В прокат вышел «Свидетель» — один из первых пропагандистских фильмов о вторжении в Украину. Мы посмотрели его за вас
Скриншот из фильма «Свидетель»
17 августа в российский прокат вышла военная драма «Свидетель», снятая на деньги Минкульта и Минобороны. Бандеровцы, Гитлер, плюшевый мишка — криво собранный из расхожих клише, фильм плох и как кино, и даже как пропаганда. Специально для «Вот Так» кинокритик Денис Бирюков сходил на один из первых открытых сеансов «Свидетеля» — и стал одним из трех его зрителей.
О чем это кино? (тут будет много спойлеров)
Февраль 2022 года. Бельгийский скрипач Даниэль Коэн (Карэн Бадалов) приезжает в Москву, чтобы принять участие в музыкальном конкурсе. После выступления к нему подходит лощеный украинский олигарх и приглашает в свой особняк под Киевом. Пока принявший приглашение Коэн развлекает богача и его друзей игрой на скрипке, зрителю дают понять, что готовится нечто нехорошее.
«Кулак уже сжат, — говорит кому-то вполголоса помощник олигарха, здоровяк со свирепым лицом. — Осталось только двинуть этим донбассцам, чтобы катились до самого Ростова».
Наутро Коэн просыпается от далеких взрывов — началась война. Олигарх, позабыв о своем госте, эвакуировался в Израиль, а его помощник, оказавшийся полковником «Азова», торопится на фронт. В Киеве орудуют вооруженные банды мародеров, всюду хаос и автоматные очереди. Растерянный и предоставленный сам себе Коэн пытается добраться до Львова, куда переехало бельгийское посольство, но попадает в плен сперва к одним бандитам, потом к каким-то другим. И наконец — к «азовцам», которыми командует тот самый помощник, оказавшийся полковником, а вдобавок садистом и поклонником Гитлера.
В конце Коэн становится свидетелем того, как «азовцы» обманом заманивают людей в здание железнодорожного вокзала и бьют по нему ракетой, чтобы потом обвинить в этом российскую армию. Раненого Коэна спасают российские солдаты. В руках у него — плюшевая игрушка погибшего ребенка. В эпилоге герой сидит на каком-то заграничном телевидении и готовится рассказать всему миру правду, но, конечно же, ему никто не поверит.
Скриншот из фильма «Свидетель»
Искусство или пропаганда?
До «Свидетеля» была только одна российская картина, посвященная войне в Украине, — «Лучшие в аду», вышедшие осенью 2022 года. Однако этот фильм, в псевдодокументальной натуралистической манере изображающий войну и снятый при прямом участии Евгения Пригожина, прославлял доблесть воюющих (причем с обеих сторон) и не выносил политических оценок.
«Свидетель» же — это именно пропаганда в узком значении этого слова. Фильм, который использует художественные средства с нехудожественными, но исключительно политическими целями. Не пытается поставить вопросы, а дает на них ответы — однозначные и ровно такие, какие дают выпуски телевизионных новостей.
Основных тезисов, ради иллюстрации которых, очевидно, и делалась картина, три. Первый — Украина сама готовилась начать наступление, российские войска ее просто опередили. Об этом зрителю сообщают в той самой реплике про сжатый кулак, и больше к этой теме фильм не возвращается. Второй тезис — в Украине нацисты, и нацистов тут, конечно, много. Третий и самый важный — российская армия не виновата в тех преступлениях, в которых ее обвиняют.
До выхода фильма распространялась информация, что в «Свидетеле» речь идет про Бучу, но это не совсем так. Финальная трагедия происходит в вымышленном поселке под названием Семидвери, а удар ракетой по вокзалу прозрачно отсылает к событиям в Краматорске. То есть Семидвери — это такой собирательный образ, используя который, «Свидетель» оправдывается не за один инцидент, а как бы сразу за все — прошлые и на всякий случай будущие.
Скриншот из фильма «Свидетель»
Как это сделано?
«Правда» в фильме показана глазами гражданина Бельгии, и это, конечно, неспроста. Апелляция к иностранцу как к авторитету, заслуживающему безусловного доверия, — распространенный прием в российской пропаганде: не хотите, мол, верить нам, тогда вот, послушайте непредвзятое мнение со стороны. Здесь достаточно вспомнить, с какой страстью прокремлевские СМИ любят цитировать всяких отставных американских полковников, когда они говорят нужные вещи.
