Почему санкции Запада не сработали

В эти дни лидеры европейских стран завершают обсуждение 12-го пакета санкций в отношении России. Сам факт, что это уже далеко не первая попытка «призвать Россию к ответу», как и то, что политики в этот раз потратили без малого полгода для изобретения очередных мер, хотя ранее представляли новые пакеты чуть ли не ежемесячно, указывает на определенный «кризис жанра». Это неудивительно: по итогам 2023 года российская экономика растет на 2,8%; курс рубля, которому обещали полный крах, снизился по сравнению с серединой февраля 2022 года менее чем на 14%; экспорт российской нефти снизился не более чем на 10%, а пресловутый «ценовой потолок» почти не действует. На Западе уже широко признаются, что санкции не оправдали ожиданий, однако никакой альтернативы им не просматривается.

Сегодня, на мой взгляд, пришла пора задаться тремя фундаментальными вопросами: могли ли санкции обрушить российскую экономику? насколько оптимальными оказались введенные ограничения и есть ли возможность «спасти» санкционную политику и сделать ограничения эффективными?

Первый вопрос предполагает четкое понимание того, для чего вводились санкции. Если принять всерьез тезис о том, что они должны были остановить агрессию России против Украины, следует признать их авторов безнадежно наивными людьми: о том, что санкции — тем более вводимые лишь некоторыми странами — войн не прекращают или по крайней мере не делают это быстро, писали еще после российской аннексии Крыма. Однако вскоре санкции стали называться мерами, вводимыми in response to the Russian invasion of Ukraine («в ответ на вторжение России в Украину»), что отчасти сняло вопрос о цели: их вводили прежде всего потому, что западный мир не мог не отреагировать на столь вопиющее нарушение международного права. Кроме того, ему было важно продемонстрировать собственное единство перед лицом агрессии и он надеялся на сокращение военного потенциала России за счет снижения ее финансовых ресурсов и прекращения импорта критически важных товаров и технологий. Если считать, что санкции были призваны лишь осложнить задачи Путина, то они выглядели логичными и даже серьезными.

Бензоколонка всем нужна

Между тем быстро выяснились три момента. Во-первых, санкции ввели лишь страны, на которые приходилось около половины российской торговли – и поэтому (а также потому, что на их введение потребовалось от нескольких месяцев до года) Москва сумела найти альтернативы. За счет «параллельного импорта» в страну было ввезено товаров на более чем 20 млрд долларов менее чем за год, а значительная часть потоков нефти была «развернута» с Запада на Восток.

Во-вторых, европейцы переоценили значение российских финансовых резервов: для поддержания стабильности Кремлю достаточно текущих валютных поступлений, и потому финансовые ограничения не сработали (более того, они «заперли» в России миллиарды долларов, оставив их в распоряжении властей). В-третьих, введя санкции против богатых россиян и существенно ограничив возможности сотен тысяч российских граждан использовать свои активы в Европе, западные страны серьезно дискредитировали собственные принципы, подвергнув внесудебному (и практически неоспоримому) преследованию многих людей, не имевших никакого отношения к войне. Общим результатом стало то, что ни о каком подрыве путинского режима говорить не приходится.

Российская экономика выстояла, несмотря на санкции, прежде всего потому, что Запад недооценил ее современного и рыночного характера. Долгое время критики режима акцентировали внимание на «огосударствлении» всего и вся в России — но быстро выяснилось, что частные предприятия обеспечивают основную долю ВВП и занятости и их владельцы готовы идти на любые меры для сохранения бизнеса, а не продавать активы «на металлолом», как это сделали «красные директора» в начале 1990-х годов. Именно рыночные реформы, которые продвигал Запад, сделали Россию устойчивой.

Нефтеперерабатывающий завод «Лукойла» в Приоло, Италия, 27 октября 2022 года. Фото: ANTONIO PARRINELLO / Reuters / Forum

Кроме того, власти сумели воспользоваться эффективно работающей финансовой системой: за счет заимствований и эмиссии бюджет нарастил расходы на военные нужды в три раза, при том что накопленная инфляция с начала войны не превысила 20%. Наконец, фундаментальной ошибкой тех, кто считал Россию «бензоколонкой, мимикрировавшей под государство», стало непонимание того очевидного факта, что бензоколонка в реальном мире необходима всем — и потому закрыть поток нефти из России на внешние рынки будет невозможно.

В то же время западные политики, которые в последние десятилетия сплошь и рядом использовали «вертолетные деньги» для оживления своих экономик, почему-то не предположили, что Владимир Путин может сделать то же самое — особенно в условиях обособления финансовой системы России от мировой, которую спровоцировали их собственные действия. Говоря о том, могут ли дальнейшие санкции остановить войну, я отвечу, что нет.

Важно подчеркнуть, что санкции во многом вводились без минимального просчета последствий для самих объявивших их стран. Еще в апреле 2022 года я предлагал не ограничивать покупку у России нефти и газа ради сохранения низких цен на энергоресурсы в Европе, но при этом ввести налог на их конечное потребление и за счет него финансировать войну Украины против России.

Европейцы выбрали вариант с эмбарго — в результате цены взлетели настолько, что потребители в странах ЕС переплатили за энергию в 2022–2023 годах более 500 млрд евро (или почти в 6 раз больше, чем потратили на поддержку Киева), из которых не менее 200 млрд евро получила Россия, зафиксировав по итогам 2022 года самый большой профицит внешней торговли в своей истории. Это смягчило негативный эффект от резкого роста военных расходов — а европейские страны продолжили покупать российские нефть и нефтепродукты, гротескным путем ввозя их через Сингапур и Индию.

