«Большинство солдат никакими кровожадными убийцами не являются». Как среди российских военных ведут подпольную антивоенную агиткампанию
Коллаж: «Вот Так»
В декабре 2022 года проект «Антивоенный больничный» начал агитацию непосредственно среди российских военных. Участники проекта связываются с солдатами в мессенджерах и соцсетях, делятся с ними правозащитными материалами и рассказывают, к каким ужасным последствиям приведет война между Россией и Украиной. «Вот Так» поговорил с представителем «Антивоенного больничного» о том, как изменились настроения военных с начала войны и почему отказ налаживать диалог с российскими солдатами — ошибка оппозиции.
Анонимный проект «Антивоенный больничный» возник 25 февраля 2022 года — на следующий день после вторжения России в Украину. Изначально он был нацелен не на военных, а на сотрудников разных российских предприятий: им предлагали массово уходить на больничный, чтобы дестабилизировать работу государственной военной машины.
В марте вместе с проектом Antijob и ФАС команда создала «Антивоенный фонд», помогающий пострадавшим на работе за антивоенную позицию. А с апреля «Антиболь» регулярно пишет об акциях партизанской борьбы и методах сопротивления, распространяет антивоенные листовки и прокламации.
В декабре, как рассказал «Вот Так» представитель проекта, «Антивоенный больничный» начал агитацию среди российских военных. То, что эта работа стартовала только в конце прошлого года, — большое упущение и для самого проекта, и для всего антивоенного движения, говорит собеседник издания. Впрочем, по его словам, в начале войны агитировать против нее было гораздо сложнее — многие российские солдаты были уверены в скорой победе.
Про цели агиткампании
«Сложно представить себе успех антивоенного движения без распространения антивоенных идей среди солдат, без падения в войсках желания воевать и исполнять приказы командования. А это, в свою очередь, малопредставимо без массового разъяснения солдатам нашей позиции касательно этой войны, без предоставления им альтернативы участию в этой войне — от правозащиты до призывов присоединяться к оппозиционным силам», — рассказывает агитатор.
Кроме того, по его словам, вопрос об окончании войны напрямую связан со сменой власти в России, которая вряд ли уйдет добровольно. «Гражданскому движению нужна будет защита со стороны сочувствующих ему солдат и мобилизованных, тогда у властей будет меньше желания и возможности просто подавить любые протесты грубой силой», — считает собеседник.
Одна из целей агитационной кампании — рассказать как можно большему числу солдат, как защитить свои права, поскольку многие до сих пор не в курсе, что существуют правозащитные инициативы вроде «Военного омбудсмена».
«Те, кто хотел бы перестать участвовать в войне, должны знать, как этого можно добиться, — говорит активист. — Немало людей остается там просто из-за кажущейся безнадежности — а куда деваться?»
Более глобальная задача инициативы — понизить готовность солдат участвовать в войне. Хотя рвение военных и так невысоко, отмечает агитатор, оно редко выливается в открытое неподчинение, поскольку альтернативы солдаты перед собой не видят.
«Наша задача — добиться, чтобы в каждом подразделении был человек, встречавшийся хоть раз с агитатором», — говорит собеседник, отмечая, что тогда распространять антивоенные идеи от одного солдата к другому получится эффективнее.
«Встречи с агитаторами должны стать обыденностью, а не редким явлением. Тогда наша позиция станет полноценной частью информационного поля, в котором солдаты находятся, и сможет составить реальную конкуренцию пропагандистским нарративам», — заключает активист.
Пример диалога агитаторов с солдатами
«Сдавайтесь в плен или умрите!» Про ошибки оппозиции
Сейчас, по оценке проекта, с военными хорошо работают только правозащитники, тогда как значительная часть оппозиционных сил с начала войны заняла позицию, что все солдаты поголовно военные преступники и разговаривать с ними бессмысленно, поскольку они якобы «только и мечтают, чтобы кого-нибудь убить и изнасиловать, а затем утащить стиралку».
«Понятно, что распространению антивоенных настроений в войсках это не способствовало. Немногие пытались всерьез пообщаться с солдатами и теми, кто был в зоне боевых действий, чтобы понять обстановку и их мотивации», — считает агитатор.
Кроме того, по его мнению, антивоенному сообществу не хватает более тесного контакта с солдатами:
«Большинство солдат никакими кровожадными убийцами не являются, искренним желанием воевать не горят, но либо не видят другого выбора — как для страны, так и для себя, — либо руководствуются, например, представлениями о воинском долге: “Приказали — надо делать”. Многие вообще не понимают, что они там делают. Вот с этим агитаторам и надо работать».
С начала войны на солдат возлагали нереалистичные ожидания, считает агитатор. Им рассылали инструкции по сдаче в плен или призывали отказаться выполнять приказы, предполагая, что это просто, что перед солдатами стоит доступный выбор, а те, кто такими опциями не воспользовался, сделали сознательный выбор убивать.
Собеседник отмечает, что солдат скорее поверит своему офицеру, рассказывающему, как противник казнит пленных, чем тому, кто это опровергает — ведь это человек, который, по мнению солдата, «находится в тылу или за рубежом, ничего не видел и не знает».
При этом, например, сдаться в плен так, чтобы не попасться, непросто даже при всем желании. В большинстве случаев две армии разделены приличным расстоянием, иногда в десятки километров, и обмениваются артиллерийскими ударами, а территория между ними просматривается, в том числе дронами. Кроме того, у солдат могут быть семьи в России, а гарантий, что переход на другую сторону не приведет к проблемам для них, нет.
