«Четыре раза допрашивали». Как россиянка выживает в военном Киеве

«Думала, люди в России не станут терпеть войну»

Помните ли вы, как возвращались в Киев? Чувствовали ли вы приближение войны?

Было плохое предчувствие. Когда летела, я очень переживала, пропустят ли меня. Наш рейс задержали, мы прибыли в час-два ночи. Но, на удивление, на границе все было очень спокойно. Пограничники разговаривали дружелюбно, улыбались.

Если бы в тот момент меня спросили, может ли начаться война, я бы все свое возможное имущество поставила на то, что ничего не будет.

У меня была некоторая внутренняя уверенность, что у нашей власти хватит мозгов не начинать войну. Думала, если боевые действия и будут, то где-то на Донбассе, до других регионов 100% не дойдет. Мир не потерпит, в России люди не станут терпеть… Но на самом деле я ошибалась.

Мы доехали до дома и легли спать около трех часов ночи. Были очень уставшие, спали до 8-9 утра. Ничего не слышали. О войне я узнала, когда у меня стал разрываться телефон. Начали звонить друзья: «Юля, как вы, по новостям говорят, что вас бомбят!» Я в шоке, ничего не понимаю. Было очень сложно осознать, что происходит то, чего ты всю жизнь боялась.

Как прошел первый день российского вторжения?

Мы с парнем заклеили окна крест-накрест. Начали мониторить ситуацию. Пошли в ближайший магазин за продуктами — и уже тогда полка с крупами была почти вся пустая. Людей было много, они в суматохе пытались закупиться. Закрылись некоторые АЗС.

Днем впервые услышала взрывы, со стороны Броваров. Побежала к окну, но ничего не было видно. Только люди остановились, подняли телефоны к небу, хотели что-то снять, чего-то ждали. Но именно с моего ракурса ничего не было видно. Я подумала, может, что-то бытовое взорвалось, может, показалось. Так успокаивала себя. А потом я зашла почитать новости и выяснила — действительно, в это время подорвали объект в Броварах. Стало по-настоящему страшно.

В ту ночь, с 24 на 25 февраля, не спала. Начала задыхаться, меня рвало. Тогда я еще не знала, что такое панические атаки — у меня их никогда не было. Мы с парнем отправились к знакомым в село под Киевом. Оно тогда находилось на, как казалось, безопасном направлении.

Как изменилась жизнь вокруг после начала войны?

В селе поначалу было спокойно. Но мы регулярно ездили в Киев. Так получилось, что у моего парня и моего друга отцы пошли в тероборону. Нужно было привести им снаряжение, еду. И мы поехали развозить вещи знакомым. По пути у нас сломалась машина. Я нашла чат села и попросила админа помочь найти рабочую СТО. Сказала, что в благодарность можем привезти из Киева лекарства — в пригороде их осталось не так много.

Администратор отправила список, какие лекарства и вещи нужны. И мы поехали их покупать. Все магазины в Киеве были пустыми. Чтобы найти медикаменты, нужно было отстоять очередь около часа. Иногда я и мои близкие втроем расходились по разным аптекам и стояли в разных очередях на случай, если в одной аптеке ничего из списка нет. Один раз такое произошло.

Я выкладывала информацию в свой блог. Мне писали подписчики, просили завезти корм кошкам, вывезти семью. Плюс нас добавили в волонтерский чат людей, у которых есть машина. Никакой специальной организации не было. Сейчас я пытаюсь записаться в какой-либо волонтерский штаб, но им уже хватает рук.

Следы трассирующих выстрелов украинской ПВО, стреляющих по беспилотнику в небе Киева. 14 марта 2022 года. Фото: Глеб Гаранич / Reuters / Forum

В Киеве на тот момент почти перестал ходить общественный транспорт. Мы постоянно подвозили людей, потому что иначе они не могли добраться до дома, только если пешком. Они рассказывали — кто слышал взрыв, кто видел. В большинстве магазинов ничего не осталось из нормальной еды, только чипсы и сухарики. Все заведения закрыты, кроме продуктовых, которые работают непонятно в каком режиме.

На всех дорогах установили блокпосты. На них могут спросить документы, попросить открыть багажник и показать телефон. Если есть какие-то снимки города, просят удалить — борются с диверсантами. Кроме того, постоянно звучат сигналы воздушной тревоги.

Один раз, где-то 28 февраля, мы задержались в Киеве — не успели выехать до комендантского часа. Тогда блокпосты стояли каждые несколько метров, а на мосты вообще нельзя было заезжать. Пришлось ехать в квартиру в Киеве. Думали, дома переночуем, но около 2 часов ночи начали раздаваться взрывы. Мы тогда не знали, где бомбоубежище, спустились на парковку. До шести утра мы сидели там.

А теперь вы знаете, где ближайшее бомбоубежище?

Ближайшее — в метро. Но мы там еще не были: что я в самом начале войны прочитала пост, что не все станции метро можно использовать как бомбоубежища. Иногда безопаснее оставаться дома.

Да и тревога каждые несколько часов — какой смысл, это нужно там 24/7 сидеть.

«Я верю в победу Украины»

Вы хотели уехать из Киева куда-то еще?

В селе началось беспокойство, думали, что Киев пытаются окружить и заблокировать. Мы поехали на запад, в Ровно, потому что там были знакомые. Там было спокойно, с магазинами проблем не было, воздушной тревоги — тоже. Блокпосты стояли только на въездах в город. Люди ходят по улицам, но заведения закрыты — мы с парнем смогли найти только одно работающее кафе.

