«Случилось самое страшное». Смерть трехлетнего ребенка в столичной больнице стала поводом для уголовного дела
В московской городской больнице №9 имени Г.Н. Сперанского умер трехлетний Мирон Кадачигов. Его мать Мария уверена, что в этом виноваты врачи — ребенок находился под их присмотром 10 дней до этого. Кроме того, по словам женщины, у Мирона в день его смерти исчезли записи в электронной медицинской карте. В этом сейчас разбирается прокуратура. Мария Кадачигова рассказала «Вот Так», как потеряла младшего сына.
В инстаграме Марии Кадачиговой — фотографии идеальной семьи с четырьмя детьми. Двое старших, уже школьников, и двое трехлетних близнецов. На ее страничке — кулинарные шедевры, тортики невиданной красоты и фотографии из отпуска со всей семьей. Последние несколько постов посвящены Мирону — мальчику из той самой пары близнецов. Мирон умер 9 января в больнице из-за осложнений после операции по удалению аппендикса.
«Это сопли»
21 декабря у Мирона заболел живот, и Мария вызвала скорую. Скорая отказалась забирать его в больницу, так и не поставив диагноз. На следующий день в его медкарте появится запись, что это был грипп. Несмотря ни на боль, ни на температуру, мальчика в больницу не забирали. Как выяснилось позже, у Мирона воспалился аппендикс. Когда отросток через несколько дней лопнул, Мирона все-таки отвезли в больницу и экстренно прооперировали.
Операция прошла успешно — несмотря на последствия перитонита (из-за промедления с удалением аппендикса. — Ред.), мальчика сразу же перевели в стационар. Он постепенно шел на поправку, понемногу ел и играл. Однако ровно через 10 дней после операции, в ночь на 8 января, состояние Мирона резко ухудшилось. У него снова заболел живот, началась рвота — за день мальчика стошнило 14 раз.
Мирона решили прооперировать только утром 9 января. Однако его состояние ухудшалось с каждой минутой. Мария вспоминает, что к 10 утра у Мирона похолодели руки, посинели ногти на ногах, а из носа непрерывно шла коричневая жидкость.
«Это сопли, — вспоминает Мария слова дежурного врача. — Держись, малыш, мы сейчас тебе поможем». Позже патологоанатом скажет, что это были жидкости из тонкого кишечника.
Через пять минут после этого Мирон перестал дышать. Его отвезли в реанимацию, начали экстренно оперировать, но через час медики констатировали смерть ребенка. «Случилось самое страшное», — скажут врачи Марии.
«У меня есть силы бороться»
После смерти Мирона и заключения патологоанатома Мария решила требовать возбуждения уголовного дела. Сейчас идут допросы врачей и исследование медицинских документов. Мария утверждает, что показания врачей расходятся, а документы подделаны. Мать считает, что после смерти ее ребенка врачи переписали медицинскую карту: они, по ее словам, добавили туда диагнозы, которых не было, когда мальчик лежал в больнице.
«Мы написали ходатайство об изъятии электронных баз — его направили в департамент здравоохранения. У меня есть информация, что в день смерти ребенка всю информацию о госпитализации врачи стерли из системы [а потом внесли другие данные]. Также мы уверены, что всю информацию за 7 января (когда начались ухудшения. — Ред.) полностью переписали, там стоит дата постановки диагноза 10 января — когда ребенок уже умер. От руки зачеркнуто, исправлено 02.01 и от руки ручкой написано “Верить лечащему врачу”», — рассказывает Мария.
«Вот Так» направил запрос в детскую горбольницу имени Сперанского с просьбой подтвердить или опровергнуть заявление матери ребенка о подмене данных в медкарте, а также пояснить позицию врачей относительно смерти ребенка, однако на момент публикации материала ответа не последовало.
Мария говорит, что показания врачей местами противоречат друг другу, а местами и вовсе вводят в недоумение. Так, 8 января утром Мирону сделали УЗИ. В его заключении написано, что «имеются эхопризнаки улучшения». Сейчас специалист, который проводил исследование, поясняет, что под улучшением она имела в виду удаленный аппендикс, утверждает Мария.
Она рассказывает, что когда ей сообщили о смерти ребенка, врачи сказали, что он умер от асфиксии, и в реанимацию его привезли уже безнадежным. Мария добавляет, что никто из медперсонала или руководства больницы не пытался с ней связаться и принести соболезнования.
«Теперь я еще и понимаю, что очередь на судмедэкспертизу (без нее рассмотрение дела в суде бесполезно, это основной документ, на который могут ссылаться как потерпевшие, так и обвиняемые. — Ред.) составляет четыре-пять лет, а срок давности по статье — два года. То есть люди в больницах могут творить все что угодно, понимая свою безнаказанность», — резюмирует Мария.
Сейчас в очереди на экспертизу она 59-я. Мария готова к долгим разбирательствам: адвокаты уже предупредили ее, что бороться за справедливость ей, возможно, придется не один год. Однако она уверена, что делает правое дело — уже не для себя, а для всех остальных пациентов, которые, возможно, когда-нибудь попадут в эту больницу.
