом заминирован.

— Я пошел и повесил на дом записку, что он заминирован — вдруг кто-то зайдет. И потом иду как-то по этой улице и вижу двух вояк, которые из этого дома выходят. Их не остановила надпись «заминировано» — они все равно хотели посмотреть, что там осталось. Вдруг можно что-то забрать. Они уже возвращались оттуда, и со мной встретились. Пальцем показывают на надпись и спрашивают меня: «Что, правда заминировано?». Я такой: «Ну да, видите, заминировано». Один спрашивает: «Кем, украинцами?». Я про себя думаю: да когда здесь были украинцы, тут все было нормально, спокойно, все было целое! Они уверены, что хаос и всю эту разруху устроили украинцы.

Посуда в подвале полицейского участка, который использовался российскими военными как пыточная. Изюм, Украина. 22 сентября 2022 года Фото: AP Photo / Евгений Малолетка / East News

«Вместо еды раздали ворованные конфеты»

На самом деле дом никто не минировал. Но Иван говорит, что благодаря этой надписи все обходили этот дом стороной — и их заодно. Они с сестрой зашли туда посмотреть, что внутри. В доме все было завалено мусором, повсюду были разбросаны сухпайки и пакетики детского сока с трубочками. Иван предполагает, что это была гуманитарная помощь, которую военные не раздали жителям, а съели сами.

Тем временем жители голодали. Достали запасы зерна, которые были в элеваторах, и начали печь хлеб.

«Раздавали в день на каждого человека по буханке и по одному круассану. Мы между собой все обсуждали, что если придут русские с гуманитаркой, не возьмем ее. Но когда совсем припекло, взяли», — говорит Иван.

— В какой-то момент вояки поняли, что мы голодные, сейчас все умрем, и что им делать? Живой щит пропадет. Тогда они ограбили супермаркеты, которые были в Изюме, и раздали людям ворованные коробки конфет «Рошен». И начали уже в тот момент продвигать своего лидера. У нас мэра не было, он уехал из города, потому что ему грозило конкретно, за то, что он не сдал город. И они начали агитировать за своего мэра Соколова. Он начал выходить за счет того, что под его покровительством якобы выдается гуманитарка. Но после этого случая с конфетами несколько месяцев было затишье, ничего больше не давали.

Все, что у нас осталось: ворованные конфеты и хлеб. Потом ребята-пожарники с Бугаевки (село недалеко от Изюма. — Ред.) переоборудовали пожарные машины на молоковозы. Выстраивалась очередь, они брали гидрант и всем разливали молоко. Ну и еще все друг другу помогали, у кого-то соленья в погребах были, у кого что, обменивались и за счет этого выжили. Похудели все, вообще в скелеты превратились.

По всему городу были разбросаны трупы. Местные жители постепенно начали собирать их сами, группа добровольцев называлась «Груз 200». Они вытаскивали мертвых из-под завалов, грузили в маршрутки и вывозили на кладбища. Тела, захороненные во дворах домов, тоже эксгумировали и увозили.

— Как-то раз я сидел за письменным столом, и вдруг увидел, как на дерево перед окном села птица. У нее в клюве было что-то такое яркое. Сначала мне показалось, что это ломтик арбуза. А потом я присмотрелся и понял, что это человеческая плоть. У нас в городе появились хищные падальщики, собаки начали кидаться на людей. Мы ходили с палками, чтобы от них отбиться.

На всех домах, где кто-то еще оставался, были надписи: «Здесь живут люди». Но солдат из «ЛНР» это не останавливало — они, по словам Ивана, заходили и говорили: «Мы тоже люди». И ложились на кровать.

— Могли выгнать хозяев из дома, могли с ними остаться. Представьте: девять туш просто закинулись в ваш дом и с вами спят. Или не спят, что еще хуже.

Но у нас хотя бы был дом. Были люди, у которых домов не осталось. Идешь по улице, к тебе выходит дед. У него уже с головой не в порядке. Он идет и повторяет: «В 65 лет бомжом остался, в 65 лет бомжом остался…».

Женщина в своем доме, поврежденном во время российской атаки. Изюм, Украина. 14 сентября 2022 года Фото: AP Photo / Евгений Малолетка / East News

«Мы потом отмывали машину от крови»

Дом Ивана тоже пострадал от обстрела, но его семье повезло — задело только взрывной волной. Он вспоминает, что это было в середине мая – обычный ясный день, пели птицы. По мосту ездила техника. По всему городу было слышно, как она шла по ростовской трассе из Купянска через Изюм на Славянск. И внезапно в десяти метрах от их дома разорвался снаряд.

