ФСБ поджигает Россию. Кто и как устраивает диверсии на железных дорогах
Иллюстрация: «Вот Так»
С начала 2023 года в России резко выросло число поджогов на железных дорогах. По подсчетам «Вот Так», за неполные пять месяцев произошло не менее 68 акций саботажа и попыток его совершить — почти столько же, сколько за весь прошлый год. Причем минимум в половине случаев, когда поджигателей задерживали, силовики заявляли, что поджог заказал аноним из телеграм-канала либо украинские спецслужбы. Рассказываем, как отличить реальные диверсии от тех, о которых отчитывается ФСБ, и почему силовики, вероятно, сами фабрикуют дела о поджогах.
Заказчики в погонах
С января, по подсчетам «Вот Так», в России произошло не менее 53 диверсий на железнодорожных путях и 15 попыток поджогов — это заметный рост по сравнению с 2022 годом, когда всего было зафиксировано около 64 атак на железнодорожную инфраструктуру.
Российские власти называют эти диверсии заказными и заверяют, что за поджигателями стоят украинские спецслужбы. С начала года из 36 дел, когда ФСБ отчиталась о задержании поджигателей, в 19 заявлялось, что поджог был проплаченным заданием либо от анонима из телеграм-канала, либо от «проукраинских» заказчиков.
Как отмечают партизаны из «Черного моста», часто в делах о поджогах фигурируют «ранее судимые» и «безработные». Кроме того, задержанные берут на себя ответственность сразу за несколько эпизодов разных атак — таким образом, по мнению партизан, ФСБ закрывает «висяки» — дела без следов и подозреваемых, которые портят раскрываемость. По данным «Вот Так», минимум в шести делах за 2023 год задержанным вменяют два или более поджогов.
Видеоверсию истории о поджогах на железных дорогах в России смотрите по ссылке ниже:
Так, например, было в деле 19-летнего Кирилла Горькова, которого обвиняют в поджогах релейных шкафов в Московской области 6 и 11 апреля. По сведениям источника «Вот Так» в правоохранительных органах, молодой человек якобы совершил их с четырьмя подельниками. Трое из них — несовершеннолетние, четвертому — 35 лет и в прошлом году он получил условный срок по наркотической статье 288. Самого Горькова в этом году приговорили к исправительным работам по статье о незаконном обороте янтаря.
Задержанным по эпизоду 11 апреля вменили статью о грубом нарушении общественного порядка (ч. 2 ст. 213 УК РФ). По версии следствия, Горьков получил от «неустановленного лица по имени Илья» задание в телеграме поджечь релейные шкафы. За это ему якобы пообещали 5 тысяч рублей на QIWI-кошелек.
Инфографика: «Вот Так»
«За диверсии, а это на секунду, особо тяжкое преступление, им платили от 5 до 10 тысяч рублей. Заказчиками же зачастую выступали представители украинских спецслужб и неонацистских группировок», — говорил 10 мая заместитель секретаря Совета безопасности России Александр Гребенкин.
Детали дел о проплаченных поджогах силовики не раскрывают. Вместо этого — репортажи с кадрами задержаний и скриншотами из телеграма, через который якобы вербовали поджигателя. «Примерно все видео с кадрами задержания явно постановочные, и где есть какие-то подробности, они выглядят списанными с плохого боевика», — говорят в разговоре с «Вот Так» партизаны из объединения «Черный мост».
Задержание «молодого диверсанта», якобы планировавшего поджечь шкаф с релейным оборудованием на ж/д путях в Краснодаре. Источник: Телеканал «Краснодар» / ВКонтакте
Правозащитник и сооснователь проекта «Зона солидарности» Иван Асташин обращает внимание, что, заявляя о проплаченности поджогов, ФСБ не подтверждает свою версию ничем, кроме слов самого обвиняемого.
«Допустим, в приговоре написано, что человек якобы получил деньги и в показаниях он об этом говорит. При этом нет никаких переводов, ничего. Получается, как при Сталине, явка с повинной — царица доказательств. …Случаи, когда поджог не был осуществлен, а человека задержали якобы во время подготовки, мы считаем провокацией российских спецслужб», — говорит Асташин.
Аналогичные сюжеты фигурируют также в делах о поджогах военкоматов и других административных зданий, о которых отчитывалась ФСБ. За год после вторжения в Украину «Зона солидарности» изучила все такие дела, и, по словам Асташина, подтверждений версии силовиков о проплаченности поджогов не обнаружила.
Хороший и плохой боевик
В «Черном мосте» считают, что «деньги за акцию» — один из популярных сценариев работы ФСБ. «Отличительная черта такой “подставы” — человек получает точные инструкции, что и когда сделать, но ничего сделать не успевает, потому что на месте диверсии его ждут доблестные сотрудники ФСБ, которые профессионально и без проблем обезвреживают “террориста”», — рассказывают в «Черном мосте».
Сюжет про диверсантов на телеканале «Россия 1»
Собеседники, отмечают, что реальная помощь с проведением партизанских акций отличается от того, как ее описывают российские спецслужбы.
«Главное внешне заметное отличие [партизанской акции от провокации силовиков] — мы предлагаем не фиксированное вознаграждение, а компенсацию расходов, которые всегда разные. Часть — авансом, под “честное слово”, если это необходимо для успеха.
Другое важное отличие — мы не выдаем задания. Люди сами принимают решение, что и когда атаковать. Так никто не знает деталей плана акции, кроме непосредственных участников, и риск утечки отсутствует, если только акционист сам не проболтается или не будет проявлять неприкрытый интерес к объекту.
