vot-tak.tv
clear search form iconsearch icon

«Левый глаз российский, правый – немецкий». Истории белорусов, ездивших за границу по чернобыльским программам

Одной из самых известных форм гуманитарной помощи для детей из загрязненных в результате аварии на ЧАЭС территорий стали оздоровительные поездки за рубеж. Благодаря им только из Беларуси за последние тридцать лет на оздоровление на границу выехали примерно 500 тысяч детей. По просьбе «Вот Так» несколько белорусов – в том числе Светлана Тихановская – рассказали о том, как на их жизнь повлияли поездки в детстве на Запад.

Ольга Роуба

До недавнего времени – студентка 4-го курса факультета международных отношений Белорусского государственного университета

Ольга Роуба.
Фото: Денис Дзюба / «Вот так»

В восемь лет я, девочка из Мостов в Гродненской области, поехала в город Бальбона-д’Анойя в 60 км от Барселоны. Там я впервые увидела море и научилась плавать. В первый раз ехала туда, не зная ни испанского, ни того, что такое Испания. Попала в очень хорошую семью. Они говорили на каталонском, я говорила на русском. Мы общалась жестами – кушать, спать и так далее. Их сын, мой испанский «брат», до этого семь лет жил и учился в Беларуси, знал русский, и это помогало. В следующий раз когда приехала, уже могла общаться. К третьему году спокойно их понимала, они понимали меня. Я начала читать книги, они наняли мне репетитора, я занималась каталонским и испанским.

Испанский опыт стал влиять на меня в подростковом возрасте, когда я общалась со своими испанскими сверстниками. Меня удивляло, что у них в школах преподается фотография и психология, что есть частные школы. Испанцев же удивляло, что мы 11 лет учимся в одном здании – у них начальная, средняя и старшая школы – разные учреждения.

В детстве я все впитывала как губка, и во мне смешалось два мировоззрения – испанское и белорусское. Я видела другую модель воспитания детей. В Беларуси до старости родители все отдают детям, помогая с учебой, организацией свадьбы, покупкой квартиры. В Испании, в основном, помогают получить образование. С организацией взрослой жизни там дают, скажем так, свободу выбора.

То, что постоянно общалась с людьми другой культуры, помогало находить язык с людьми в Беларуси.

Ольга Роуба на отдыхе в Испании в 2018 году. Фото из личного архива

Мои испанские «братья» относятся к моим испанским «родителям» с уважением и почетом. И наоборот: детям ничего не запрещают и не ограничивают поля деятельности, никогда не решают за них – например, куда поступать.

В школе я начала хорошо учиться, так как мне родители говорили, что если я хочу чего-то добиться в жизни, то все зависит только от меня. Я участвовала в республиканских олимпиадах по обществоведению, предмету, где нужна, скорее, не база знаний, а особая модель мыслей. Я поступила на лингвострановедение на факультете международных отношений с иностранным языком китайским.

Это повлияло на отношения с родителями и на меня как на личность, я стала взрослее. Безмерно уважаю своих родителей, а они уважают меня и считаются с моим мнением. Такое же отношение у меня к моим испанским родителям. Говорю, что у меня две семьи и двое родителей.

Ольга Роуба на отдыхе в Испании в 2018 году. Фото из личного архива

Моя испанская семья – индепендисты, я с детства видела, как они мирно борются за независимость, и для меня это было примером. Свободолюбие и то, что мнение должно быть услышано, свобода слова – это то, что привили в Каталонии.

Раньше говорила, что в крови я белоруска, но сердцем – каталонка. После выборов в Беларуси поняла, что мне не нравится эта ситуация – и что я в сердце белоруска тоже.

Недавно задумывалась, кем бы я была без испанского опыта – и поняла, что не знаю. Наверняка не тем человеком, которым есть сейчас: не училась бы на факультете международных отношений, не участвовала бы в протестах и не решила бы отчислиться из университета, не была бы сейчас в Польше [В конце февраля Ольга переехала в Варшаву. – Примеч. ред.]. Не было бы такой решительности что-то предпринимать и решать.

