Нестрашный суд: у израильских министров, которым грозит международный розыск, практически нет шансов оказаться за решеткой
Прокурор Международно уголовного суда (МУС) Карим Хан запросил выдачи ордеров на арест лидеров ХАМАС и руководителей израильского военного комитета. Если этот запрос будет поддержан судьями, его фигуранты имеют все шансы дожить до глубокой старости и умереть в собственных постелях, так и не представ перед судьями. Имеющий широкие полномочия карать и миловать, МУС все же далеко не всегда может усадить на скамью подсудимых тех обвиняемых, кто понимает, как устроено международное правосудие, и потому знает, как его избежать.
Появление международных судов
Сама концепция международных уголовных судов относительно нова. Появилась она после Второй мировой войны, когда в руках у стран-победительниц оказалось множество военачальников и чиновников из Германии и Японии, а также их пособники из других государств. Вторая мировая отличалась от всех остальных конфликтов не только невиданными никогда прежде масштабами боевых действий и количеством жертв, но и попытками развязавших ее стран нормализовать чудовищные военные преступления, подведя законодательную базу под уничтожение отдельных социальных групп и даже целых народов.
Победители посчитали, что люди, создававшие эту законодательную базу и воплощавшие ее в жизнь, не могут могут просто разъехаться по домам или отправиться в изгнание, как это было с пленными после окончания войн предыдущих эпох. Они должны нести ответственность за создание человеконенавистнической идеологии и за страдания, которые эта идеология принесла. Их необходимо судить показательным судом, демонстрируя весь ужас и всю дикость их взглядов.
Чтобы ни у кого не было сомнений в честности суда, чтобы никто не счел тех, кто выносит приговор, предвзятыми или действующими исходя из интересов своего государства, суд этот должен быть международным. В нем должны заседать представители разных стран, обвинители и адвокаты тоже должны быть направлены разными государствами, Тем самым будет обеспечена настоящая состязательность, а значит и легитимность судебного процесса. По этим правилам провели Нюрнбергский и Токийский международные трибуналы, на которых были осуждены военные преступники из Европы и Азии соответственно. Важно отметить, что трибуналы эти не занимались поисками обвиняемых, не объявляли подозреваемых в розыск, а судили тех, кто уже был за решеткой.
После проведения этих трибуналов о международных судах забыли на несколько десятилетий. Реанимировали эту концепцию только в конце XX века. А все из-за войн, которые сопровождали распад Югославии. Все стороны этих войн совершали преступления, в том числе такие тяжкие, как пытки, внесудебные казни и депортации. Образовавшиеся на месте Югославии новые государства были только в процессе выработки собственных национальных законодательств, да и к тому же с крайней неохотой признавали необходимость привлекать к ответственности за военные преступления собственных граждан.
От трибуналов к МУС
Потому для обеспечения справедливого суда был создан Международный трибунал по бывшей Югославии, в котором судьи из разных стран судили представителей всех сторон конфликта. Этот трибунал уже объявлял подозреваемых в розыск и выписывал соответствующие ордера. Государства бывшей Югославии, пострадавшие от многолетних войн и экономически нестабильные, вынужденно сотрудничали с трибуналом, не рискуя портить отношения с международными донорами. Благодаря желанию властей новых государств продемонстрировать свою приверженность европейским ценностям и международному праву, на скамье подсудимых оказался даже экс-президент Югославии Слободан Милошевич. Правда, до приговора он не дожил, скончавшись в тюремной камере в Гааге.
Вскоре после начала работы этого трибунала по его образцу был создан еще один — Международный трибунал по Руанде. Он нужен был для привлечения к ответственности виновных в геноциде, развязанном властями этой африканской страны. Несмотря на критику обоих Международных трибуналов, в ООН, которая стояла за созданием этих структур, высоко оценили их работу. В организации решили, используя уже накопленный опыт, создать новый судебный орган, который не был бы ограничен никакими географическими рамками и мог бы заниматься любыми делами, связанными с военной агрессией, геноцидом и преступлениями против человечности.
Такой орган — его назвали Международный уголовный суд — заработал в 2002 году, его компетенцию признают более 100 стран мира, а обратиться с иском в этот суд может любая из признающих его юрисдикцию стран, Совет безопасности ООН и даже частные лица.
Задумка на самом деле была отличная. Любой президент, любой король, любой генерал, любой пропагандист, разжигающий ненависть, должны были понимать, что в любой момент могут оказаться перед неподкупными иностранными судьями, а потому должны были стремиться держаться в рамках международного законодательства. Но с самого начала все пошло не так. То США добивались того, чтобы суд не имел права преследовать граждан тех стран, которые не признали его, то африканские страны массово обвиняли МУС в предвзятости и некомпетентности.
Сложности международного правосудия
С одной стороны, суда действительно боятся. Не зря же, например, экс-президент США Дональд Трамп угрожал санкциями тем сотрудникам МУС, которые рискнули бы расследовать преступления американских военных в Афганистане и Ираке. Но с другой — благоразумный и осмотрительный преступник, каким бы кровавым и бессовестным упырем он не был, имеет все шансы спокойно дожить до конца своих дней, так и не оказавшись на скамье подсудимых. А все потому, что в распоряжении МУС нет своей полиции, нет силовых структур, которые могли бы задерживать обвиняемых, где бы те не находились, и доставлять их в Гаагу.