— Я сидел за столом, слева окно. Боковым зрением увидел резкую вспышку. Мгновение — и окно, осколки — все летит на меня. С этого начался день, мы до вечера убирали дом. Потом на место, куда прилетели эти снаряды, пришли русские, мама начала на них кричать: «Это все из-за вас, я вас проклинаю». А они говорят: «Благодарите своего Зеленского».

Другой случай, тоже связанный со взрывом, был до этого, ранней весной. Начался обстрел города. Улицу, на которой жил Иван, накрыло «Градом».

— Наш дом — в самом конце улицы. Деревья еще были без листьев. И отчетливо было видно, как снаряды двигаются в нашу сторону по нарастающей, прилетают в землю, и оттуда вылетают такие грибы. Тут к нам прибежал сосед, кричит, что одному из наших [мирных жителей] прилетел осколок в голову. А мы как раз починили задрипанный «форд», разбитый полностью. Мы быстро погрузили туда раненого и мой отец повез его через мост. Там блокпосты. Отец сказал: «У меня пассажир истекает кровью». Они его пропустили. Довезли его до больницы. На следующий день приходим — он не выжил. Мы потом отмывали машину от его крови.

Поле в воронках после обстрела недалеко от Изюма, Украина. 13 сентября 2022 года Фото: AP Photo / Константин Либеров / East News

«Военные проиграли в карты даже оружие»

Интернет в городе последний раз был 7 марта. Тогда же последний раз была мобильная связь. Электричества не было, но в некоторых домах, в том числе и у семьи Ивана, были генераторы. Они заряжали телефоны и слушали радио. Это был единственный источник информации. Ловили и российские, и украинские каналы — последние, правда, иногда глушили.

— Для российских военных Изюм был местом, в котором они кайфовали. У них там все было на мази. Шашлыки делали. На речку ходили. Спутниковым интернетом пользовались. Телевидение у них было. Еще и зарплату платили, и у местных они отжимали все что хотели. Чуть ли не королями были в городе.

Целыми днями напролет играли в карты. Шашлыки и карты — все, чем они занимались. Играли на все подряд. На свои пайки, на деньги. Один тип ко мне пришел — как-то узнал, что я в технике разбираюсь, — и говорит: «Можешь телефон посмотреть?» А я по-быстрому заглянул в телеграм, проверить, что у него там. Он вел активный диалог с каким-то типом, тоже, скорее всего, военным, который требовал у него 5 тыс. рублей за карточный долг.

И вот, представьте, ночь, кромешная тьма, ни у кого нет света. Нужно соблюдать безопасность, и даже если у кого-то из местных есть генераторы, никто их не включает. Опять же, топливо надо экономить. Работает генератор только у русских. У них была огромная база. И там постоянно горел свет и были слышны крики. Ну что за идиоты? Но они об этом вообще не задумывались.

Ближе к лету они начали ходить, клянчить у людей еду. Некоторые местные их жалели: смотрят, что 18-летний пацан ходит, есть просит. Кто-то кормил. Причем ходили поголовно без оружия: видимо, проигрывали его в карты. Воровали, и все тащили к себе на базу. Скорее всего, там ставки повышались, поэтому они воровали все больше и больше.

Вообще, говорит Иван, некоторые местные жители тоже участвовали в мародерстве.

— Конечно, там был полный ад. Но нужно же человеком оставаться! Все магазины были обворованы — одежда, все. Я не хочу сказать, что русские и ЛНРовцы не воровали, но они не все уносили, что-то оставалось. А добирали все наши.

«Понятие доброты просто уничтожилось»

Помещения предприятий и агрохолдингов в Изюмском районе и в оккупированной Балаклее российские военные переоборудовали под склады. Технику, которая была на территории этих предприятий, уничтожали без какой-то понятной цели. Местные жители видели, как военные жгли комбайны. Сами солдаты на территории складов располагаться не захотели — они прятались в городе, используя жителей как живой щит.

«Они людей не выпускали из города. Прикрыли эту калитку после 9 мая. Понимали, что если люди оттуда уедут, их просто задавят. Потому что там уже и “хаймарсы” появились, и все это дальнобойное, и они этого боялись», – рассказывает Иван.

Одно агропредприятие было расположено возле кладбища. Это кладбище стояло дальше от дороги, по которой курсировали военные. За кладбищем был забор и от него — большое расстояние до жилых домов. На этом пустом участке военные поставили туалет, чтобы не использовать туалет в здании предприятия и лишний раз не рисковать попасть в нем под удар.