Денис Васильков

Журналист и блогер

Денис Васильков проходил оздоровление в Германии в 1993 году. Фото из личного архива

На восьмом месяце беременности мной моя мать поехала помогать родственникам в деревню. Там шли непонятные дожди, а позже оказалось, что рядом сажали радиоактивные облака. Через три года после рождения, когда меня определяли в детский сад, выяснилось, что у меня врожденная катаракта. Такая патология случается во время формирования зрения у плода в конце беременности.

Могилевские врачи решили сделать операцию и просто удалить хрусталики, ничего вместо них не вставляя. Это означало, что до конца жизни я буду ходить с толстыми очками и делать выключатели. Ни о какой журналистской и блогерской деятельности я бы сейчас речи вести не мог.

Отец сумел добиться, чтобы могилевский облздрав отправил меня и еще десяток ребят в клинику Федорова в Москву, где мне сделали две операции.

В семь лет из-за проблем со зрением я попал на оздоровление в Германию. Представьте, ходишь в школу, а тебя вырывают и отправляют в незнакомую страну, где даже воздух другой, к неродным «маме» и «папе», которых нужно слушаться. Для ребенка это сильнейшее потрясение.

Это была абсолютно другая реальность – пластиковые двери-стеклопакеты, невероятные немецкие булочки, гриль, то, с каким теплом чужие люди относятся к не своим детям. Те три недели, что я там был, были какой-то прививкой добра.

Было иногда трудно, я скучал по семье, но сейчас понимаю, что увиденное тогда сильно влияет на то, что происходит со мной сейчас – например, на уровне простых жизненных выборов.

Поездки в Германию повлияли на то, что ты собственными глазами, не по телевизору, видишь, что тысячу километров западнее люди живут совершенно другой жизнью, и что тебе можно жить лучше – и нужно жить лучше.

Я попал в немецкую школу и у меня был шок, что там нет принудительной рассадки, и все сидят за круглыми столами, а не как у нас десятилетиями – партами.

В Германии я полюбил махровые простыни. Там я впервые увидел, что постельное белье может быть какого-то интересного цвета. Сейчас, когда я покупаю себе пододеяльник, то ищу махровый. Очень классно мне так спится.

Еще я очень люблю молоко из тетрапаковской пачки, которого долго в Беларуси не было, а популярным стало лет пять назад. Мне нравится, что оно долго не портится. Также люблю салями на завтрак как едят немцы – нарезая очень тонко.

История
Ядерное лето в Митьковке. Как живет село после аварии на ЧАЭС
25.04.2021 15:10

Из-за глаз я побывал в двух разных семьях – и это было что-то невероятно крутое и доброе. Мне сильно помогла семья из города Фреден на границе с Нидерландами.

Во время одного из визитов, когда мне было десять, врачи выявили, что мне нужно сделать операцию на глазу. В соседнем городе, в Аахене, эту операцию, которая стоила 4000 марок, медики сделали абсолютно бесплатно.

Сейчас у меня левый глаз российский, а правый глаз немецкий. Это стечение обстоятельств – самое удачное в моей жизни, не представляю, что было бы с моей жизнью без зрения. Сейчас работаю по восемь часов за компьютером, бегаю – веду нормальную жизнь.

Многие дети, возвращаясь с этих программ, говорили, что когда вырастут, обязательно уедут. Они видели те магазины, дороги, здравоохранение, дома – и, конечно, им хотелось такой же жизни. Знаю, что многие уехали – в моем окружении таких человек пять.

Я не уехал потому, что строю себе «хорошо» здесь. Вместе с дорогами и магазинами в Германии хватает проблем, которые решать им, а не мне. Для себя пока не вижу причин уезжать. наоборот, хочу строить здесь то, что увидел в детстве там.

