Война по понятиям. Как «тюремный уклад» проиграл Пригожину и Кремлю
Тюремные татуировки на российском заключенным, 2007 год. Фото: Laski Diffusion / East News
С лета 2022 года ЧВК «Вагнер», а затем и Минобороны вербуют российских заключенных на войну против Украины. Хотя «воровской кодекс» не позволяет брать в руки оружие, тем более из рук государства, на фронт, по оценкам правозащитников, отправились более 50 тысяч заключенных, и число желающих уверенно растет. Как на зоне относятся к таким арестантам и почему выгоды от сотрудничества с властью стали важнее «понятий» — в материале «Вот Так».
«Автоматные рожи»
Для разных групп заключенных — «воров в законе», «преступников», считающих себя частью уголовного мира, и обычных арестантов — действуют разные нормы, касающиеся военной службы. «Для “воров” есть закон, а для всех остальных — “понятия”», — рассказывает главная редакторка издания о воровском мире «Прайм Крайм» Лиля Харин. Человеку, который стремится получить статус «вора», служить в армии — «западло и препятствие на пути к цели», однако такое предписание не распространяется на рядовых зэков, объясняет собеседница.
Если раньше военный опыт считался на зоне «несмываемым позором», то сегодня подобный строгий запрет постепенно уходит, однако афишировать свое армейское прошлое здесь по-прежнему не принято. Осужденных, отслуживших в армейских рядах и «взявших оружие из рук власти», называют «автоматчиками», или, как рассказывает сотрудник проекта правозащитного «Русь Сидящая» Олег (имя изменено), «автоматными рожами».
«Преступнику брать в руки оружие не положено. Только в крайних случаях. Одно дело — погибнуть в разборках с оружием в руках, другое — идти воевать за государство», — говорит собеседник, добавляя, что хотя ЧВК «Вагнер» — негосударственная структура, сотрудничество с ней еще более неприемлемо, поскольку предполагает убийство за деньги. По словам руководительницы «Руси Сидящей» Ольги Романовой, в Минобороны заключенные идут охотнее — там нет внесудебных казней и «государству народ по-прежнему верит».
Бывшие заключенные, завербованные ЧВК «Вагнер», с Евгением Пригожиным. Фото: РИА ФАН
Однако это предписание не касается «мужиков» — арестантов, случайно попавших в заключение, а не системных и идейных правонарушителей. Как рассказывает Сергей, отбывающий наказание в одной из ярославских колоний, служба в армии явно неприемлема только для профессиональных преступников, участвующих в криминальной иерархии, — для них это будет «бл*дским» поступком, то есть направленным против «воровского уклада». Однако таких сравнительно немного, говорит собеседник:
«В той же ростовской ИК-2, например, нет ни одного “вора” или “бродяги”. Для основной массы же заключенных служба в армии не считается чем-то зазорным, а моральность службы на государство не больше чем повод для дискуссии».
«Понятия давно уже не работают»
Кроме того, «деградировало само воровское сообщество», считает Олег. По его словам, те, кто сейчас руководит преступным миром, в основном работают «под колпаком» ФСБ и ФСИН.
«Настоящих лидеров преступного мира сейчас в принципе нет. Это дрянь, которая вся под фээсбэшниками, у всех кураторы: у меня много таких знакомых — выходцев из действующих мощных и кровавых ОПГ», — рассказывает собеседник.
Он также добавляет, что «понятия» сохраняются скорее среди тех, кто сидит не первый раз. «Первоходы» — как правило, молодые люди — от них далеки.
По словам Романовой, в большинстве зон «понятия давно уже не работают» — эта система начала уходить в прошлое еще с конца нулевых, когда зоны перестали делиться на «красные» и «черные», а «блаткомитет сросся с начальниками».
Тюремному начальству «хотелось спать спокойно» и воровать за счет эксплуатации заключенных, так что было выгодно начать сотрудничать с блаткомитетом, поясняет Романова: он прессовал заключенных, чтобы те не жаловались, и получал свою выгоду в виде, например, наркотиков, алкоголя или игрового стола.
«Было несколько обращений более-менее авторитетных законников о том, что война — это грех, и они не поддерживают государство. Но все же самый авторитетный “вор” — это Шакро Молодой. Он сделал воровской прогон, в котором поддержал войну — понятно, за какие ништячки. Его ближний круг полностью вышел по УДО, а ему самому довольно неплохо сидеть», — говорит Романова.