Политика «санкции против Владимира Путина, а не против россиян» провалилась

В то же время власти западных стран даже не попытались заставить россиян почувствовать серьезные неудобства, вызванные войной Единственными ударами стали невозможность использовать банковские карты за рубежом и ограничение свободы путешествовать из-за блокады авиаперевозок и закрытия границ — но все это коснулось, замечу особо, в основном тех, кто часто бывал на Западе и не входил в основные группы поддержки Владимира Путина.

Возможности, которые у них имелись, позволяли:

• заблокировать программные продукты, использовавшиеся российскими банками, отозвать сертификаты безопасности у популярных российских сайтов (тем самым разрушив интернет-экономику в стране);
• заблокировать все находящиеся на территории России и оккупированных регионов Украины смартфоны с функцией геолокации;
• прекратить поставки в России массы товаров, начиная от лекарств (где Россия зависит от импорта на 70–90%) до хмеля (зависимость от поставщиков из Чехии и Германии на 98%) или инкубаторских яиц, или мальков рыб (зависимость на 40–80%).

Однако политика «мы вводим санкции против Владимира Путина, а не против россиян» привела к тому, что большая часть населения не почувствовала эффекта войны и не изменила отношения к Кремлю.

Наконец, аресты российских активов на Западе оказались бессмысленными, если не контрпродуктивными. С одной стороны, почти 300 млрд долларов средств Банка России так и не использованы на поддержку Украины, хотя, я полагаю, возможности для этого имеются — даже не предполагающие их прямой конфискации. С другой стороны, аресты имущества попавших под санкции «олигархов» выдавили этих людей в Россию, где Кремль компенсировал большую часть их потерь за счет передачи им контроля над национализированными западными активами внутри страны. Эти же действия вызвали массовый перевод обратно в Россию средств российских граждан, до войны живших в Европе и не попавших под санкции (оценка такой репатриации составляет около 50 млрд долларов).

Особо отмечу тот факт, что бездарность санкционной политики в этой сфере подчеркивается отсутствием прозрачного механизма вывода активов из-под санкций. Если бы, например, «олигархам» разрешили пользоваться их накоплениями при пожертвовании их части в пользу Украины и публичном осуждении войны, можно было бы надеяться на раскол путинских элит, но вывод из-под санкций, как мы видим, осуществляется исключительно келейно и не исключено — с использованием коррупционных схем.

Бутик Fendi в Москве. Фото: Александр Земляниченко / AP Photo / East News

Оценивая Россию, Запад дважды ошибся

Про просчеты и недостатки санкционной политики можно говорить еще долго: этой теме посвящен мой и коллег 100-страничный доклад, выпущенный несколько недель назад. Сейчас же, возвращаясь к 12-му пакету санкций, надо признать, что надеяться на его эффективность не стоит.

Российская алюминиевая промышленность, покупки продукции которой могут быть ограничены, не остановится (поставки в Европу и так упали на 55% на протяжении 2022 года). Российские алмазы, продажа которых в Европу будет запрещена, найдут свой путь на рынки других стран (это ведь не тотальный запрет, подобный борьбе с «кровавыми камнями», утверждаемой на уровне ООН) — зато, например, очередное отсутствие мер против российской атомной отрасли говорит о полной импотенции Запада в этом вопросе.

Россия сегодня добывает 5,1% производимого в мире урана, тогда как Казахстан — 43,2%, но только через почти два года войны президент Франции Эммануэль Макрон доехал до Астаны и начал переговоры о возможном расширении поставок сырья из Средней Азии, а также предложил казахстанским коллегам организовать на месте производство ядерного топлива.

В целом, мне кажется, мы становимся свидетелями того, что санкционная политика дошла до своего предела: любые дополнительные меры сейчас не изменят ситуацию, но только еще больше усилят усталость западного бизнеса и граждан западных стран от войны, в то же время позволяя путинской пропаганде убеждать россиян, что весь мир ополчился против них и никакой альтернативы продолжению противостояния нет. Поэтому, честно говоря, я не вижу перспектив у продолжения избранного курса — хотя (и это скоро будет осознано как большая проблема) отмена уже введенных санкций практически невозможна, так как будет воспринята как огромное поражение западного мира. Таким образом, санкционное давление на Россию имеет шанс стать долгосрочной и неприятной проблемой для самого Запада.

Если подводить итог, я бы сказал, что санкционная политика провалилась ввиду глубокой некомпетентности западных «специалистов» по России. Они, с одной стороны, считали Россию слишком отличающейся от западных стран в экономическом отношении, полагая что ее экономика лишена рыночной гибкости и не сможет отреагировать на санкционное давление; и, с другой стороны, полагали что российское общество слишком похоже на западные и не станет переносить связанные с санкциями лишения, возмутившись путинской политикой и ополчившись против Кремля.

Конечно, фанатичная убежденность в эффективности предложенного курса позволила некоторым ее идеологам получить ордена из рук президента Владимира Зеленского, но это вряд ли компенсирует многомиллиардные убытки, понесенные западными странами вкупе с запущенной санкционной политикой переориентацией России с европейских рынков на азиатские. Странно, что разработчики санкций пока еще не осыпаны высшими наградами Китая, Индии или Турции — ведь именно эти страны стали в итоге главными бенефициарами введенных в отношении России ограничительных мер. И судя по всему, останутся таковыми на ближайшие годы…