Татьяна Цымбалова

Менеджер IT-компании

Татьяна Цымбалова проходила оздоровление в Италии в начале 2000-х годов.
Фото: Денис Дзюба / «Вот Так»

Я росла в Урицком в Гомельской области. В соседней школе набирали ребят на оздоровительную программу в Италию. Как-то перед самим отъездом там случился форс-мажор: двух девочек папа не пустил туда, потому что ему нужна была помощь во время сбора урожая. Одно из мест предложили моей маме. Я подходила под параметры – была из чернобыльской зоны и их возраста. Помню, что ехать туда не хотела, но меня сильно не спрашивали – просто отправили.

Во время первого обеда в доме моей итальянской семьи мне кладут на тарелку макароны, а у меня из глаз катятся слезы. Не знаю этих людей, не знаю этого языка, хочу к маме. Мне тут же дали трубку позвонить.

В Италии я впервые узнала, что такое ресторан и кафе, что там можно заказывать еду.

Постепенно я адаптировалась и потом ездила туда четыре года подряд.

Татьяна Цымбалова на отдыхе в Италии в начале 2000-х. Фото из личного архива

Не помню чувств после первого лета, но в какой-то из следующих разов не хотелось уезжать – в какой-то мере я начала считать этих людей семьей. Сидела автобусе, смотрела на них и плакала, понимая, что не хочу в Беларусь, где не так весело и не так интересно. Многие дети плакали.

Сейчас мы дружим с моей итальянской семьей в фейсбуке. Поздравляем друга с днем рождения, иногда спрашиваем как дела. Они, возможно, хотели бы общаться больше, но я сама как-то не лезу. Как-то я виделась с ними уже в сознательном возрасте. Я путешествовала по Италии и заехала к ним в гости. Я пользовалась онлайн-переводчиком, а некоторые слова пыталась вспомнить. Они говорили, что понимают меня, но, думаю, это все звучало паршиво.

Они тоже пытались приехать в Беларусь. Но у хозяина (я называла приемную семью как «хозяином» и «хозяйкой») что-то случилось с ногой – и не получилось.

По-итальянски не говорю. Сейчас, возможно, даже об этом жалею, но кого-то есть стремление к изучению языка и культуры, а у кого-то нет.

Итальянский опыт дал мне понимание того, что можно жить по-другому, к чему-то стремиться. Благодаря ему поняла, что своими усилиями можно дойти до такого же уровня личной жизни – и не важно где это будет, в Беларуси или другой стране.

Светлана Тихановская

Кандидат в президенты Республики Беларусь на выборах 2020 года

Светлана Тихановская во время работы ассистенткой-переводчицей с английского языка в благотворительной организации помощи потерпевшим от Чернобыльской аварии «Chernobyl Life Line» (Ирландия). Начало 2000-х. Фото из личного архива

В 1996 году из маленького городка я попала в Ирландию – большую, хорошую страну, с совершенно другой жизнью, с людьми, которые улыбаются друг другу на улицах, говорят везде «спасибо-пожалуйста». У нас не улыбались тогда, а там – улыбались. Я тогда и в Минске еще не бывала, не знаю, как там все выглядело. Так что в Ирландии меня поразили большие торговые центры, красивые кафе, необычная еда: гамбургеры, чипсы, картошка-фри. Удивило изобилие яркой и красивой одежды, сами магазины, кафе, бассейны, которые доступны там даже в маленьких городках. В общем, поразили тогда вот такие простые вещи. Мне было 13, и я увидела новый мир.

Насколько это оказало на меня влияние? Мне трудно судить. Я же не знаю, как было бы, если бы этих поездок не было. В любом случае, ярко помню, как это было.

Ирландия осталась в моем сердце. И мы с Сергеем (мужем Светланы, Сергеем Тихановским, политзаключенным. – Примеч. ред) старались обязательно выезжать 1-2 раза в год, вывозить детей в другие страны. Это нормально – с детства видеть, что жизнь бывает устроена по-разному.

Не знаю, как можно оценить влияние этих программ на Беларусь. На мой взгляд, все равно это больше зависит от человека – кого-то, наверное, изменили, а кого-то нет.

Записал Денис Дзюба / “Вот Так”

Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить главное
Популярное