«Приходилось воровать в магазинах». Как политбеженцы из России выживают в европейских лагерях
Лагерь для беженцев в Тер-Апеле, Нидерланды. Фото: Vincent Jannink / Hollandse hoogte / East News
Трансгендерная девушка Катя Михайлова покончила с собой в лагере для беженцев в Нидерландах. Это четвертый подобный случай за последний год. В феврале стало известно о самоубийстве Хины Захаровой — трансгендерной девушки из России, а в ноябре в нидерландском лагере покончил с собой россиянин Михаил Зубченко. Люди в лагерях беженцев месяцами живут в невыносимых бытовых и психологических условиях, сталкиваясь с изнасилованиями, нападениями на представителей ЛГБТК+, продажей наркотиков и голодом. «Вот Так» поговорил с беженцами из лагерей в Нидерландах и Эстонии о том, как они выживают в ожидании документов.
«Меня пытались изнасиловать»
Алина (имя изменено) с мужем живут в лагере для беженцев в Нидерландах год и семь месяцев. Они прилетели в страну в мае 2022 года рейсом из Тбилиси. На выходе из самолета их встретили пограничники, проверили документы и заверили, что они в безопасности. Сейчас Алина и ее муж ждут второго интервью.
По словам девушки, условия у них лучше, чем во многих лагерях в Нидерландах: апартаменты на шесть человек с общей кухней, ванной комнатой и туалетом. Но при этом, отмечает она, «это шесть совершенно незнакомых между собой людей, которых поселили в одном помещении». Пособие в лагере — 70 евро в неделю на человека. Алина живет с мужем, поэтому им дают меньше, примерно 68 евро на человека.
«Мы никогда не планировали быть беженцами. Так сложились обстоятельства, у нас были только сутки на выезд из России, и мы приняли решение просить убежище в Нидерландах. Россияне и беларусы, которые находятся здесь, в основном запрашивают убежище не по своей воле, а потому что нет другого выхода. Как правило, это образованные, интеллигентные люди. И для большинства из них беженство — это падение социального статуса.
Ты ничего не решаешь, за тебя решает большая бюрократическая машина, и ты должен ей доказать, что имеешь право на безопасность. Это очень давит эмоционально. Мы ожидали, что едем в Европу, а вместо этого увидели абсолютно отдельный от нее и от европейских ценностей мир. Например, в этом мире я боюсь выходить на улицу, потому что я молодая женщина и не ношу паранджу или хиджаб», — рассказывает девушка.
В лагере Алину пытались изнасиловать беженцы из Марокко и Алжира. «Мы жили на одной лестничной клетке с этими парнями, — вспоминает она. — Их квартира была прямо возле лестницы. И мне, чтобы попасть домой, надо было проходить через них. Как-то я поднималась, и они заблокировали мне вход, окружили меня, я закричала. Мой муж вышел и защитил меня».
Алина с мужем сразу же позвонили на пост охраны и после этого случая их перевели в другую комнату. Но полицию охранники вызывать не стали, они вообще не очень охотно это делают, отмечает девушка.
Желающие получить убежище спят около воро центра подачи заявлений в Тер-Апеле, Нидерланды. 2022 год. Фото: Hollandse hoogte / East News
Алина не единственная, на кого нападали в лагере, агрессия распространялась, в частности, на ЛГБТ-персон и на всех, кто как-то выделялся из толпы. Между собой у беженцев из Алжира и Марокко тоже возникали ссоры. Девушка рассказывает, что на территории лагеря эти же ребята ранили ножом своего друга. Они видели в арке дома человека, истекающего кровью. Алина предполагает, что он выжил, а нападавшие, как и в остальных случаях, не понесли никакого наказания.
Беженцы из Африки, по словам Алины, продавали наркотики на территории лагеря. Ей тоже предлагали купить, она несколько раз обращалась в полицию в связи с этим, но полиция опять же ничего не предпринимала.
«Эти люди приехали сюда не из-за того, что в родной стране им угрожает опасность, — предполагает собеседница. — Просто в поисках лучшей жизни. В какой-то момент им перестали платить пособия. Тогда они начали еще чаще воровать, еще активнее распространять наркоту. В конце концов они просто куда-то исчезли. Я думаю, получили отказы в убежище и отправились обратно в свои страны».
