«24 февраля все компромиссы закончились». Интервью с бывшим комментатором «Матч ТВ» Александром Шмурновым

Один из самых известных комментаторов «Матч ТВ» Александр Шмурнов официально покинул телеканал через месяц после начала войны и с тех пор не давал интервью. В марте он улетел в Южную Америку, там он пишет книгу про южноамериканский футбол. Шмурнов стал единственным сотрудником «Матч ТВ», который открыто высказался против войны, развязанной Владимиром Путиным. Корреспондент «Вот Так» Варужан Саргсян поговорил со Шмурновым о решении оставить работу всей жизни, будущем российского спорта и молчании коллег, которые хотят, но боятся говорить о войне.

«Война – это то, в отношении чего у меня сомнений нет»

Как вы приняли решение уйти с «Матч ТВ»?

Я еще в прошлом октябре решил, что мне с «Матч ТВ» не по пути и долго на канале не смогу находиться. У меня оставалось много незаконченных дел, поэтому я решил, что уйду, когда все завершу. Скрепя сердце я оставил себе на это год. У меня было два проекта – «Футбольное столетие» и еще один, который только задумывался, потом важная для меня работа в «Академии журналистики» и ЧМ-2022 по футболу. Я до сих пор корю себя, что не ушел раньше, но человеческим оправданием для меня стало то, что я смог поработать с молодыми ребятами в академии. Однако 24 февраля все компромиссы закончились.

То есть этот день все перевернул?

В моем сознании все перевернул 2011 год.

Имеете в виду фальсификации на выборах в Госдуму?

Да, после этого у меня не было сомнений, на какой я стороне. Все становилось хуже, а я продолжал надеяться, что можно силой слова или своим честным делом противостоять тому, что я искренне не переношу и считаю вредом для нашего народа и государства. Может быть, надо было уходить раньше и громче, но жизнь – это вообще череда компромиссов. Мне очень хотелось делать свое дело, сейчас это стало невозможно. Человеку свойственно сомневаться, но есть вещи, в которых сомневаться нельзя. Война – это то, в отношении чего у меня сомнений нет.

Если раньше можно было за что-то держаться и уговаривать себя – возможность стабильно работать, желание продвигать свои идеи не на баррикадах, а в социальном пространстве, то теперь ситуация изменилась. Все это я пытался делать десять с лишним лет, так или иначе существуя в том, что меня не устраивало.

Это все тяжело для меня, но на фоне происходящего в Украине мои страдания минимальны, и я не хочу о них говорить. Жалко было расставаться с новыми студентами, которые пришли в феврале. Весь март ради них я скрывал свое решение от публики. Я пытался им донести свой протест, но не напрямую. Хотя, думаю, они прекрасно понимали мое состояние.



У вас не было ощущения, что после начала войны страна стремительно начала сходить с ума? 20 лет пили за то, чтобы не было войны, а потом начали одобрять массовые убийства и бомбежки?

Конечно, есть. Но люди не столько сходят с ума, сколько находятся под действием сильных излучателей, как в «Обитаемом острове» братьев Стругацких. Великолепная книжка, которую обязательно нужно читать: она о том, во что может вылиться пропаганда. У меня ощущение, что наша страна находится под жестким излучением, и это очень печально. Мне ментально не страшно за семью и друзей, потому что я в них верю и говорю с ними, но страшно за всех остальных, в том числе немного за моих студентов, потому что я не точно знаю, что с ними.

Я очень хочу, чтобы больше людей меня услышали. Возможно, благодаря тому, что мне долго верили в футбольном смысле и интересовались этим, заинтересуются и мнением о вещах, которые сейчас гораздо важнее.

«Я не чувствую солидарности ни с чем, кроме горя»

Для вас было неожиданно, что кремлевская пропаганда начала источать ненависть не только к рядовым украинцам, но и к россиянам, которые против войны?

Нет, конечно. Я слежу за пропагандой 10 лет, и было понятно, что после красной черты они просто озвереют. Это действительно война. Самая страшная она там, где гибнут люди, но она также сопровождается войнами информационными, философскими, ментальными, где также нет компромиссов.

Когда война превращается из «холодной» в «горячую», то надо соответствующе себя вести на том единственном фронте, где ты способен себя проявить. Мы всегда должны говорить «Нет!» вообще любой войне. Но отдельно взятые боевые действия – это страшно, когда они у границ твоей семьи. Я против конкретно этой войны, потому что она затронула мою семью.

У вас же есть родственники в Украине. Где они живут и что с ними происходит сейчас?

Это очень близкие люди – дядя и тетя моей жены, которым по 70 лет, и их семья, они из Харькова. Это люди, которые нянчили моих детей, мы постоянно ездили друг к другу в гости. Есть еще в Запорожье родственники. Они все сейчас уехали из Харькова в Западную Украину. Я с ними постоянно на связи, и они говорят, что не ожидали увидеть таких прекрасных людей в Западной Украине. Они русские по национальности, говорили всю жизнь по-русски и сейчас в шоке от происходящего.

