«Мариупольцы тут живут уже третий год». Почему украинцы с оккупированных территорий до сих пор остаются в российских пунктах временного размещения
За два с лишним года войны в Россию вынуждены были уехать десятки тысяч украинских беженцев. Многие из них месяцами и даже годами живут в пунктах временного размещения (ПВР). Люди не могут найти нормальную работу, чтобы заработать денег и снять квартиры. Беженцы рассказали «Вот Так» свои истории и объяснили, почему они вынуждены оставаться в казенном российском жилье или уезжать обратно на оккупированные территории, разрушенные войной.
«Всем такая жизнь уже надоела»
В одном из пунктов временного размещения, расположенном в Центральном федеральном округе, сейчас живут около 70 человек — это беженцы из Мариуполя, Горловки, Рубежного, Сватово и Харьковской области. Все они были эвакуированы с оккупированных территорий Украины в 2022 году. Заполняли беженцами этот ПВР в первый год войны — с марта по октябрь.
«Большинство остаются в ПВР, потому что им просто некуда ехать, либо потому, что в их городах до сих пор идут боевые действия и ежедневные обстрелы. Еще ни одному жителю ПВР из Мариуполя, которые все практически лишились своих квартир, не предоставили жилье», — объясняет жительница ПВР Наталья (имя героини изменено в целях безопасности. – Ред.)
Многие беженцы хотят вернуться в родные города, а не пытаться устраивать жизнь в регионах России. С жителями Мариуполя — отдельная история. Наталья рассказывает, что в некоторых районах города, где жили ее соседи по ПВР, выстроили дома под ипотеку, но самим вынужденным переселенцам так ничего и не выдали:
«Мариупольцы тут живут уже третий год — и ни один не вернулся домой, потому как только обещания [власти дают], а по факту ни один человек ничего не получил. Хотя люди надеются и всей душой хотят домой».
«Вот Так» ранее писал, что после «вхождения» оккупированного Мариуполя в состав так называемой Донецкой Народной Республики, местные власти стали признавать многие квартиры бесхозными и переводить их в муниципальную собственность. Из-за этого люди не только не получают квартиры в новостройках, но и теряют уцелевшую недвижимость.
Наталья приводит в пример соседей по ПВР: две семьи владели тремя квартирами в Мариуполе, ни одна из них не уцелела при захвате города российской армией. Если бы им предоставили хотя бы одну жилплощадь, то, по их словам, они бы в течение двух часов выехали в сторону родного города.
«Всем такая жизнь в ПВР уже надоела. Чужой город, совершенно другие, недружелюбные люди. Все чужое. Все хотят домой, но ехать либо некуда, либо небезопасно для жизни. Надеются все, что все-таки дадут жилье, которого людей лишили. И тогда все вернутся в свой родной город», — жалуется женщина.
Что касается поисков работы, то беженцам с пропиской в «ЛНР» и «ДНР» найти ее довольно трудно. По словам Натальи, таких людей «не признают, не везде хотят брать». В случае если кому-то удается устроиться, то им платят так мало, что беженцы «не в силах уехать из казенного жилья, чтобы снимать квартиру».
О самой жизни в ПВР Наталья рассказывает немного. Среди проблем называет главную — с питанием (на это же жаловались и другие беженцы в разговоре с «Вот Так». — Ред.). Еду в пункты временного размещения привозят в лотках и раздают по графику в пластиковой посуде. Беженцы неоднократно писали обращения в администрацию и жаловались на качество еды, однако чиновники их обращения проигнорировали.
«Писали, потому как было и тухлое мясо, и в салате жуки, и в супе тараканы, и в пюре картофельном проводка металлическая. Но жалобы не помогают, одна структура прикрывает другую», — рассказывает женщина.
Она признает: все понимают, что как дома тут кормить не будут. Поэтому люди стараются готовить сами — особенно те, у кого есть дети. Они отказываются от привозной еды.
