Власть чрезвычайного положения или чрезвычайное положение власти? Философ Денис Греков о бунте Пригожина как прелюдии постпутинской России

Странный военный мятеж в России завершился также внезапно как и начался — воскресенье 25 июня 2023 года прошло так, будто никто и не ждал вторжения ЧВК «Вагнер» на территорию Москвы примерно в понедельник. Философ и политолог Денис Греков анализирует «марш справедливости» Евгения Пригожина и пытается понять, что будет дальше.

Вопрос о послевоенном будущем России возник вместе с началом полномасштабной войны 24 февраля 2022 года. Уже очевидно, что с момента принятого им решения сам Путин — политический труп и логичным шагом для многих стейкхолдеров (лицо или организация, имеющая права, долю, требования или интересы относительно системы. — Ред.) режима было бы от него избавиться. Тем более что бесперспективность вторжения стала ясна даже им уже после провала попытки захвата Киева, отхода путинских войск и раскрытия военных преступлений, ими совершенных.

А дальнейший ход войны лишь доказательство готовности путинского режима платить любую цену, чтобы удержать власть лишний день. Принятые меры дали некоторый результат и немедленного внутриполитического кризиса или утраты стабильности не произошло. В какой-то степени, казалось, режим даже укрепил свои внутриполитические позиции в течение первого года развязанной бойни.

До войны нищета не только снижала участие населения в публичных акциях протеста, но и вынуждала мужчин наниматься в разные ЧВК. Прежде всего в «Вагнер», воевавший с 2014 года на востоке Украины, в Сирии и Африке. Нищета, сопутствующая ей психологическая зависимость и пассивность жителей регионов стали опорой мобилизации и после 24 февраля 2022 года. Для многих жителей российской провинции война дала единственную возможность покончить с кредитным рабством и даже остаться в плюсе. Но при этом важно понимать, что в средних цифрах поражающие воображение россиян суммы и гигантские задолженности по кредитам измеряются двумя-тремя тысячами долларов.

Боец ЧВК «Вагнер» в Ростове-на-Дону. Россия, 24 июня 2023 года. Фото: Reuters / Forum

То есть путинскому режиму все это стоило дешево и у власти была иллюзия, что можно эксплуатировать «сознание нищеты» и экономическую зависимость населения еще очень долго.

Люди войны

Но в результате мы видим формирование класса бенефициаров войны. Мобилизованным и контрактникам предлагают не только существенные выплаты, но и кредитные каникулы, а также разного рода дополнительные льготы. Их гибель дает возможность семье мобилизованного погасить кредиты, получить выплаты, приоритетное медицинское и социальное обслуживание, льготы при обучении детей. Для многих это открывает перспективы, которых у них раньше просто не было, и в той или иной форме они связывают это с путинской политикой.

В принципе, режим действует тут еще по старой советской логике централизованного отъема ресурсов у жителей страны, а потом выборочного их распределения, чтобы обеспечить лояльность каких-то групп населения или собственных функционеров. Можно сказать, что этот фактор работает на консервацию режима.

Однако такие группы населения если и будут его поддерживать, то лишь пассивно и пока государство выполняет перед ними свои обязательства. Зато благодаря пропаганде и личной травме идеологически они дрейфуют все больше к радикальным турбопатриотам.

Путину и его приближенным в ходе пригожинского бунта пришлось столкнуться и с иными последствиями собственных действий. Прежде всего режим в ходе войны окончательно лишился важного признака государственности — монополии на насилие. Начал этот процесс еще Ельцин. Сначала расстреляв парламент, а потом приняв закон, позволявший вводить в российских регионах режим контртеррористической операции.

После редакции этого закона при Путине силовики окончательно получили право на чрезвычайные полномочия по собственному решению. В первую очередь это практиковалось на Северном Кавказе, и в ходе «антитеррористических» операций были убиты более 10 тысяч человек. Так образовалась сфера, в которой локальный уровень силовиков получал практически неограниченную чрезвычайную власть и не имел никаких юридических последствий. Сколько из введенных «режимов КТО» прикрывали личные экономические и политические интересы локальных элит — остается только догадываться. Все это фактически лишало государство контроля за насилием, а не усиливало его.

После того как Кадыров стал правителем Чечни и заимел собственную многотысячную армию, вовсе можно говорить что целый регион вышел из-под федерального контроля. После 2014 года монополию стремительно разъедало усиление роли различных ЧВК и множества других парамилитарных формирований. Например, разного рода якобы добровольческих отрядов, пытавшихся взять под контроль украинские города и образовавших в конце концов силовые подразделения «ДНР» и «ЛНР».

Экспорт — импорт

Тем не менее до 2022 года роль ЧВК заключалась в основном в поставках насилия на экспорт — война в Сирии, Судане или на востоке Украины. После вторжения 2022 года влияние ЧВК усилилось пропорционально ослаблению армии. И сегодня мы видим кульминацию. При этом одновременно происходили разнонаправленные процессы. Роль пригожинской компании усиливалась, он получил возможность набирать штурмовые подразделения из заключенных и сберегать тем самым профессиональный костяк своего формирования.

Столкновения между военизированными силами быстрой поддержки и армией в Северном Хартуме. Судан, 1 мая 2023 года. Фото: MOHAMED NURELDIN ABDALLAH / Reuters / Forum

Роль частной армии Кадырова оказалась весьма специфической — понеся первые потери в самом начале кампании и, видимо, поняв, что дальнейшая активность приведет к уничтожению его военного потенциала, Кадыров убрал свои формирования с фронта, хотя в итоге и начал ползучую мобилизацию в интересах Минобороны. А силовые подразделения «ДНР» и «ЛНР», можно сказать, стали основным «расходным материалом», как и мобилизованные россияне.

