«Летели очень низко, задевая деревья». Россиянин, воюющий за ВСУ, — об участии в уникальной операции по прорыву в Мариуполь
Коллаж: «Вот Так». Фото: архив героя. Александр Ермоченко / Reuters / Forum
Одна из самых смелых операций украинской армии в этой войне — воздушный мост в осажденный Мариуполь весной 2022 года. Мариупольский гарнизон был блокирован армией РФ уже в первые дни войны. В марте украинское командование решило доставлять защитникам Мариуполя оружие и боеприпасы на вертолетах. На них же обратными рейсами эвакуировали раненых. Один из участников тех авиарейдов — россиянин с позывным «Барсик», воюющий за Украину. Он прилетел в Мариуполь, воевал там, был ранен и эвакуирован на вертолете обратно. «Вот Так» расспросил у него о деталях уникальной спецоперации и о том, как он попал войну.
Вертолеты Ми-8 совершали рейды в Мариуполь в течение нескольких недель, залетая в глубь оккупированных территорий более чем на 100 километров. Всего в операции задействовали 16 вертолетов. Первые экипажи вылетели на «Азовсталь» 21 марта 2022 года. Они доставили медикаменты, оружие, боеприпасы и терминалы Starlink, благодаря которым бойцы мариупольского гарнизона могли выходить в прямые эфиры, публиковать фото и видео, рассказывая о происходящем в городе.
Первые четыре рейда прошли успешно: ПВО российской армии не сбило ни одного вертолета. В ходе пятого вылета Украина понесла первые потери. За все рейды россияне сбили три вертолета. В ГУР Минобороны Украины, которое занималось разработкой спецоперации, сообщали, что все 16 бортов долетели до заблокированного города и доставили в общей сложности 30 тонн груза. По словам главы ГУР Минобороны Кирилла Буданова, воздушный мост позволил на месяц продлить бои за Мариуполь и подготовить оборонительные рубежи под Запорожьем.
Роман Попков (РП): Для начала — предыстория. Как вы оказались на войне?
«Барсик» (Б): Я родом из России, из Сыктывкара, Республика Коми. Когда в Украине в 2013 году начался Майдан, мы с моими соратниками его поддержали. Для нас Майдан был тем, что мы не могли когда-то сделать на Манежной площади (массовые уличные выступления футбольных фанатов и националистов в Москве в 2010 году. — Ред.). Упущенная нами в России свобода торжествовала в Украине.
Уже когда в 2014 году произошла аннексия Крыма и начались военные действия в Донецкой и Луганской областях, мы в Коми провели два митинга в поддержку Украины, за мир в Украине. Против нас российские силовики начали репрессии, поэтому осенью 2014-го я уехал из России в Украину. В конце ноября 2014 года я уже был на пункте сбора «Азова», который в то время был батальоном. Началась моя служба в «Азове».
В феврале 2015 года я был под Мариуполем, в роте разведки «Азова». Служил я до лета 2017 года. Участвовал в боевых действиях в районе Широкино, Марьинки, Павлополя, под поселками Лебединское, Водяное. Осенью 2015 года «Азов» вывели из зоны Антитеррористической операции (АТО — так в то время украинские власти официально называли боевые действия на Донбассе. — Ред.) и не пускали на передовую. Мы с тех пор много времени проводили на полигонах, и я в 2017 году решил уйти из «Азова». Но планировал, что, если военные действия активизируются, я снова вернусь.
Боец «Барсик» в Мариуполе на фоне «Азовстали». Фото: архив героя
РП: Многие русские добровольцы, воевавшие во время АТО за Украину, столкнулись с массой бюрократических трудностей при легализации в стране. Как вы решали эту проблему?
Б: Эта проблема до конца не решена до сих пор. У меня нет ни украинского паспорта, ни вида на жительство, как и у большей части моего окружения — выходцев из России. Паспорта получили только те, кто смог хорошо пропиариться. Остальные так и оставались нелегалами и без гражданства. При власти Петра Порошенко мы большой группой, около двухсот человек иностранцев, подавали документы на получение гражданства, но всем отказали. При Владимире Зеленском вносили нужные нам законодательные поправки. Но начавшаяся полномасштабная война внесла свои коррективы. Сейчас Миграционная служба вообще перестала продлевать какие-либо документы, в частности виды на жительства. Россияне и белорусы сейчас в статусе нелегалов, документы им не продлевают. Сейчас этим вопросом никто не занимается, поэтому он и не решается.
РП: Но вам хотя бы дали удостоверение участника в боевых действиях?
Б: Да, УБД дали, этот вопрос решился. После начала полномасштабной войны мне даже удалось подписать контракт с ВСУ и получить военный билет. Сейчас, в военное время, это очень полезный документ.
РП: Как для вас началась крупномасштабная война?
Б: Еще за несколько месяцев до вторжения, когда Россия начала скапливать на границе войска, у нас в Азовском движении (сетевая структура гражданских активистов, костяк которой составляют ветераны «Азова». — Ред.) начались учения, мы стали усиленно тренировать людей. У меня уже был готов в феврале 2022 года бронежилет, каска, прочее снаряжение. Все было готово, кроме оружия.
Утром 24 февраля я проснулся дома в Киеве от звука взрывов. Заглянул в чаты, увидел, что началась война. Взял уже собранную заранее сумку и на такси поехал на пункт сбора на заводе АТЕК. Там уже накапливали людей, формировали отряды. Шло формирование подразделений территориальной обороны «Азов», которые потом стали подразделениями Сил специальных операций «Азов». Сейчас это уже Третья отдельная штурмовая бригада ВСУ.
