Зло в дырявых трусах. Аргентинская жизнь Адольфа Эйхмана
Закомплексованный садист, бережливый фермер, «серый человечек» с большой тайной и въевшимся запахом кроличьего навоза. Ровно 60 лет назад в эти дни в Израиле начался исторический процесс над военным преступником Адольфом Эйхманом. Его помнят и в стране, где проходил суд, и в Европе и в Аргентине, где вышел и набирает популярность роман «Невезучий» о десяти послевоенных годах, которые «архитектор холокоста» провел в Южной Америке под вымышленным именем. Автор книги – Ариэль Магнус, внук немецкой еврейки, чудом выжившей в концлагере.
После разгрома нацистской Германии Адольфу Эйхману, отвечавшему в рейхе за доставку евреев в лагеря смерти, удалось пять лет скрываться в Европе. В 1950-ом с фальшивым паспортом на имя итальянца Рикардо Клемента он приехал в Аргентину, где, воссоеденился с семьей и не особенно скрываясь прожил целое десятилетие. В 1960 году Эйхмана нашли и похитили агенты «Моссада». Нациста тайно вывезли в Израиль, где приговорили к смертной казни и повесили.
О том, как «архитектора холокоста» ловили и судили, написано и снято много, начиная с книги «Банальность зла» Ханны Арендт и заканчивая аргентино-американским фильмом «Операция «Финал» производства Netflix 2018 года. В «Невезучем» Ариэль Магнус лишь упоминает эти события и сосредотачивается на том, о чем достоверно известно не так уж и много, – на повседневной аргентинской жизни Эйхмана и его семьи.
«Он хуже Гитлера»
Писатель попытался воссоздать ход мыслей Эйхмана времен жизни в Аргентине на основе книги-интервью «Я, Адольф Эйхман», расшифровок иерусалимских допросов, книги «Идолы», написанной нацистом в израильской тюрьме, а также неопубликованной рукописи «Мое бегство».
В послесловии Ариэль Магнус объясняет, почему он написал «Неудачника». Причина – лютая ненависть к Эйхману отца литератора. Он считает его даже хуже Гитлера. А еще история бабушки Эллы. До войны она работала медсестрой в еврейском госпитале в Гамбурге, откуда последовала за своей слепой матерью в Терезинской гетто, а потом и в Аушвиц.
По прибытию в лагерь смерти их насильно разлучили (по словам Эллы, сделал это лично Йозеф Менгеле). Девушка попыталась не подчиниться, за что врач-садист ударил ее по лицу ногой и отправил к пригодным для работы, а мать — в газовую камеру. В конце войны Эллу вместе с другими узниками, по распоряжению Эйхмана, из Аушвица пешком пригнали в другой лагерь – Берген-Бельзен. От истощения Элла потеряла сознание и была при смерти. Ее чудом спас американский солдат. После освобождения бабушка писателя эмигрировала в Аргентину, где сразу после войны проживали около полумиллиона евреев.
Рикардо Клемент в поисках роз для жены Веры
Действие романа начинается в июле 1952 года. Рикардо Клемент (этим именем героя называют на протяжении всего «Невезучего») мечется по зимнему Буэнос-Айресу в поисках роз для жены Веры. Корабль, на котором фрау Эйхман плывет с сыновьями из Европы, вот-вот должен войти в порт. Но роз нет, как и никаких цветов вообще. Их все купили. Магазины стоят пустые. Аргентина в трауре.
От рака умерла любимица народа, 33-летняя жена президента Эвита Перон. Eva – Клемент знал еще одну «первую леди» с этим именем. Ева Браун покончила с собой в том же возрасте. Фюрер держал любовницу в тени, генерал Перон позволил жене стать популярнее его самого.
«..мог бы Гитлер выиграть, если бы с ним была та, другая Ева….Возможно, своими чарами она отвлекла бы его от идиотской идеи напасть на Россию», – зло рассуждает Клемент, параллельно придумывая извинения для своей верной Веры.
Все эти годы она, образцовая католичка, хранила в корешке Библии ампулы с ядом, которые он дал ей на прощание.
Аргентину Эйхман не особенно жалует, называя ее «страной обезьян» и «..опой мира». Хвалит только местные яблоки. Их он начнет с аппетитом грызть на публике, а еще прилюдно улыбаться после того, как исполнит давнюю мечту — вставит фарфоровые зубы. Своих родных, желтых и редких он всегда стыдился:
«В молодости, чтобы не показывать зубы девушкам, он изобрел ироническую полуулыбку на правую сторону. Зажимал губы изнутри, чтобы они не открылись даже во время самой смешной сцены в мире. Клемент тренировал этот жест долгие годы во время просмотра немецких и голливудских комедий».