Сейчас численность российской армии в Украине оценивается приблизительно в 200 тысяч человек, но качественно и технически она гораздо хуже первоначальной армии вторжения. Она понесла огромные потери, деморализована, плохо снабжается, испытывает недостаток не только современных вооружений, но даже вполне допотопных. Плюс ко всему страдает от некомпетентности коррумпированного командования. Учитывая все это, в распоряжении Пригожина и Кадырова имеется значимая и конкурентная военная сила. У Кадырова, по некоторым оценкам, около 30 тысяч человек и у Пригожина — 30–50 тысяч, по разным оценкам (сам он заявил о 25-тысячном «марше на Москву»).

Так что по сути, пригожинские и кадыровские войска за год стали практически самой профессиональной военной силой в России. И это понимают не только они сами. Новостная повестка последних месяцев стабильно демонстрировала чувствительность разных групп интересантов к пригожинско-кадыровским демаршам против Минобороны или взаимно направленным публичным заявлениям. И в противостоянии в ходе пригожинского марша основное внимание уделялось именно тому, чью сторону занял Кадыров и куда передвигались чеченские войска — их рассматривали как единственные части, способные оказать сопротивление пригожинским.

Другой важной стороной утраты монополии путинского режима на насилие является специфический побочный эффект пропаганды. Поднятая с 2014 года волна вульгарного турбопатриотизма вынесла наверх разнокалиберных «военкоров», вроде взорванного Татарского или пережившего покушение писателя Прилепина, а также псевдоволонтерские движения и их лидеров мнений, наподобие Стрелкова-Гиркина. Режим их использовал как собственный инструмент для ломки гражданского общества и одновременного формирования атмосферы страха с иллюзией народной поддержки агрессии в отношении Украины.

Турбопатриоты и клептократы

Однако за прошедшие полтора года войны векторы турбопатриотов и путинской клептократии начали расходиться. В среде турбопатриотов уже с 2014 года зреет сильный ресентимент в отношении путинской элиты. Они все чаще и громче обвиняют ее в предательстве. На это влияют как военные неудачи и очевидная бездарность управления, так и растущие политэкономические аппетиты самих патриотических лидеров и связанных с ними групп. Теперь они хотят не просто получать доступ к разного рода государственным грантам, но и распределять их.

Точно так же они хотели бы получить и долю ресурсного пирога, которая прочно удерживается ближним кругом Путина. При этом у них уже есть определенный внутриполитический капитал, административный и силовой ресурс, а также неопределенная масса сочувствующих в разного рода силовых структурах.

Эти условные конкурирующие группы, ЧВК и турбопатриоты находятся в непростых отношениях. Частично они конфликтные, как между Гиркиным и Пригожиным. При этом оба составляют фронду Министерству обороны и даже Путину. Пригожинские медиа активно прокачивают тему предательства России Кремлем и его готовности к переговорам с «Западом». Сам Пригожин до своего легендарного марша демонстрировал политический вес и амбиции.

В последних публичных выступлениях он фактически присвоил антивоенную риторику оппозиции времени начала войны, только теперь преподнес ее как ультрапатриотическую и «правдивую» якобы от имени готового идти до конца патриота.

Рекламный щит ЧВК «Вагнер» на окраине Санкт-Петербурга, Россия. 7 июня 2023 года. Фото: Антон Ваганов / Reuters / Forum

Нынешняя попытка военного переворота очень легко смогла опереться на мощный ресентимент в отношении путинских элит и верховного командования, который с каждым днем войны все сильнее на низовом уровне. Пригожинские формирования не встречали сопротивления ни в разлагающейся армии, ни в потерявших ориентиры силовых ведомствах, ни в среде недовольной ходом войны общественности. Вопрос только в одном — это инициатива самого Пригожина, почувствовавшего момент и решившего ухватить судьбу за чувствительное место, или же он представляет некую группу интересантов из силовиков, пытающихся таким образом устроить очередной передел.

Пригожин победил, если не стратегически, то тактически

Если вы владелец крупной ЧВК, теперь вам в России при живом Путине можно сбить несколько российских самолетов, взять несколько городов и подвести свои войска к столице… И вам за это не только ничего не будет. Этот бунт сформировал новую реальность — у государства больше нет не только монополии на насилие, но и единовластия. Причем не важно, что дальше будет с Пригожиным. Его можно посадить или убить. Все эти тенденции будут только усиливаться. Независимо от результата сами по себе пригожинские действия ускорят и без того ожидаемое военное поражение.

При этом путинский режим должен будет сейчас реагировать внутриполитически. Ради самосохранения. Даже если этот бунт, как кажется, закончился ничем, Путину придется устроить внутреннюю чистку. Чтобы избавиться от проблемных лидеров или ослабить конкурирующие группы интересов, задействуют репрессивный аппарат против них, что еще больше ослабит военную составляющую режима. Удержать ситуацию от сползания к сценарию полной потери власти Москва, вероятно, может только начав уже масштабный внутренний террор против тех групп, которые он раньше не затрагивал.

И теперь у них есть повод. Но чтобы так вернуть себе инициативу, Путину придется идти на сверхэкстренные и крайне решительные меры — мы сейчас увидим, насколько он реально готов к открытому конфликту. Режим не успевает адаптироваться к изменяющейся сразу по многим векторам реальности и реагирует фрустрацией. С учетом же того, что некоторая часть трубопатриотов поддерживает Пригожина и видимо из-за массовой ненависти к путинскому командованию, есть сочувствующие Пригожину в армии и силовых ведомствах по всей стране. Так что мы очень скоро можем увидеть массу интересных событий.

Денис Греков