— Техника, на которой они работали, практически вся была ворованная. Мы видели, как курсировали изюмские «камазы» с нанесенными на них буквами «Z». На одном они людей возили.

Автомобиль, помеченный российскими оккупантами. Изюм, Украина. 15 сентября 2022 года Фото: Вячеслав Мадиевский / Ukrinform / Abaca Press / Forum

Легковые машины тоже воровали. Люди все прятали, одевались как бомжи специально. Никто не показывал, что чем-то обладает. Потом уже, когда стало приезжать русское телевидение, началась вся эта показуха: вот смотрите, мы отстраиваем Изюм. Тогда люди начали ездить на своих машинах. Я увидел даже «лексус» один — женщина была за рулем.

По словам Ивана, российским военным, которых он встречал в городе, было в основном по 20–25 лет. Они охотно общались с местными, говорили: «Мы пришли сюда, чтобы вас освободить».

— Они, видимо, только приехали и еще не разобрались, что к чему. Думали, что это все сделали украинцы. Им так сказали. И они нам говорят: «Ребята, мы пришли, добряки, вам делать хорошее». Поэтому они были не то чтобы добрыми, но хотя бы адекватными, без матов общались, по крайней мере. Про доброту тут нельзя говорить — это понятие просто уничтожилось.

Все обсуждали: «Когда же придут наши?»

К лету жителям города стало полегче, все постепенно привыкали к жизни в оккупации. На улицах развернули рынки. Открылась администрация, туда можно было пойти и взять лекарства. Лекарства, правда, были самые простые, говорит Иван: в основном таблетки от головной боли и перекись. Пенсионерам, которым часто нужны более серьезные медикаменты, этого было недостаточно. Многие из них за полгода без лечения умерли в своих домах.

Город был полностью разрушен, и пешеходный мост, соединяющий две его части, тоже. От него остались только пролеты — между ними была пропасть. Чтобы попасть на другую сторону, люди пытались сделать настил — кидали в воду все, что попадалось под руку.

Постепенно начали выдавать гуманитарку. На каждый район выделяли квартального, местного жителя, и в определенное время раздавали коробки с едой. Выстраивались огромные очереди. И люди в них обсуждали только одно: «Когда же придут наши?». Это единственная тема, которая всех интересовала, вспоминает Иван.

— Первое время достаточно было прийти, назвать свою фамилию и количество людей в семье. Все друг друга знали. Распишись и получи. Потом они эту лавочку прикрыли и заставили людей давать паспортные данные. Мы отказались. Я поехал в то место, где квартальный выдавал еду, просто посмотреть, думал, будет очередь, и мы единственные не придем. Приехал и очень удивился: там стояли огромные коробки, а очереди почти не было, одни пенсионеры. Люди отказались давать свои данные, потому что боялись, что их используют для референдума. Просто все объединились.

Местные жители получают продукты питания и предметы первой необходимости от украинских волонтеров в Изюме, Украина. 12 октября 2022 года. Фото: AP Photo / Francisco Seco / East News

«Приехали вагнеровцы и выгнали росгвардейца»

Летом, когда у ВСУ появились первые установки HIMARS, они начали работать по российским позициям в Изюме. Во время одного из таких обстрелов, по словам Ивана, российские военные воспользовались моментом и ударили по городу, а потом заявили, что украинцы стреляют по мирным жителям.

— Украинцы очень метко стреляли по их складам, взрыв был как фейерверк — боеголовки взрывались.Они 100% попадали, куда надо. И тут я услышал такой мощный хлопок, который отличался от этих маленьких взрывов. Выхожу на улицу, и вижу такую картину: из той позиции, где стояла русская ПВО, идет дымок, но только по городу. Пока украинцы стреляли по складам, русские под шумок сделали залп по городу. Чтобы изобразить, что это украинцы по городу стреляют. Все это обсуждали на следующий день. Мы приехали на базар — типа, ну что там, украинцы бьют по городу? И начали смеяться.

Как-то еще мы с мамой пошли в город — мыла купить. Пришли на базар. И там было одно полностью сгоревшее здание. Возле него – другое здание, целое, его не задело. Едет тип на танке. Проезжает это обгоревшее здание, разворачивается, кидает гранату в то целое здание, и уезжает.

Оккупационные власти в городе сменяли друг друга. Иван рассказывает, что каждая новая группировка военных пыталась доказать, что она могущественнее предыдущей.