«Одиночный отказ от исполнения приказов тоже может жестко караться — думаю, все слышали про тюрьмы-подвалы для отказников. Помимо этого непокорного солдата могут запросто отправить за непослушание на “мясной штурм” в первых рядах. Юридические методы на территории боевых действий не работают, для запуска юридических процедур нужно в первую очередь выбраться оттуда на территорию РФ, а солдат выпускать никто желанием не горит», — рассказывает собеседник «Вот Так».
ёПримеры публикаций из тг-канала «Антивоенный больничный»
Что в агитках
Материалы, которые проект распространяет среди российских военных, делятся на три типа, рассказывает собеседник: общая информация о концепции и целях инициативы, подробные разборы проблем в России (например, в экономике или налоговой системе) и ситуативные материалы, посвященные какому-либо событию или принятому закону (например, о повестках или возможной второй волне мобилизации). Во все материалы агитаторы добавляют контакты правозащитников и полезную информацию: к примеру, подробный разбор закона и разъяснение, как он может повлиять на военнослужащего.
Материалы стараются строить не на эмпатических аргументах, а в первую очередь на логике, рассказывает собеседник.
«Возьмем, например, одну из последних брошюр. Новость, напечатанная в том числе в провластных источниках: одни только московские миллиардеры за время войны разбогатели в полтора раза, на 92 млрд долларов. Власть говорит об угрозе существованию страны, призывает народ затянуть пояса, предлагает ввести налог на нужды фронта, организует сборы с народа на носки для мобилизованных. При этом в бюджете растет дыра, социальные траты урезаются. А этих 92 млрд хватило бы, чтобы практически удвоить военные расходы. …Если само существование страны под угрозой, почему они такой простой шаг для ее “спасения” не сделали? Напрашивается очевидный вывод, что власть использует этот предлог про угрозу для того, чтобы народ побольше ограбить», — говорит он.
Такая информация, по мнению активиста, позволяет военным сделать собственные выводы.
«Самые общительные, как ни парадоксально, вагнеровцы»
По словам собеседника, вступить в полноценный диалог с агитатором, пусть даже не соглашаясь его доводами, готовы примерно трое из десяти военных.
«Большинство из них игнорирует незнакомый контакт, — рассказывает собеседник. — Некоторые могут написать что-то оскорбительное и заблокировать, некоторые просто благодарят за ссылки на правозащиту, но дальше говорить не хотят. Иногда это открыто мотивируют тем, что опасаются провокации со стороны спецслужб».
Пример диалога агитаторов с солдатами
Некоторые диалоги с солдатами, по словам представителя проекта, длятся по несколько дней и возобновляются после перерыва: «Бывает, военный говорит: “Да ты меня забудешь!” Агитатор отвечает: “Точно не забуду, еще увидимся”. И выходит на связь через месяц, для новых обсуждений».
Однако главная задача агитаторов все же охватить как можно больше военных, а вступать в глубокие и продолжительные диалоги — цель второочередная, заключает активист.
«Самыми общительными являются, как ни парадоксально, вагнеровцы — просто они настолько в себе уверены и чувствуют себя настолько выше собеседника, что не прочь и поговорить, до оскорблений или блокировок не опускаются», — рассказывает агитатор.
При этом для агитации наемники бесперспективны, отмечает собеседник. Вагнеровцы легко соглашаются с тем, что в стране все печально, а правительство никуда не годится, но война им нравится. «Условия у них, судя по всему, куда лучше, чем в регулярной армии. К тому же вокруг Пригожина сложился некий культ личности, они его очень сильно уважают», — делится представитель проекта.
Встреча с «ципсошником»
Для активистов оказалось неожиданностью, что агитация намного проще и перспективнее, чем могло показаться: многим солдатам действительно не нравятся война, обстановка в стране и правительство, отмечает собеседник.
Другая неожиданность, а вместе с тем и проблема — «полумифическое ЦИПСО». «Очень многие сразу предполагают в нас именно ципсошников, приходится их убеждать в обратном, что непросто», — рассказывает собеседник.
Однажды, вспоминает агитатор, его коллега написал человеку со страницей обычного российского военнослужащего и предложил поделиться правозащитными материалами. Однако по ту сторону, судя по всему, оказался украинский агитатор. Диалог, рассказывает активист, был примерно такой:
— Да нет, мне это (правозащитные материалы. — Ред.) не нужно))
— А почему не нужно, у вас все в порядке?
— Да нет, я просто с другой стороны
— Украинец?
— Ага!
— А почему тогда тут?
— Работу веду. Примерно такую же, как вы.
— Ладно, бывайте.
Что изменилось с начала агиткампании
По словам представителя проекта, с декабря 2022 года настроение российских военных изменилось. Во-первых, многие из них уже узнали о существовании правозащитников и стали обращаться к ним за помощью — некоторые солдаты даже благодарят за отправленные им правозащитные материалы. Например, информацией о мобилизации, об электронных повестках даже действующие военные, по словам агитатора, этим очень интересуются.
Во-вторых, отмечает собеседник, стало попадаться больше в прямом смысле мертвых контактов: «Потери [среди военных] заметны. Также чаще можно встретить тех, кто недавно потерял товарищей и находится в глубокой депрессии».
В-третьих, солдаты гораздо чаще начали говорить об усталости от войны и сомневаться в том, что она вообще нужна. «Пожалуй, солдаты в целом стали охотнее общаться. Больше жалуются на проблемы. Больше попадается людей, которые хотят уволиться, которым правозащита нужна прямо сейчас», — рассказывает активист.
Человеческого ресурса, чтобы сделать агитацию действительно массовой, по его словам, сейчас не хватает — для этого нужно много людей. В связи с этим «Антивоенный больничный» планирует набирать волонтеров на различные направления, говорит собеседник, а пока «прощупывает почву», чтобы понять, сколько людей в принципе готово присоединиться к кампании по агитации военных.
Алёна Лобанкова для «Вот Так»