Судьи полагаются на добросовестность властей стран, признающих юрисдикцию МУС. Эти власти и должны брать на себя розыск, арест и выдачу людей, разыскиваемых судом. Но на свете есть довольно большое количество стран, которые отказываются сотрудничать с МУС (к ним относится Китай, США, Россия, большая часть арабских государств и многие другие).
Нахождение на их территории позволяет не обращать внимания на ордера и повестки. И даже признавшие юрисдикцию МУС государства могут, при желании их властей, игнорировать требования международного органа. Так произошло, например, с экс-президентом Судана Омаром аль-Баширом. Он был объявлен в розыск по обвинению в геноциде и совершении военных преступлений тогда, когда еще занимал президентское кресло. Но это не помешало ему посетить, а потом без особых проблем покинуть ЮАР, несмотря на то, что это государство обязалось выполнять решения суда. Просто так решили власти страны. В Гааге аль-Башира ждут до сих пор.
Несколько подкорректировал свою международную активность, но вовсе не отказался от поездок за границу и еще один разыскиваемый МУС подозреваемый — Владимир Путин. Суд требует его ареста, считая его инициатором массовых депортаций украинских детей с оккупированных армией РФ территорий. Понятно, что Путин несет прямую ответственность за множество других преступлений, совершенных его армией в Украине, но для предъявления ему обвинений в причастности к ним необходимо собрать большое количество доказательств. Распоряжение же депортировать украинских детей Путин отдал гласно и официально, оформив его в виде президентского указа. После объявления в розыск Путин просто перестал посещать страны, которые теоретически могут выдать его Гааге. Даже в показавшую свою гибкость в юридических вопросах ЮАР на всякий случай не поехал. Но и затворником не стал. Ездит к тем, кто его точно не выдаст.
Чем ордера МУС грозят ХАМАС и Израилю
Недавнее решение прокурора МУС запросить у суда разрешения объявить в розыск трех лидеров ХАМАС — Исмаила Ханию, Мухаммада аль-Масри и Яхью Синвара — а заодно с ними и их злейших врагов, Биньямина Нетаньяху, главы Израиля, и Йоава Галанта, министра обороны еврейского государства, конечно, не обещает всем им ничего хорошего.
Но и трагедией для них вряд ли станет. Руководство ХАМАС почти не покидает Ближний Восток, где юрисдикцию МУС признает одна Иордания. Им довольно вольготно в Катаре, к ним не без симпатии относятся власти Турции, у них действует представительство в сирийском Дамаске. Если кто-то из ХАМАС и выбирается за пределы региона, то едут они исключительно в дружественные группировке страны. То есть для троицы из ХАМАС и их окружения вообще вряд ли что-то изменится, хотя, конечно, сам факт обвинения в массовых убийствах и развязывании войны стал серьезным ударом по продолжающимся попыткам ХАМАС выставить себя не террористической организацией, а борцами за свободу.
Для двух высокопоставленных израильтян, да и для Израиля в целом решение МУС будет куда более болезненным, но тоже не смертельным. Это решение, если оно будет принято, закроет премьеру и министру обороны дорогу в Европу, а еще оно существенно осложнит отношения Израиля с Западом. В европейских правительствах, видя, как массово жители их стран поддерживают Палестину, постараются свести к минимуму контакты с чиновниками, которых обвиняют в целой серии военных преступлений против палестинцев.
Охлаждение политических отношений обязательно скажется и на экономическом взаимодействии с Европой, приведет к снижению товарооборота, приостановит совместные проекты. Но это не продлится вечно. Нетаньяху не Путин и не аль-Башир, он не сможет сидеть в премьерском кресле бесконечно долго. Год-другой, и на смену его кабинету придет новый, в котором уже не будет фигурантов громких уголовных дел и с которым европейским правительствам можно будет вести дела, не опасаясь за собственный имидж.
Нетаньяху переживает инициативу прокурора МУС очень тяжело. Это видно по эмоциональности его обращения, записанного в ответ на объявление его в розыск.
Но из этого же обращения очевидно, что он переживает не из-за своего возможного ареста, а из-за «неспособности судей понять и принять мотивацию войны в Газе, сопровождающейся большим количеством жертв среди мирного населения». Он не пытается оправдать себя, он обвиняет прокурора МУС Карима Хана, называя его «одним из главных антисемитов современности» и человеком, который «льет бензин в пламя антисемитизма». Нетаньяху не похож на того, кто боится оказаться в тюрьме — он знает, что шансы предстать перед судом, особенно учитывая крайне негативную реакцию американских партнеров на заявления Хана, у него минимальны. Он знает, что останется на свободе, но все равно кипит от возмущения.
Негодование можно было бы назвать иррациональным в свете неспособности МУС усадить его на скамью подсудимых. Но тогда и многие из решений суда тоже придется признать иррациональными. Ведь принимая решения об объявлении в розыск того или иного высокопоставленного чиновника, судьи и прокуроры понимают, что вряд ли увидят его перед собой в наручниках и в компании конвоиров.
Вероятно, далеко не все решения МУС принимаются с расчетом действительно привлечь кого-то к ответственности. За несколько недель до выступления Хана аппарат МУС, что называется, «слил» в прессу информацию о готовящемся запросе. Вряд ли это было сделано случайно. Скорее всего, таким образом судьи хотели напугать израильский кабмин, заставив его отказаться от планов по продолжению операции в секторе Газа. Не исключено, что и объявление в розыск Путина, которому также предшествовал похожий «слив» прессе, тоже затевалось как попытка урезонить его. Но в обоих случаях ничего не вышло.
* Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