— Вначале была администрация ЛНРовцев. Потом зашли русские и выгнали их поганой метлой. Поставили там своего подполковника. Потом приехали “вагнеровцы” в администрацию и просто с лету того росгвардейца, подполковника, выгнали.

Все эти разные силы между собой даже не здоровались. Проезжает танк. На нем на броне лежат ЛНРовцы. Через забор они видят, как там сидят другие военные. И вот они так сидят и смотрят, и никто даже не здоровается. Это все очень глупо.

Массовое захоронение в лесу Изюма, Украина. 15 сентября 2022 года Фото: AP Photo / Евгений Малолетка / East News

«Путин вообще поехавший»

Иван и другие местные жители спрашивали у военных, как они относятся к войне: «Ребят, вам это не надоело? Что вы думаете?» Все отвечали по-разному. Когда все только начиналось, военные из «ЛНР» отвечали: «Такой страны как Украина не существует». Потом молодые военные, ровесники Ивана, говорили: «Путин вообще уже поехавший».

— Общались с одним парнем, военным, ему 22 года и он уже ждет первенца. Говорит: «Я уже не хочу сюда ехать, а меня постоянно направляют». Другой парень был, тоже 22 года. Мы у него спрашивали: «Ну что, когда?». Он говорит: «Да мы уже собрали одежду. Сидим на вещах». Не могли дождаться, когда все закончится.

Но мы общались с теми, кто не представлял вообще никакой угрозы, обычная пацанва. Просто было интересно узнать, что у них в головах. Самые опасные были — те, кто сидел за «Градами», за «Солнцепеками», всеми этими установками.

Говорили с одним дагестанцем. Пытались разговорить его, чтобы он нам рассказал, как вообще обстоит дело. Мы же не в курсе, у нас только радио. Он рассказывал, где их позиции стоят. И заодно рассказал нам историю. Когда они подъезжали к Изюму, их колонна наткнулась на машину гражданских. И им по рации командир говорит: «Уничтожь ее с арты, это диверсанты». Они не стали с арты, ее долго раскладывать надо, просто с БТРа выстрелили.

У них на танках были кресты православные и написано «С нами Бог». На танке. Блин, круто! Как вообще одно с другим клеится.

Украинский флаг на горе Кременец: местный житель пытается позвонить с возвышенности, так как в освобожденном от российских оккупантов городе мобильные сети почти не работают. 15 сентября 2022 года Фото: Ukrinform / East News

«Те, кто обвиняет сейчас жителей, просто не были в том Изюме»

10 сентября ВСУ освободили Изюм. На горе Кременец появился украинский флаг. Россияне покинули город в спешке, побросав военную технику. Украинские военные первым делом начали зачищать город от коллаборантов. Многие из тех, кто действительно сотрудничал, помогал грабить и убивать местных, по словам Ивана, бежали вместе с российскими войсками. Но остались местные жители, которые так или иначе вынуждены были общаться с захватчиками. Многие из них оказались под подозрением.

— Что касается коллаборантов, это очень тонкий момент. Ситуация в Изюме была настолько плохая, некоторые говорили, что русские хорошие, просто потому что им давали за это лишнюю пайку. А сейчас многих начинают ловить, обвинять в том, что они предали родину. Они просто не были в том Изюме.

Одна знакомая семья прятала на своем предприятии в подвале людей во время бомбежек. Они же выпекали блины и всем раздавали. Когда город освободили, их обвинили в том, что они были в контактах с «зэтовцами». Их не посадили, но задержали для выяснения обстоятельств. Я думаю, нужно все взвесить, посмотреть, что было. Надеюсь, что все разъяснится. Если деваться некуда, все это понимают.

На кладбище в изюмском лесу после освобождения города нашли массовое захоронение – 440 тел. Среди сосен в землю были воткнуты деревянные кресты. На одних были имена, на других — только номера. Некоторые могилы остались без крестов. Когда тела эксгумировали, нашли убитых со следами пыток. У одной женщины на шее была веревка. Многие захороненные погибли от обстрелов. Среди них — дети.

Там же была семья, погибшая под завалами многоэтажки: Лена и Дима Столпаковы, две их дочери, родители Лены, младшая сестра и бабушка. Местные жители говорят, что они умерли не сразу: их стоны было слышно какое-то время, но они не смогли разобрать завалы из-за обстрелов. В одной из могил нашли тела 20 солдат ВСУ — у некоторых руки были связаны за спиной, у одного на шею надета петля. Похожие захоронения были найдены и в других освобожденных областях Украины.

Евгения Тамарченко для «Вот Так»