Мы как беженцы нашли там какое-то жилье, так как у знакомых жить было нельзя. Но это было очень некомфортное существование, в том числе потому, что в городе не было никакой работы. Ни я, ни люди из семьи, в которой мы жили, особо никуда не выходили. Мне от бездействия только хуже становится.

Быть беженцами в другой стране тоже не хотелось. Поэтому вернулись в Киев. Ехали не по трассам — через маленькие села и деревни, чтобы обойти блокпосты.

Как выглядит ваша жизнь сейчас?

Я налила технической воды три ведра и одну бутыль на 20 литров, питьевой воды литров 50 в двух бутылях и много бутылок. Купили крупы различные, консервы, какое-то мясо в морозилке есть. Иногда докупаем продукты — яйца, молоко. Но я скажу, что стало спокойнее, как будто бы тревога реже звучит.

Мой парень зарегистрировался в такси, развозит людей. Мне продолжают писать в инстаграме, иногда помогаем людям. Выходили гулять вчера, за пару часов нас несколько раз останавливали и четыре раза меня допрашивали. Не особо веселое времяпрепровождение. Ходить без парня я побаиваюсь, могут быть вопросы ко мне.

Юлия Пташка. Фото из личного архива

Стараюсь как-то распространять информацию о произошедшем через интернет. Учу украинский, потому что понимаю, что уже точно стоит его учить.

Я верю в победу Украины. Я не надеюсь на переговоры, не вижу в них смысла, потому что в вопросах «ЛДНР» и Крыма стороны не сойдутся. Как будто бы переговоры значат, что Украина должна сдаться. Но я вижу, что у всех сильный боевой дух, они верят в свою страну и армию.

Мне иногда обидно, что я не могу причислить себя к эти людям. А причислять себя к России ты не хочешь. Вообще не знаешь, кто ты.

«Единственное, где я сталкиваюсь с русофобией, это в интернете»

Как к вам, гражданке РФ, относятся сейчас в Украине?

У меня есть вид на жительство. Он похож на айди-карточку гражданина Украины. Но там, конечно, написано, что я гражданка РФ. Реагируют по-разному. Где-то просто смотрят и пропускают. Где-то допрашивают, смотрят телефон.

Спрашивают: когда приехала, зачем, где зарегистрирована, где прописана, на каком основании получила вид на жительство? Это, конечно, сильно давит.

Видите ли вы какую-то напряженность, агрессию солдат, которые проверяют ваши документы?

Нет, не чувствую. Все со мной разговаривают вежливо, спокойно. Переходят на русский, чтобы со мной разговаривать. Они выполняют то, что логично сделать в такой ситуации. Все граждане России находятся под определенным контролем. Но это давит морально.

Изменилось ли отношение украинцев к россиянам после начала войны? Может быть, не лично к вам, а к вашим друзьям, знакомым?

Я никогда не сталкивалась с русофобией в Украине вообще. Я часто приезжала, спокойно разговаривала на русском языке. Даже когда была во Львове, где русской речи не было слышно, там люди либо в разговоре со мной начинали говорить медленно, либо переходили на русский язык. Мой русский друг ездил в Карпаты прошлым летом и тоже не почувствовал, что где-то давят русский.

Сейчас я не заметила перемен. В Киеве как многие говорили по-русски, так и говорят. Знакомые от меня не отказались. Единственное, где я сталкиваюсь с русофобией, это в интернете.

А как обстоят дела с российской стороны? Не называли вас родственники или друзья предателем?

Родители и бабушка, я считаю, просто не понимают, что происходит. На какое-то время я прекратила с ними общение, просто заблокировала их, потому что то, что они говорили, меня сильно деморализовало. Несколько дней назад разблокировала маму, она звонила мне с чужих телефонов. Мама поняла всю ситуацию. Говорит, что распространяет посты среди знакомых и коллег. Рассказывает, как обстоят дела на самом деле.

Все мои друзья адекватные, некоторые уже отсидели за акции против войны. А вот пласт хороших знакомых, бывших одноклассников или одногруппников почистился. Многих заблокировала, даже если никто ничего мне не писал. Видела по их страницам, какую позицию они занимают.

Как, по-вашему, так получилось, что люди не хотят думать о войне и не верят в наступление российских войск на мирные города?

У людей слабая психика, особенно у старшего поколения. На них легко влиять и ими манипулировать, вносить пропагандистские идеи. С моими ровесниками сложнее — я считаю, что у них было тяжелое детство, их психика надломилась. Я так для себя объясняю.

Я раньше думала, что «затянуть пояса» — манера, которая присуща взрослому поколению. Но нет, оказалось, что всем людям проще потерпеть. Я во всей этой ситуации радуюсь, что нахожусь не в России. Ведь если бы я была там, видела эту ненависть, людей с этой символикой, я бы взорвалась от гнева, ненависти и презрения. Сошла бы с ума или села.

Насколько вы сейчас боитесь за свою жизнь?

Мне умереть не страшно. Дело в другом. Волгоград, в котором я выросла, — это город-герой, у него очень сильная история, связанная с Великой Отечественной войной. Я слышала очень много историй об этой войне — с патриотических мероприятий, встреч с ветеранами.

С детства у меня воспитался страх перед войной. И сейчас, конечно, мой главный страх воплотился.

Я уверена, что в Киев сухопутно никто не зайдет. С воздуха — будут стрелять, но ничего сделать ты не сможешь. Даже если ПВО собьет вражеский объект, обломки не выбирают, куда им лететь. Повезет или не повезет, упадет на твой дом обломок или боеприпас, который не успели сбить, или нет, никто не знает.

Беседовал Иван Маслов