Задержание Шакро Молодого в его доме на Рублевке. Московская область, Россия. 2016 год. Кадр из оперативной съемки
Пропаганда сильнее «уклада»
Для обычных арестантов контракт с «Вагнером» или Минобороны — идеальное предложение, говорит заключенный Сергей. Это возможность получить свободу, помилование, то есть выйти из колонии без судимости и заработать денег — в среднем за полугодовой контракт заключенные привозили более полутора миллионов рублей, а это, по словам собеседника, «просто фантастически невообразимая куча денег для большинства зэков».
Кроме того, на решение арестантов влияет пример заключенных, вернувшихся живыми с войны, и непонимание, чем заниматься на воле после выхода на свободу. «Некоторые у нас уходили воевать, кому оставалось сидеть по году и даже меньше», — добавляет Сергей.
Он также отмечает, что госпропаганда играет гораздо большую роль в отношении осужденных в войне, чем «понятия» и «уклад». «Зэки также подвержены пропаганде и в своем большинстве поддерживают агрессию против Украины, так что никаких особенных моральных ограничений по поводу участия в военных действиях не обнаруживают», — считает арестант.
По его словам, заключенных «вдохновляет» статистика выживания вернувшихся вагнеровцев: например, из 110 человек, уехавших из ИК-2 Рыбинск, живы почти 90, из них 64 человека вернулись без особых повреждений. В итоге, говорит собеседник, когда в ИК-2 приехали представители Минобороны, они собрали более 400 желающих. Всего же из Рыбинской ИК-2 уехали на войну не менее 285 заключенных
«На фронте было хорошо». Что изменилось с начала вербовки
За последние месяцы число заключенных, желающих отправиться на войну, не снижается — наоборот, по оценке Ольги Романовой, апрель 2023 год стал рекордным в этом отношении месяцем.
Как рассказывает Сергей из ростовской ИК-2, в августе 2022 с ЧВК «Вагнер» уехали 110 человек из 200 желающих. Осенью 2022 приезжал ЧВК «Патриот» и забрал около 25 «обиженных», которых не брал «Вагнер». Затем последний отказался от своего правила не брать заключенных из касты «опущенных» и выделил их, по словам Романовой, в отдельные отряды.
В январе 2023 «Вагнер» забрал еще около 50 человек — желающих было намного больше, но, по словам Сергея, они ужесточили требования к физической форме кандидатов и не брали никого, кроме русских.
В феврале 2023-го контракт у августовских бойцов закончился, они вернулись с помилованием домой, сразу же вышли на связь с колонией и рассказали, что «на фронте было хорошо, к ним относились как к героям, медалей надавали и завалили деньгами», вспоминает собеседник. Все без исключения вернувшиеся бойцы заявили, что добровольно поедут еще.
«“Вагнер” оплачивал санатории, лечение и протезирование. Все это, конечно, вызвало невероятный интерес к таким авантюрам и бурю сожаления о том, что не поехали раньше. Развеяло мрачные подозрения. Если бы тогда приехал “Вагнер” повторно и так же набирал без особенных критериев, как в первый раз, они бы увезли больше половины колонии», — считает арестант.
Минобороны к ним впервые приехало только в марте этого года, сделав адресные предложения 15 заключенным — только тем, у кого в прошлом был боевой опыт. Из них семь согласились и на следующий же день покинули колонию.
«Предложение было такое, — вспоминает Сергей. — Завербованные сразу же получают помилование и отправляются в отпуск на 20 дней, после чего прибывают на фронт в составе ЧВК “Шторм” и полгода там служат как ополченцы “ДНР” и заключают годовой контракт с Минобороны».
Последний раз сотрудники ведомства приезжали в колонию в минувшем апреле. На этот раз, по оценке собеседника, желающих отправиться на войну было 400 человек — «и было бы еще больше, если бы не было условия, что они берут только и исключительно русских». Сергей отметил, что в первый приезд вербовщики Минобороны брали всех — без ограничений по национальному признаку, и даже обещали по окончании службы российский паспорт.
«Второй раз они уже объявили, что берут только русских, потому что остальных-де ждут проблемы на родине. Не слишком убедительно. Мы между собой это объяснили тем, что нерусские могут легко дезертировать за границу, но это зэковские догадки и не более того», — говорит собеседник. Из 400 желающих, по его словам, вербовщики отобрали около 150 человек: 86 заключенных уже отправились на фронт, остальные ждут своей очереди.
Алёна Лобанкова