Она подчеркивает, что сейчас получает очень много сообщений про детей, которые умерли в больницах. В основном они касаются пациентов московских больниц, чему, по ее словам, есть объяснение — детей с тяжелыми случаями и заболеваниями все стараются везти в Москву или в Санкт-Петербург. Именно поэтому в этих городах такая долгая очередь и на экспертизу, ведь в регионах «тяжелые» пациенты так часто не умирают. Кроме того, рассказывает Мария, родители, потерявшие детей, пишут ей, что у них нет сил бороться с системой.
«Но если каждый из нас будет сидеть, куда мы дальше тогда пойдем? У меня есть силы бороться. Я буду бороться. Да, я вся в слезах, но у меня еще трое детей. Мне надо жить», — говорит Мария.
Мария не может найти объяснение тому, что ее ребенок умер под присмотром врачей в одной из лучших столичных больниц.
«Мы когда туда попали, читали отзывы. Нам врач говорил, что со всей Москвы специально едут в эту больницу, потому что здесь хорошие специалисты. И первая успешная операция давала повод доверять врачам. Может, нам попался не очень грамотный молодой специалист? Или может, потому что не в полной мере передавали информацию по ребенку дежурным врачам в праздники? Лечащий врач был на выходных… У меня нет объяснения, почему так произошло. В таком тяжелом состоянии ребенок на все отделение был один», — сокрушается Мария.
Больница имени Сперанского действительно одна из лучших в Москве. Последнее громкое дело со смертью ребенка в этом медучреждении, которое удалось найти «Вот Так», датируется 2005 годом. Отзывы насчет врачей больницы на разнообразных сайтах в подавляющем большинстве положительные. Люди хорошо отзываются как о самой больнице, так и о качестве работы конкретных врачей.
От чего мог умереть Мирон
По словам Николая Чернышука, юриста медицинского права и руководителя организации «Право на здоровье», в случае с Мироном «возможно, была поздняя диагностика аппендицита, что и могло стать причиной развития тяжелого жизнеугрожающего осложнения — перитонита».
«При наличии аппендицита, осложненного перитонитом, предпочтительно проведение открытой операции. Врачи указали, что перитонит был локальным, ребенку была проведена лапароскопическая операция (то есть через небольшие разрезы на теле. — Ред.) Почему при наличии абсцесса и перитонита не перешли от лапароскопической к открытой операции? Когда произошел перекрут кишечника и появились признаки кишечной непроходимости? Достоверно ответить на этот вопрос без результатов вскрытия представляется затруднительным, при этом нет уверенности, что даже вскрытие внесет ясность», — сказал Чернышук.
Он также отмечает, что повторная операция проводилась не в операционной, а непосредственно в самом отделении реанимации. Это свидетельствует о том, что состояние ребенка было крайне тяжелым — транспортировка в операционную могла привести к дальнейшему ухудшению состояния.
Впрочем, по представленным документам сложно установить, когда и по какой причине возникла кишечная непроходимость, говорит юрист. По его словам, для него также осталось непонятным, почему при ухудшении состояния ребенка врачами не проводилась дополнительная диагностика развившегося состояния, поскольку существуют убедительные методы верификации кишечной непроходимости, которые следовало применить.
«Применялись они или нет, для меня остается непонятным. Если применялись, то почему не выявили кишечную непроходимость, если не применялись, то какова причина отказа от таких исследований?» — задается вопросом Чернышук.
Он не исключает, что в случае с Мироном его тяжелое состояние могло быть недооценено. «Это является основной причиной возникновения врачебных ошибок. Легкомысленный подход к ведению пациента чаще всего и приводит к неправильной врачебной тактике и прогрессированию имеющегося заболевания или возникновению новых патологических состояний», — отметил он.
Однако медицинский юрист Юлия Казанцева говорит, что родственники умершего мальчика могут на эмоциях неправильно передавать информацию о произошедшем с Мироном.
«Это (слова родственников. — Ред.) последнее, на что мы обращаем внимание, потому что обычно никакие показания родственников у нас не учитываются при проведении судебно-медицинской экспертизы. А ее еще не было», — сказала «Вот Так» Казанцева.
Кроме того, как утверждает Казанцева, записи в медицинской карте бесследно исправить нельзя, потому что все исправления будут видны: каждый медицинский работник заходит в электронную карту под своим именем, под своим кодом, поэтому в электронной системе видно, кто когда открывал карту и какие делал записи. Соответственно, при проведении экспертизы будет видно, что именно изменилось и когда.
Братья и сестры Мирона запускают шары в память о нем
В связи со смертью Мирона Следственный комитет завел уголовное дело по статье 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности).
***
Когда с момента смерти маленького Мирона прошло 40 дней, его братья и сестры запустили в небо белые шары с его именем. Дети написали, что будут всегда его помнить. Сейчас с ними работает психотерапевт.
Елизавета Чухарова для «Вот Так»