Я позвонил им в Харьков утром 24 февраля – они плакали. У них взрослый сын призывного возраста, имеющий отношение к армии. Он отвез родителей, жену, детей во Львов, а сам вернулся. Насколько я понимаю, он участвует в этой войне и защищает свою землю.

Страшно жить с мыслью, что близкий человек все время в опасности?

Это не только страшно, это больно, горько и действительно стыдно. Но я сейчас с трудом разбираю эти понятия, как у Бродского написано, «только с горем я чувствую солидарность». Я тоже сейчас не чувствую никакой солидарности ни с чем, кроме горя. Всякая смерть – горе, но когда оно подходит непосредственно к твоей семье и когда страдают близкие, ты воспринимаешь это ближе. Так устроен человек. У меня антивоенные внутренности с 15 лет, когда я впервые появился в военкомате и увидел глаза тех, кто рвался на Афганскую войну. С тех пор я абсолютно антивоенный человек. Сейчас война подошла очень близко, я, наверное, тоже в этом виноват, потому что мало ей интересовался, надо было больше.

«Российский спорт находится в коме»

Судя по соцсетям, вы не в России. Как приняли решение уехать и когда это случилось?

Улетел полтора месяца назад. Решение далось тяжело, я считаю себя уехавшим временно. Я сейчас в Южной Америке.

Я читал, что вы собираетесь писать книгу о южноамериканском футболе. Уже приступили к этому?

Я не знаю, можно ли назвать это книгой, заметками или чем-то еще, но я пишу то, что мне пишется. Это мои воспоминания о том, как я восемь раз ездил в разные страны на Кубок Америки. Работа про южноамериканский футбол, про то, как там живут люди, и про мои взгляды.



Сильно скучаете по комментированию, по большому футболу, по стадионам?

Конечно, скучаю, хотя на футбол я здесь хожу. А в России сейчас комментирование футбола уже не важно. Для России и для ее будущего важно предотвратить то, что в стране происходит. Идет своего рода гражданская война, это видно даже по агрессии в соцсетях к несогласным. Очень поляризованные реакции даже на мои твиты, ненависть со стороны поддерживающих войну я ощущаю после каждого поста.

Я готов к этой ненависти, я хочу показать, что в России отнюдь не 15% против войны и даже не 25%. Среди русских очень много тех, кто ненавидит войну. Есть куча людей во всех сферах, кто вынужден молчать, потому что они попали в такую ситуацию. Я вообще против того, чтобы разделять людей сейчас, надо, наоборот, искать единомышленников.



Не считаете, что российская власть сама способствует разжиганию ненависти, объявляя предателями всех, кто против войны?



Безусловно, но я вообще не хочу говорить про российскую власть и давать им определения. Я хочу думать не о своих врагах, а о своих друзьях. Я уверен, что в России люди поставлены в такое неудобное положение, что не могут высказываться и не готовы рисковать своими семьями и жизнями. У меня тоже семья – я боюсь, что они могут пострадать от того, как я себя позиционирую, но моя семья меня в любом случае поддержит.

Смотрите в последнее время игры вашего любимого «Спартака»?

Меня это перестало интересовать вообще. Я считаю, что российского спорта сейчас нет, он находится в коме. До тех пор, пока не будет прекращена война и Россия не вернется в международное спортивное сообщество, меня никакие внутренние соревнования не интересуют.

Для меня чемпионат России по футболу всегда был отборочным турниром для еврокубков. Если их нет, то можно и чемпионат не проводить. Можно играть турнир среди молодежи, чтобы пацаны не теряли ориентир в жизни. Профессиональный чемпионат сейчас не существует, меня он не интересует ни одной минуты.

Я слышал, что топовые комментаторы «Матч ТВ» Дмитрий Шнякин и Роман Нагучев отстранены от эфиров из-за антивоенных высказываний. Это действительно так?

Я слышал эту полемику, но конкретно не говорил об этом ни с Димой, ни с Ромой. Я примерно знаю, что там происходило, но не хочу говорить за них.

В любом случае я поддерживаю их. И всех, кто страдает из-за своей позиции. При этом я не упрекаю коллег, которые не выступили против войны. У меня нет претензий ни к одному из достойных людей, которые находятся в РФ и не могут громко сказать о своей антивоенной позиции, потому что их сразу посадят. Красная черта для меня сейчас проходит по отношению к войне. У многих нет возможности уехать или выступать против войны. Но если ты находишься в безопасности и молчишь – я этого не понимаю.

Имеете в виду кого-то конкретно?

Я считаю, что каждый человек, в том числе профессиональный спортсмен, который имеет множество подписчиков и не находится сейчас в России, был бы большим молодцом, если бы выступил против войны. Если теннисисты, один из которых сказал, что он будет выступать без флага, а другой ручкой написал «Нет войне» на камере (речь идет о Данииле Медведеве и Андрее Рублеве. – Ред.), ни разу не высказались конкретно, то я считаю, что они не совсем правы.

