Эффект Киссинджера

На форуме в Давосе бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер, считающийся патриархом американской дипломатии, однозначно высказался за вступление Украины в НАТО.

После аннексии Крыма и нападения на Донбасс Киссинджер продолжал отстаивать нейтральный статус Украины. Даже после начала большой войны он осторожно говорил, что Украина должна стать частью структуры евроатлантической безопасности, не упоминая напрямую о вступлении в НАТО. Изменение позиции бывший госсекретарь объясняет просто: после 2014 года он боялся, что вступление Украины в НАТО приведет к тем самым событиям, которые уже произошли. Но раз уже произошли — то чего теперь бояться?

Это тот поворот западного мышления, который Владимир Путин пропустил, когда планировал нападение на Украину. Главный страх цивилизованного мира — и это, кстати, вполне естественно после двух мировых войн — всегда был связан именно с повторением войны. Ради того, чтобы в Европе никогда не было войны, Запад был готов идти практически на любые уступки России. Отказываться от принятия в НАТО бывших советских республик. Закрывать глаза на деструктивную роль России в региональных конфликтах, которые сам же Кремль и устраивал. Соглашаться с дорогостоящими энергетическими проектами, которые затевались не столько ради прибыли, сколько ради давления на соседей — те же «Северные потоки».

Только бы не было войны. Собственно, все недавнее интервью бывшего федерального канцлера Ангелы Меркель газете Die Zeit, на которое так любит ссылаться Путин в подтверждение того, что его все обманули, проникнуто этим духом миролюбия. Меркель, как и другие западные политики ее поколения, сделала все возможное, чтобы не началась большая война. И проиграла.

Ангела Меркель и Генри Киссинджер во время церемонии вручения премии Американской академии имени Генри А. Киссинджера в Берлине, Германия. 21 января 2020 года. Фото: Annegret Hilse / Reuters / Forum

«Когда война начинается, шантажировать уже нечем»

И теперь вопрос вовсе не в том, что на Западе исчез страх перед войной, а в том, что война уже началась — то есть произошли все те последствия, ради устранения которых цивилизованный мир готов был идти на уступки. Россия разрушила международное право, устроила большую войну — тогда почему Запад должен отказывать Украине и другим желающим вступать в НАТО? Почему он не должен содействовать восстановлению территориальной целостности Украины и других бывших советских республик? Почему он должен быть заинтересован в энергетических взаимоотношениях с Россией, раз война уже идет?

Война с путинской точки зрения — продолжение политики. Но на самом деле продолжение политики — это угроза войны. Когда война начинается, шантажировать уже нечем. Кремль долго готовился к войне и считал, что энергетическая зависимость стран Европы (прежде всего — Германии) заставит европейцев отказаться от помощи Украине и проглотить ее оккупацию.

В результате на этой неделе министр финансов ФРГ Кристиан Линднер заявил, что Германия больше не зависит от российских энергоресурсов. В Москве рассчитывали, что блокада украинских портов и прекращение вывоза зерна приведет к глобальному голоду и масштабному миграционному кризису в Европе. В результате нежелание портить отношения не только с Западом, но и с «глобальным Югом» привело к зерновой сделке.

После этого единственным доступным Кремлю инструментом шантажа стало применение ядерного оружия. Но и оно не работает. Просто в ответ Москва сталкивается с западными силовыми угрозами — кто бы мог подумать!

Киссинджер, в мае отмечающий столетие, и на этот раз оказался более проницательным, чем его менее возрастные коллеги. Он стал нащупывать контуры нового послевоенного мира, в котором с Россией, возможно, будут разговаривать, но больше не будут уговаривать и уж наверняка больше не будут считаться с ее безумными «хотелками». Путин проиграл не тогда, когда он не смог выиграть эту войну. Путин проиграл, когда он ее начал.

Виталий Портников