На каждого жильца ПВР российское государство выделяет по 600 рублей в день. Наталья подсчитала, что на ее семью из пятерых человек это сумма достигает 21 тысячи рублей в неделю. «За такие деньги можно питаться, и одеваться, и фрукты и овощи покупать детям», — признает она.
Рулон туалетной бумаги и мусорный пакет
Беженцам было бы тяжело выживать только на гособеспечении, поэтому большую поддержку им оказывают волонтеры. Журналистка Юлия Старостина, которая с начала вторжения помогает людям в ПВР, регулярно организовывает сборы средств для переселенцев. За это ее уже оштрафовали на 50 тысяч рублей по статье о «дискредитации» российской армии (ч. 1 ст. 20.3.3 КоАП РФ). Формальным поводом стало ее интервью телеканалу «Дождь», в котором она рассказывала о волонтерстве и своей татуировке с надписью «Сильнее войны». В июне девушка организовала новый сбор – в нем все еще можно поучаствовать.
«Быстрее всего закрываются самые объемные позиции — лекарства, детская одежда, средства гигиены. Сложнее всего — уже традиционно — с мужской одеждой и обувью», — объясняет Юлия в разговоре с «Вот Так».
Наталья из нижегородской сети добровольцев, организующих фримаркет «Свободу комоду», рассказала, что часто беженцам требуются как раз те большие размеры одежды и обуви для взрослых, которые люди редко приносят на благотворительные акции. По ее словам, живущим в ПВР также нужны сезонные вещи первой необходимости, уходовые средства, в том числе для маленьких детей и инвалидов (подгузники разных размеров и одноразовые пеленки).
Ирина с мужем и двумя детьми живет в ПВР в Воронежской области с сентября 2022 года. По ее словам, в их пункт размещения не привозят никакой гуманитарной помощи. В прошлом году им досталось только детское питание, памперсы, моющие и чистящие средства от соцзащиты, которых хватило не всем.
«Уже больше года нам никакой помощи нет. На носу сентябрь, у детей нет ничего для школы, все самое необходимое покупаем сами: атласы, карты, тетради. Лекарства, даже элементарные, тоже приходится покупать за свой счет. Тут есть медпункт, но там такого не выдают», — делится Ирина в разговоре с «Вот Так».
Единственное, что дают в их ПВР два раза в неделю, — рулон туалетной бумаги и один мусорный пакет. При этом семьи нуждаются в детских смесях, крупах, памперсах, средствах для уборки, в том числе «элементарной “Белизне”».
«Кто в отеле, кто в глуши»
Всего в 65 регионах России действуют 950 ПВР, как минимум 523 из них открылись весной 2022 года. В них до сих пор находятся около 32 тысяч беженцев из Украины, из которых 8,5 тысячи — дети. Большую часть жильцов составляют семьи с детьми и одинокие пожилые люди, а также инвалиды, писал РБК. Первая волна приехала 18–24 февраля 2024 года после того, как «главы» «ДНР» и «ЛНР» объявили об эвакуации в Россию. Затем приток переселенцев ожидаемо увеличивался после каждого этапа завоеваний: Мариуполя, Северодонецка, Херсона, а также попытки наступления на Харьков в 2022 году и прорыва Каховской ГЭС в июне 2023 года.
«Есть одинокие пенсионеры, которые потеряли родственников и находятся в ПВР одни. Даже если им удалось оформить документы, получить пенсию, у них, по сути, нет никакой перспективы построить себе жилье — им негде больше жить, а зарабатывать на квартиру они уже не могут», — объясняла журналистам руководитель центра социально-правовой поддержки переселенцев в Воронежской области «Искусство жить» Юлия Никифорова.
Директор департамента гражданской обороны и защиты населения МЧС России Олег Мануйло подчеркивал, что хоть изначально ПВР и должны были стать временным жильем, в силу обстоятельств в течение двух лет они стали постоянным пристанищем для многих людей.