На таком риторическом приеме строился уже «Олимпиус Инферно» Игоря Волошина — пожалуй, первый пропагандистский фильме в новейшей российской истории. И этот же прием, судя по всему, будет лежать в основе «Миссии “Ганг”» — готовящейся картине про индийских студентов, которых российские военные спасают из захваченного «азовцами» города.
Режиссер Давид Дадунашвили манипулирует зрителем, заимствуя из языка мирового кино легко узнаваемые риторические клише и используя их в новом, нужном ему контексте. Сцена с беженцами, садящимися в вагон поезда, прозрачно отсылает к аналогичным кадрам из фильмов про Холокост — с той как бы незаметной разницей, что там люди под дулами автоматов ехали в лагеря смерти, а здесь, напротив, едут в спасительную эвакуацию, спасаясь от обстрелов российской армии. Одинокая осунувшаяся фигура Коэна в длинном пальто и со скрипкой безотказно вызывает в памяти каноничный кинообраз еврея в Германии и на оккупированных территориях.
Украинский язык в «Свидетеле» используется в той же функции, в какой в советских фильмах про Великую Отечественную обычно использовался немецкий — это язык агрессии. Персонажи чаще всего общаются по-английски (потому что главный герой — иностранец), реже — по-русски, а на украинский переходят лишь затем, чтобы озвучить угрозы и навести страху.
В жанровом кино есть такой распространенный сюжетный ход, когда герой попадает в лапы к главному злодею и тот ведет с ним задушевную беседу, пытаясь морально сломить. Авторы «Свидетеля» умудряются размазать это клише на добрую треть фильма. Полковник «Азова», будто у него нет других дел, начинает нескончаемо длинный диалог с плененным Коэном. То цедит угрозы, то поет, то кричит «Мы не нацисты», после чего нелогично тычет героя лицом в барельеф Гитлера.
Скриншот из фильма «Свидетель»
Кажется, больше Коэна от этого страдают остальные «азовцы», которые, вместо того, чтобы заняться обычными вечерними делами, вынуждены всю эту сцену сидеть тут же с деревянными лицами, молчать и ничего не делать, потому что сценарист про них просто забыл. Мучение заканчивается, лишь когда Коэн играет полковнику старую бретонскую песню Son Ar Chistr, которую простодушные авторы фильма, видимо, всерьез приняв распространенную в российском интернете шутку, считают гимном СС.
Много ли людей посмотрят «Свидетеля» и поверят ему?
С одной стороны, у «Свидетеля» очень серьезный дистрибьютор — «Централ Партнершип», и он, надо думать, постарается выжать из релиза максимум коммерческой прибыли. Против фильма работает то, что он низкого качества, идет более двух часов и имеет рейтинг 18+, то есть ребенка на него не поведешь.
Но, возможно, главное: у российского зрителя, как и у российского кинопроизводителя, нет запроса на военную пропаганду. Начиная с 2014 года вышло лишь около десяти картин, так или иначе посвященных российско-украинскому военному конфликту, и все они были вяло восприняты аудиторией. После февраля 2022 года, как и до, кассу собирают развлекательные фильмы, а пропаганды по горло хватает и по телевизору.
Это кино, сделанное не для людей, а для галочки. И оно терпит поражение не только как художественное высказывание, но и как высказывание, собственно, пропагандистское. Дело в том, что «Свидетель» не может ответить на важный, весь фильм витающий в воздухе и не дающий покоя вопрос: окей, вооруженные бандиты, распоясавшиеся нацисты, покинувшие свои дома беженцы. Но ведь ничего этого не было бы, если бы не «спецоперация»? Ну ведь не было бы? Никто не стрелял бы на улицах Киева. Никто не трясся бы в поездах, направляясь в эвакуацию. Никого бы не взорвали в том самом здании вокзала. А Даниэль Коэн, погостив у олигарха, благополучно улетел бы к себе в Бельгию.
Ужасы, которые показывает «Свидетель», — это следствие военных действий, а актуальнейший вопрос, который очень многим уже полтора года не дает покоя, — вопрос о причине. Причину прежде всего и должна уметь четко и убедительно изложить любая грамотная пропаганда. Но, видимо, тема это настолько туманная, что даже авторы пропагандистского фильма просто теряются.