Я не могу их упрекать, но у них есть потенциал своим громким словом привлечь внимание. Мне бы хотелось, чтобы популярные россияне, находящиеся в безопасности, хотя бы написали в своих соцсетях, что они против войны. Таким образом они посеют сомнения в сторонниках войны, помогут определиться сомневающимся и поддержат противников этих действий. Это важный инструмент, и я считаю, что не пользоваться им странно. Это мое отношение ко всем ведущим спортсменам.

Для этого не нужно, чтобы сообщества типа Уимблдонского турнира или НХЛ попросило их об этом. Это должно быть частью их совести, если этого не происходит, то я начинаю подозревать, что что-то не так. Они просто высказались негромко, чтобы при любом исходе войны успеть поменять сторону и угодить обеим странам.

Я точно знаю, что Россия пересекла границу соседнего государства и эта война должна быть остановлена. Государство, которому я долго платил налоги, на эти налоги убивает людей на территории страны, которую я тоже считаю своей. Люди не должны умирать под бомбами, и меня не интересует ни одна причина для ведения этой войны.

Вас удивило, что из сотен действующих российских футболистов против войны выступил только Федор Смолов?

Нет, в этом нет никакой неожиданности. Просто все боятся. В России создана система, которая всех без исключения держит в страхе.

Того же Евгения Савина уже пару недель травят из-за видео с украинскими футболистами.

Женя – большой молодец, он сделал то, что необходимо. Любой достойный человек должен громко говорить об этом. Большое ему спасибо, он очень правильно использовал орудие, которое у него есть.

На «Матче» его назвали Иудой, его клубу «Красава» не дают тренироваться, а депутат Госдумы Роман Терюшков и вовсе призвал отобрать у него команду.

Я ничему этому не удивляюсь. У них там в плену мои друзья, и эта пропагандистская машина и меня держала в плену долго. На привязи моей зарплаты, страсти к преподаванию, любви к футболу. Есть много ребят на «Матч ТВ», которые продолжают работать, лезут на стенку от бессилия, но не имеют возможности уехать, потому что они в тюрьме.

«День Победы в России затаскан и унижен»

Сейчас по ТВ разные деятели вплоть до президента почти каждый день угрожают миру ядерным оружием. Как вы на это реагируете?

Это самое отвратительное. Я был в Хиросиме, шел по музею – мне было страшно и физически больно. В детстве я вместе с товарищами разучивал стихи про Хиросиму, мы говорили «Нет войне», потому что нам рассказывали про ее ужасы. Для меня сейчас 9 мая превратилось окончательно только в день рождения великого Булата Окуджавы, потому что 9 мая как День Победы в России затаскано и унижено безобразной пропагандой и военной риторикой.

Власть смогла испортить даже этот праздник?

Булат Окуджава, который сам воевал, написал сумасшедшие стихи к празднику Победы: «Оловянный солдатик моего сына», который должен быть напоминанием, что есть одна формула – больше никогда никакой войны.

В стихотворении есть рефрен: «И он прицелится в тебя». Так вот я не хочу, чтобы кто-то целился в моих детей. Прямо сейчас Россия целится ядерным оружием в моих детей. Я не хочу стать ядерным пеплом и не хочу, чтобы наша планета стала ядерным пеплом. Я не хочу, чтобы поколения российских детей воспитывались на мысли о том, что это возможно.

Когда-то идея сращивания России и НАТО казалась мне самой лучшей на свете. Тогда была бы уничтожена большая часть боеголовок, потому что они были бы просто не нужны. Сейчас эти ядерные боеголовки по разную сторону. Почему Россия не вступила в НАТО? Не знаю, но сейчас бы таких проблем не было.

Сама по себе ядерная бомба – это способ сдерживания. А теперь это стало способом угрозы. У нас по телевизору отвратительная тетка, которую даже не буду называть (речь, судя по всему, про Маргариту Симоньян. – Ред.), кричит про ядерную войну. Я на днях видел в столице Эквадора Кито на стене надпись «Hijo de putin» (игра слов от выражения «Hijo de puta» – «ублюдок, сукин сын» на испанском. – Ред.). Надеюсь, вы поняли отношение к этому здесь.

Какие у вас надежды и мечты сейчас?

Я каждый день просыпаюсь с надеждой узнать о новостях, которые приведут к прекращению этой войны. Сейчас я нашел несколько источников с разных сторон, которые аккумулируют новости, и читаю их, потому что вокруг слишком много разной информации.

А мечтаю я, чтобы Россия стала свободной страной, где есть честные суды, нормальные выборы, независимая пресса. Чтобы Россия стала частью цивилизованного мира и мои дети продолжали там жить. Возможно, это утопия, но я для этого сделаю все, что в моих силах.