Кролики, доктор Менгеле и сирийское солнце
Новый аргентинец вообще тщательно следит и много думает о своей внешности. В любой ситуации. Когда после похищения агенты израильской разведки переодевали его, Эйхман «почувствовал стыд, вспомнив, что на нем поношенные трусы, одни из тех, что обещаешь себе выкинуть и снова надеваешь, уверенный, что это в самый последний раз». Беглый гитлеровский чиновник одержим желанием нравится окружающим.
На встречу с Йозефом Менгеле Клемент идет как на свидание:
«Узнать Грегора? На самом деле он хотел, чтобы Грегор познакомился с ним. И не только это. Он хотел произвести хорошее впечатление, понравиться».
Йозеф Менгеле живет в Аргентине под именем Грегора Хельмута и практикует аборты на дому. Нацисты наслышаны друг о друге, но первый раз встречаются лишь в Буэнос-Айресе, в немецком ресторане ABC (кстати, он до сих пор существует). Менгеле богат и безукоризненно одет. «Клемент был в своем лучшем костюме, но все равно чувствовал, что пахнет кроликом. Какашками кролика», – пишет об этом встрече Ариэль Магнус. После вечера в ресторане Эйхман возненавидел «ангела смерти из Освенцима» за высокомерие и больше никогда с ним не пересекался.
Кстати, о грызунах. Пушистые жирные ангорские кролики — аргентинская реальность Эйхмана. Там он несколько лет руководил фермой по их разведению. С одним из зверьков он на снимке с обложки «Невезучего». Эйхман, чтобы его не нашли, годами избегал камер, но для этой фотографии специально позировал. С прищуренными на солнце глазами, в поле, на фоне какого-то сарая.
Пособник Гитлера хотел, чтобы эту фотографию украли из кошелька его жены. На обратной стороне снимка должно было стоять название какого-то сирийского города, чтобы сбить со следа охотников за нацистами. После «фотосессии» Эйхман утопил кролика:
Зверек перестал биться в его руках, но Клемент еще подержал его в ведре на тот случай, если он симулирует. “Никогда не стоит доверять слишком покорным”, – проворчал он про себя, вспоминая восстание в Варшавском гетто.
Одна из особенностей сознания Эйхмана: все наводит его на мысль о «еврейском вопросе».
«Сто человек, но по цене пятидесяти!»
После долгой разлуки с детьми нацист старается наладить с ними контакт и придумывает остроумные, как ему кажется, задачки про поезда и евреев. Сколько человек влезет в один вагон, если убрать из него все сиденья?
«Сто человек, но по цене пятидесяти!» – радостно выкрикивает Клемент.
В другой раз, возмущаясь аргентинской привычке жарить мясо на улице, не беспокоясь о дыме, он вспоминает образцовые крематории лагерей смерти. «И если бы они по крайней мере озаботились тем, чтобы сделать трубы немного повыше. Никто не просит, чтобы они были как в Аушвице, но пусть хоть дым уходит наверх».
Как показывают исследования, на которые опирался автор книги, «архитектор холокоста» не испытывал ни малейшего раскаяния. О своем чудовищном прошлом он вспоминал с гордостью и ностальгией. И, если он и виноват в чем-то, то только в том, что безукоризненно исполнял приказы сверху.
Но Эйхману не нравилось быть изгоем, его буквально бесило безденежье. Он хотел вернуть свою красивую форму, и личную машину с водителем, и любовниц. Ему просто не повезло, ужасно не повезло. Инстинкт самосохранения боролся в нацисте с желанием поведать миру свою историю практически до ареста. Он хотел написать мемуары и планировал издать их под своим настоящим именем. В какой-то момент фашист почувствовал себя настолько в безопасности, что подумал – о нем забыли. Холодная война, кубинская революция, арабо-израильский конфликт.
Агенты «Моссада» поймали Адольфа Эйхмана вечером после работы по дороге домой. «Бросок нападавшего был таким неистовым, что оба споткнулись и покатились в грязную канаву. Клемент, воспользовавшись заминкой (его точно планировали запихнуть в машину чистым), попытался изо всех сил звать на помощь, но со вставной челюстью, застрявшей в горле, у него вышли только утробные звуки первобытного, животного ужаса. Любой, кто их услышал, включая Веру, подумал бы, что режут свинью».
Екатерина Базанова / «Вот Так»