«Нападают беженцы из арабских стран и Африки»
Игорь (имя изменено) приехал в Нидерланды 31 декабря 2022 года. Он, как и Алина, запросил убежище в аэропорту. Несколько дней после этого провел в одиночной камере без связи, пока службы безопасности страны проверяли его на возможную причастность к террористическим организациям. После проверки Игоря отправили в лагерь.
Первые полгода россиянин провел в лагере на севере страны. В мае его перевели в другой лагерь — «для завершения процедуры беженства», — как ему объяснили. Но с тех пор ситуация не изменилась. «Я нахожусь в режиме ожидания», — говорит Игорь.
Лагерь, в котором он сейчас живет, размещен в здании бывшей тюрьмы. Условия там он описывает как «приемлемые»:
«Мы знаем про Сахарова (спецприемник для мигрантов в Москве. — Ред.) и размещение мигрантов в России и в Европе, и это, конечно, небо и земля. Мне довелось сидеть в камере в России. Здесь условия на несколько порядков лучше».
Сирийские девочки-беженцы играют в коридоре бывшей тюрьмы «Бейлмербайс» в Амстердаме, июль 2017 года. Фото: Muhammed Muheisen
Как правило, в комнатах селят по два человека. Одноместные комнаты дают очень редко, только если беженцу удастся доказать, что у него есть психологические проблемы, которые мешают ему жить в одном помещении с другими людьми. В лагере не кормят, продукты нужно покупать самостоятельно на пособие. 70 евро в неделю — небольшая сумма, но на еду хватает, отмечает Игорь. Некоторые даже умудряются покупать алкоголь и сигареты. Находясь в лагере, можно свободно путешествовать по стране, но транспорт стоит дорого и на поездки денег уже не хватает.
Игорь не был свидетелем конфликтов в лагере, но много слышал о нападениях на ЛГБТК+ персон. В основном агрессию проявляют беженцы из арабских стран и Африки, у которых низкий уровень толерантности к геям, говорит он:
«Представители ЛГБТ переезжают в Европу, чтобы почувствовать себя в безопасности, но на самом деле оказываются в лагере с людьми из арабских стран и не чувствуют себя в безопасности в той степени, на которую они рассчитывали», — объясняет Игорь.
Он также отмечает высокий уровень депрессий среди беженцев:
«Когда люди внезапно, не по своей воле, вынуждены переместиться в другую страну, у них возникают депрессивные эпизоды. Даже в Грузии, где, казалось бы, хорошая погода, вкусная еда, большое русскоязычное комьюнити, было несколько эпизодов самоубийств среди людей, вынужденно уехавших после 24 февраля 2022 года. Я думаю, что эти эпизоды связаны в большей степени с эмиграцией и с депрессивными настроениями. Потому что это тяжело, ты не планировал никуда уезжать, а приходится как-то с этим жить».
«Весь организм перестал хотеть жить»
Максим (имя изменено) столкнулся с тяжелейшей депрессией в лагере. Он уехал из России в апреле 2022 года после того как на него завели уголовное дело по политическим мотивам. Когда он пересек границу c Эстонией, у него отобрали всю технику — телефон, наушники и ноутбук. Объяснили это тем, что в них могут быть жучки. Забрали также наличные, которые были у него с собой. Все это ему вернули только через четыре месяца, когда он получил международную защиту.
После того, как Максим оказался в лагере, у него началась депрессия, сопровождавшаяся паническими атаками. Он вспоминает, что целыми днями лежал пластом на кровати и не мог ничего делать. Выбирался только в магазин в соседнем поселке. За то, что он все время лежал, сосед по комнате назвал его «русским медведем». Дома в России Максим занимался спортом, мог отжаться 30 раз, сейчас не может ни одного.
Вторжение России в Украину стало для него настоящим потрясением, говорит Максим: «У меня 24 февраля в первый раз паническая атака случилась. Я раньше не знал, что это такое. Я не понимал, что со мной происходит. У меня временно перестала работать щитовидная железа. Гормонов не хватало, поджелудочная тоже не работала. Весь организм перестал хотеть жить. Такое состояние было. Но выкарабкался».