Третье отличие — мы не болтаем в ненадежных мессенджерах, вроде телеграма. Официальная связь – через почту Proton со сквозным шифрованием», — рассказывают в объединении.
Собеседники «Вот Так» из «Экспозиции революционного анархизма» также называют новости о проплаченных поджогах «фейками или провокациями ФСБ». Таким способом, считают партизаны, силовики хотят заставить людей думать, что партизанского движения нет и что подобные антивоенные акции якобы могут совершить только за деньги и по указке, а не по своей воле.
«Может быть, где-то и есть канал на три с половиной подписчика, где “анонимный заказчик” обещает деньги, не исключено, что “анонимный заказчик” в таком канале будет в погонах, но бóльшая часть диверсий — недовольство людей и желание изменить ситуацию, не деньги», — говорят партизаны.
В некоторых случаях, по мнению собеседников из «Черного моста», заказ поджога может быть «от противников путинского режима и сделан из благих побуждений — но без опыта и понимания». «Такие активисты становятся легкой добычей ФСБ, потому что фактически никак не скрывают себя», — говорят собеседники.
Сотрудники ФСБ задерживает предполагаемых диверсантов, которые замышляли нарушить движение поездов российских войск в Белгородской области. Россия, 27 апреля 2022 года. Фото: ФСБ / ТАСС / Forum
Кроме того, по их оценке, суммы, которые всплывают в сообщениях о задержаниях поджигателей, свидетельствуют о непонимании реальных расходов на акцию: «4–5–15 тысяч рублей выглядят привлекательно для небогатых россиян, безработных, несовершеннолетних, но даже не покрывают накладные расходы на нормально подготовленную акцию».
Устрашить и запугать
Рост числа подрывов на железных дорогах произошел в то время, когда ответственность за диверсии ужесточили в конце 2022 года. В Уголовном кодексе появились новые статьи, которые наказывают за обучение и содействие диверсиям, а также участие в «диверсионном сообществе».
Из сообщений силовиков известно, что с начала 2023 года минимум восемь поджогов квалифицировали по диверсионной статье и минимум пять — по террористической. Изначально поджоги оценивали как умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, рассказывает юристка Валерия Ветошкина из правозащитного проекта «Первый отдел», однако сейчас ситуация изменилась.
«Теперь мы все чаще видим, что поджоги квалифицируют по ст. 205 УК РФ, то есть как террористический акт … или по статье о диверсии. Можно предположить, что правоохранительные органы переориентировались на более строгую статью для устрашения и запугивания», — отмечает собеседница.
По словам правозащитника Ивана Асташина, тяжесть статьи в первую очередь зависит от того, кто расследует дело: как правило, статьи о терроризме о диверсии появляются, когда в дело вступает ФСБ.
«Арестованных под пытками или под давлением заставляют дать показания, которые позволяют квалифицировать дело по статье о теракте, заставляют расписаться в том, что они хотели “устрашить население”, “дестабилизировать работу органов власти” и “воздействовать на принятие ими решений”», — считает Асташин.
К чему приводят диверсии
Объектом большинства диверсий, за единичными исключениями, становились релейные шкафы. В них, как объясняет машинист Юрий, находится аппаратура для управления светофорами на железнодорожных путях и отслеживания движения поездов. Если шкаф вывести из строя, движение поездов на перегоне, вероятно, замедлится — пострадает автоматическая сигнальная система для поездов и машинист будет вынужден управлять в ручную.
«Поезд мог бы ехать со скоростью 90 км/ч, но вот ему загорается красный свет, машинист должен остановиться, подождать минут пять, связаться [с диспетчером], и дальше на красный он может ехать со скоростью не более 20 км/ч … Если сжечь несколько ящиков на разных участках пути, на разных перегонах, поезда будут какое-то время плестись», — поясняет машинист.
Согласно отчетам силовиков, в основном поджоги шкафов не приводили ни к каким последствиям, кроме выгорания самого шкафа или небольших задержек поездов. Акций с более масштабным результатами с начала 2023 годы было по крайней мере три — подрывы на железной дороге в граничащей с Украиной Брянской области 1 и 2 мая, а также 18 мая в аннексированном Крыму.
Локомотив, пострадавший в результате взрыва на железной дороге в Брянской области. Россия, 1 мая 2023 года. Фото: Сергей Карнаухов / Брянские новости
В результате первой диверсии с рельс сошли локомотив и семь вагонов грузового поезда, перевозившего нефтепродукты, произошло возгорание. В результате второй тоже произошел сход локомотива и 20 вагонов. BAZA писала, что на столбе у места взрыва здесь обнаружили наклейку с логотипом Русского добровольческого корпуса. В Крыму с рельсов сошли восемь вагонов с зерном и движение электропоездов на участке Симферополь — Севастополь временно остановили.
«Не думаю, что есть какая-то взаимосвязь поджогов релейных шкафов и проходящих по этой железной дороге каких-то специфических составов. Иное дело — подрывы поездов, это совсем другой уровень. Тут действовали профессионалы или лица, прошедшие специальную подготовку», — считает военный обозреватель Евгений Чернухин.
О поимке подрывателей ни в одном из трех случаев силовики пока не отчитывались. Как обращают внимание партизаны из «Черного моста», акция — это не только поджог или взрыв. Реализация — наиболее сложная часть работы, но самая ответственная и невидимая для медиасреды — подготовка, планирование и сокрытие следов, чтобы «не только нанести ущерб режиму, но и активисту остаться на свободе».
Алёна Лобанкова, Александр Скрыльников