Первый бой под Киевом был в Буче. Мы заехали в Бучу, там наш передовой отряд столкнулся с колонной российской армии. В бою у нас были раненые, пропавшие без вести. Потом мы получили приказ отходить. Мы, по сути, были вооружены одними автоматами и были не в состоянии противостоять мотострелковым дивизиям с боевой техникой. Поэтому мы отошли. Затем я участвовал в боях в Мощуне. А уже потом улетел в Мариуполь и освобождение Киевской области не застал.
«Барсик». Фото: архив героя
РП: Вы согласились участвовать в чрезвычайно рискованной мариупольской операции. Почему?
Б: В марте полк «Азов» уже был в полном окружении в Мариуполе. Наши командиры сказали, что надо готовить наступление по деблокаде Мариуполя. У нас в подразделениях люди из Азовского движения, много ветеранов «Азова» у многих друзья в полку «Азов».
Командиры сказали, что нужны добровольцы. Нам сразу объяснили, что это очень сложная операция, кольцо вокруг Мариуполя очень большое, придется прорываться на большую глубину.
Я записался в добровольцы, потому что «Азов» — это мой полк, я там служил, там получал военный опыт, там у меня остались друзья.
Потом где-то недели две была тишина, про деблокаду разговоров не было. Затем нас, добровольцев, снова собрали и сказали, что сухопутная операция по прорыву к Мариуполю не получится. Но нам сказали, что есть еще один вариант, но это очень рискованно, это прямо безумный авантюризм: есть шанс нас закинуть внутрь, в окруженный Мариуполь. «Вы привезете туда оружие, боеприпасы и прочее и будете сидеть там со всеми, пока мы не придумаем план освобождения». Я, само собой, подтвердил, что готов быть добровольцем. Потом ночью нас подняли, сказали, что мы будем выдвигаться. Нас собрали первых 33 человека, это был первый рейс.
Нас погрузили в автобусы и отправили в город Днепр. Уже в Днепре командир объяснил нам, как мы туда, в Мариуполь, попадем. Изучили карты, нам объяснили, как мы будем лететь. Часов десять у нас было на то, чтобы отдохнуть, выспаться. Утром следующего дня мы погрузились в вертолеты.
Вертолеты максимально загрузили боекомплектом, оружием. В основном это были противотанковые средства: «Джавелины», NLAW. Летели очень низко. Бывало, что шасси задевали деревья. Перед каждой линией электропередач вертолет немного поднимался вверх, чтобы их не задеть. Пилоты были настоящими асами.
Мы приземлились прямо на «Азовстали», десантировались. Выгрузили привезенное оружие, погрузили в вертолеты раненых, и они улетели.
РП: В это время бои шли уже непосредственно на «Азовстали» или еще в городской черте Мариуполя?
Б: Бои шли еще в самом Мариуполе. Но уже на подлете к «Азовстали» чувствовался запах гари от пожаров. Когда мы прилетели, нас сперва отвели в бункеры «Азовстали», а потом — на распределение. Группами раскидали по всему Мариуполю. Я оказался в Центральном районе города. Со мной в группе были четыре моих хороших друга, которые прилетели со мной. Кругом все сгоревшее, ни одного целого дома, ни одного целого дерева. У нас был большой двор. Наша задача была держать этот двор, потому что на другой стороне проспекта уже был противник, и он пытался этот двор захватить. И мы этот двор держали.
РП: Сколько вы всего в Мариуполе провели времени?
Б: Мы прилетели числа 25 марта, 30-го я получил ранение и был эвакуирован.
«Азовсталь». Мариуполь, Украина. 28 марта 2022 года. Фото: Александр Ермоченко / Reuters / Forum
РП: Как вы получили ранение?
Б: Нас утром подняли по тревоге. Накануне у нас в группе три человека пропало. Они попали в засаду. Нам нужно было их найти в одном из микрорайонов. Мы выдвинулись на точку сбора, и туда прилетела мина. Шесть человек посекло осколками, в том числе меня. Один человек погиб, у него были множественные ранения по всему телу, он истек кровью.
У меня было ранение в ногу. Меня доставили в госпиталь. В то время в Мариуполе врачи уже не могли делать сложные операции. Я был уверен, что у меня легкое ранение, и просил остаться. Но врач сказал, что меня нужно эвакуировать. Так совпало, что на следующий день после того, как меня ранило, был следующий рейс вертолетов в Мариуполь. И нас эвакуировали. Там был большой рейс, несколько вертолетов.
Один из вертолетов на обратном пути подбили, он сгорел. Наш вертолет тоже подбили, одна лопасть была повреждена, но мы смогли долететь.
РП: А из чего противник вел огонь по вашим вертолетам?
Б: Точно сказать не могу, я не видел. Возможно, РПГ, так как мы летели очень низко и из гранатомета можно было попасть. Может, был старый советский ПЗРК «Игла».
РП: Долго ли вы восстанавливались после ранения?
Б: Да, восстановление было долгим. Было три операции, пересадка нерва на ноге — до сих пор часть ноги ничего не чувствует. Только в сентябре я смог вернуться в строй, в Третью штурмовую бригаду (ее основа – ветераны «Азова». — Ред.).
Беседовал Роман Попков