В лагере Максиму не сразу предоставили психологическую помощь. Он провел без медпомощи несколько недель. Потом психиатр выписал ему антидепрессанты и сначала ошибся с препаратом, но спустя полгода — к концу пребывания в лагере — ему стало лучше. Он считает, что депрессия даже помогла ему в какой-то мере пережить это время.
По словам Максима, большинство россиян в лагере просто хотели уехать из России, хотя им ничего не угрожало.
«Они решали свои проблемы. Я понимаю, что они не хотели оставаться в России, но их выбор уехать был осознанным, они шли к этому. Поэтому им было легче. А я то — неосознанно. Я и не думал никуда ехать», — говорит он.
Сейчас Максим уже получил убежище, но проблемы на этом не закончились. Несмотря на то, что его профессия (айтишник) — одна из самых востребованных, он не может найти работу в Эстонии из-за российского гражданства. А на рынке труда предлагают только работу грузчиком или уборщиком. По его словам, какой бы высокой ни была твоя квалификация и уровень компетенции, в Эстонии это не играет никакой роли. Российский паспорт закрывает для человека все двери.
«Голодали, собирали ягоды и грибы в лесу»
Алексей, как и Максим, бежал из России в Эстонию от уголовного преследования по политическим мотивам. Он рассказывает, что нелегально пересек границу, вышел из леса, уронил портфель в лужу и громко выругался. Его ругань услышали местные жители и вызвали полицию. Полицейским Алексей рассказал свою историю и попросил политическое убежище. Сначала его поместили в аналог СИЗО на время проверки, после чего отправили в лагерь.
Условия в лагере похожи на общежитие, говорит он. «Лагерь был полностью набит людьми. Там были украинцы, россияне, белорусы, молдаване, афганцы, арабы», — вспоминает Алексей. Там не кормили, давали пособие 200 евро в месяц (размер МРОТ в Эстонии в 2023 году составляет 725 евро. — Ред.). Разрешения на работу не было, а на 200 евро выжить в Эстонии практически невозможно. «Приходилось воровать в магазинах», — говорит молодой человек. Хлеб пекли сами, голодали, собирали ягоды и грибы в лесу. Скидывались на продукты, чтобы выжить. Получить помощь из России было невозможно, так как карточки банков РФ из-за санкций не работают на территории ЕС.
Центр приема украинских беженцев на Таллиннском автовокзале в Эстонии, март 2022 года. Фото: Janis Laizans / Reuters / Forum
По словам Алексея, благополучнее всех в лагере жили украинские беженцы, потому что они получают убежище по упрощенной схеме, находятся в лагере в среднем около месяца и имеют доступ к своим банковским картам:
«Они пили, курили, занимались наркотиками. Устраивали драки и потасовки. На них несколько раз заявляли в полицию, полицейские приезжали и только разводили руками. Потому что это граждане Украины, и они ничего не могли с ними сделать», — говорит Алексей.
Сроки рассмотрения заявлений на получение убежище были самыми длительными для россиян и беларусов. Собеседник «Вот Так» вспоминает, что афганцы, пакистанцы и украинцы получали документы очень быстро — в течение месяца, часто даже раньше. Россиянам приходилось ждать решения властей минимум шесть-семь месяцев, а сейчас, по его словам, сидящие в лагерях граждане РФ получают сплошные отказы от властей в предоставлении убежища.
Были случаи, когда, отчаявшись получить документы в Эстонии, люди убегали в другие страны ЕС, тогда местные власти перестали выдавать жителям лагеря их российские паспорта, чтобы не сбежали.
Несколько раз за время, что Алексей был в лагере, им устраивали экскурсии. Вывозили за пределы лагеря на автобусе посмотреть на водопады или на достопримечательности страны. Были курсы по изучению эстонского языка и курсы по интеграции. «Ничего интересного в курсах по ассимиляции в Эстонии в принципе нет. Такая же самая постсоветская страна», — отмечает собеседник.
Алексей оказался в числе последних россиян, получивших международную защиту в Эстонии. Эта страна больше не предоставляет убежище россиянам.
Евгения Тамарченко