Условия проживания в разных ПВР действительно сильно отличаются. Официально власти обещают предоставлять всем беженцам доступ к медицинской, в том числе психологической, помощи, а также давать детям возможность посещать садик и школы. Но на деле уровень жизни везде разный. ПВР организуют на территориях детских лагерей, баз отдыха или гостиниц. В Московской и Ленинградской областях они расположены в лесу и далеко от Москвы и Петербурга.
Один из самых известных центров размещения в бывшем лагере Царицыно Озеро находится под Тихвином, в 230 км от Петербурга. Волонтеры, которые возили туда гуманитарную помощь в 2022 году, говорили, что ПВР специально убрали подальше от глаз петербуржцев, чтобы мариупольцы «не мозолили им глаза» и жители Петербурга не задавались вопросами о том, «откуда эти люди, почему они так плохо выглядят и одеты во что попало».
Из ПВР часто нелегко добраться до какой-либо работы. В Липецкой области, к примеру, есть восемь ПВР, которые организованы по принципу аренды одно-двухкомнатных квартир, пишет РБК, но это скорее исключение из правил.
«С пэвээрами кому как повезло, кто в отеле, в городе, с нормальным питанием, а кто — в глуши, в детском лагере, по 16 человек в комнате», — жалуется беженец Сергей в чате переселенцев из Харьковской области.
Любовь из Мариуполя рассказывает, что жила некоторое время в пункте размещения в одной комнате с тремя мужчинами. По ее словам, там было «ни раздеться, ни переодеться», а потом все жильцы переругались между собой. В итоге женщина не смогла там жить и вернулась к сестре в Мариуполь.
«Мы не потянем»
Ирина в разговоре с «Вот Так» рассказывает, что в новом ПВР, куда они переехали в марте 2023 года, условия лучше, чем в предыдущем. Здесь ее семье выделили две комнаты в санатории: в одной живет сама женщина с мужем и младшим ребенком, а старшая дочь — в соседней. Отдельно она отмечает наличие собственного санузла и двух балконов — для пунктов временного размещения это настоящая роскошь.
В семье работает только муж Ирины, она сама находится в декретном отпуске. Как съехать из ПВР, беженка не представляет: только за жилье придется отдать около 30 тысяч рублей, а таких денег у них нет.
«Сейчас те, кто уезжают, едут домой, на Донбасс, там, где есть у них жилье. Некоторые получили жилищные сертификаты и готовятся приобрести свое жилье. Но люди не съезжают на съемные квартиры, потому что за них нужно платить 20–40 тысяч в месяц. Также остаются пенсионеры, которые получают 12 тысяч пенсии и не могут себе ничего позволить», — объясняет Ирина.
Дарья (имя героини изменено в целях безопасности) переехала в Россию из Харьковской области в сентябре 2022 года. В Купянске она вместе с мужем получила российские паспорта. Сначала пару с ребенком поселили в одном ПВР, а в апреле 2024 года перевели в другой.
«Мы живем, не жалуемся. У нас три человека в отдельной комнате. Есть туалет, душ, телевизор, холодильник. Стол, тумбочка, стул, шкаф встроенный. Только вот есть плесень на стенах», — делится Дарья.
Она, как и другие собеседники «Вот Так», жалуется на питание — ПВР расположен в гостинице, поэтому администрация заказывает еду у частной фирмы. Летом из-за жары беженцев часто кормят «несвежей, явно испорченной» едой. Чтобы готовить еду маленькому ребенку, семье пришлось купить мультиварку.
«Не съезжаем, потому что нет финансовой возможности оплачивать аренду, проживание и питание. Нет возможности купить вещи первой необходимости. Работает муж, я отчасти, потому что ребенок постоянно болеет, есть проблемы», — объясняет женщина.
При этом семья мечтает о переезде. По словам Дарьи, ей очень хочется, чтобы у них был свой угол, даже не важно, в каком регионе России.
Любовь Мазорчук
