«Раз ты псих, тебе самое место на передке». История штурмовика, который хотел убить себя, а теперь умирает от рук российского командования
Российский военнослужащий в Луганской области, Украина. 17 февраля 2022 года. Снимок носит иллюстративный характер. Фото: Александр Ермоченко / Reuters / Forum
Доброволец из Уфы поверил мошенникам и поехал воевать в Украину. Он выжил в штурмовом отряде и в подвале военной комендатуры, а сейчас умирает в полевом госпитале. Вместо лечения его собираются отправить в бой «на мясо». Мужчина рассказал «Вот Так», почему сначала решил пойти на войну, а потом — вернуться домой любыми способами.
Андрей Кузьмин (имя изменено по просьбе героя и в целях его безопасности. — Ред.) жил и работал монтажником в Уфе. После того как жена ему изменила, развелся. За месяц до начала войны он купил себе небольшой дом и стал жить отдельно от матери. Кроме нее из близких у него только старшая сестра.
С 2010 года Андрей состоит на учете в психиатрическом диспансере. Причиной стала попытка самоубийства, всего у 33-летнего мужчины их было «много», точно больше пяти. К абсолютным противопоказаниям к службе в рядах ВС РФ относятся шизофрения и шизотипические расстройства, бредовые, невротичекие, расстройства личности и некоторые другие. Какой у него диагноз, не знает ни Андрей, ни его мать — по словам врача, им «знать не положено». Но по причине склонности к суициду Кузьмин был освобожден от службы в армии.
В распоряжении редакции имеются фотографии военного билета Кузьмина. В нем написано, что он не подлежит повторному медицинскому освидетельствованию. В документе указана категория здоровья «В» – «ограниченно годен к воинской службе», то есть имеет серьезные проблемы со здоровьем и подлежит призыву в военное время.
Андрей 13 сентября 2023 года подписал контракт на военную службу и сразу попал в штурмовой отряд.
— Подписать контракт мне предложил друг. Он рассказал, что пошел в Министерство обороны, ему выплатили единовременно 600 тыс. рублей и после этого он служит в тылу. Мы знакомы несколько лет, я ему доверял. Но после того как я отправил ему фотографию подписанного контракта, он меня везде заблокировал. Потом мне рассказали, что это мошенническая схема.
Раньше я положительно относился [к тому, что Россия напала на Украину]. Потому что по Первому каналу и в других СМИ говорили, что тут все [украинцы] спасибо нам говорят, все радуются. А когда сюда попал, мнение поменялось. Потому что часто общаюсь с мирными жителями, с продавцами в магазинах и просто на улице. Люди до нас жили хорошо, а сейчас тут разруха.
Мои мама и сестра сначала тоже [поддерживали Россию], но были против, чтобы я сюда ехал. Говорили, что меня обманут, пошлют не на границу, а воевать. Я думал, они заблуждаются, потому что не были тут и не знают, что и как.
Друг сказал, что раз я состою на психиатрическом учете и несколько раз лежал в психиатрической больнице, то мне оружие не дадут, а отправят куда-нибудь недалеко от российско-украинской границы, буду досматривать автомобили или вроде того. Поэтому я и согласился.
Обещали хорошую зарплату — от 250–350 тысяч рублей в месяц и единовременную выплату при подписании контракта 395 тысяч. Но за все четыре месяца мне на карту пришло только 24 тысячи. Монтажником я получал по 60 [тысяч]. В Уфе цены на продукты и ЖКХ очень высокие. Возможно, цены поднимают специально, чтобы люди шли [на войну] за деньгами, чтобы семью прокормить.
Друг дал мне контакт какого-то куратора. Я написал ему на воцап. Куратор прислал условия, я согласился. Он купил мне и другим добровольцам билеты из Уфы до Москвы и оплатил такси от вокзала до военкомата. Нас было человек сто, и каждый день примерно столько же приезжает. Всех потом отправляют на войну.
Условия от куратора. Скриншот предоставлен героем
В военкомате мне тоже сказали, что отвезут в приграничную территорию. Я поверил и подписал контракт на один год, рядовым. Уже в части на территории Украины мне сообщили, что контракт будет автоматически продлеваться до окончания войны.
Из Москвы нас привезли в Воронеж. По контракту должно быть обучение от трех месяцев, но нас обучали только один день: стрелять из автомата на полигоне. Из Воронежа нас привезли в Луганскую область и сразу отправили в 25-ю штурмовую бригаду. Меня назначили сначала наводчиком, потом стрелком. Всего новеньких в бригаду набралось человек 50, все добровольцы. Нас просто поставили перед фактом. Заранее никто не сообщал, в какую бригаду кто попадет. Кроме нас в штурмовиках есть и мобилизованные, и бывшие заключенные.
Это было примерно 18 сентября. За три с половиной месяца, что я здесь, я не участвовал ни в штурмах, ни в других военных действиях. Потому что отказался. В наказание меня на ночь закрыли в блиндаже, куда часто прилетали мины. А потом отвезли в военную полицию Луганска и на неделю посадили в подвал. Два раза в день у нас было построение, два раза в день выпускали курить и в туалет. Все остальное время мы сидели в подвале. Дважды в день кормили кашами и супами. Один раз в день можно было набирать из-под крана воду в бутылки для питья. Вместо кроватей деревянные поддоны, спали в спальных мешках, которые у нас были с собой. Нас не били. Но говорят, раньше там избивали и даже убили человека. После этого перестали. Всего в подвале было человек 70, все они отказались выполнять те или иные приказы.
Российский военнослужащий в Луганской области, Украина. 17 февраля 2022 года. Снимок носит иллюстративный характер. Фото: Александр Ермоченко / Reuters / Forum
Через неделю за нами приехали, снова отвезли в ту же военчасть в Воронеже, а через два-три дня привезли в Херсонскую область. Даже не знаю [почему именно такой маршрут]. Здесь я с середины ноября. Это тоже штурмовой отряд. Сейчас в нашей части только одни штурмовики остались и только они нужны.
Тех, кто не шел в бой, посылали эвакуировать двухсотых и трехсотых. Один раз я отказался идти, потому что был очень сильный минометный обстрел. Те из нашей части, кто пошли за убитыми и ранеными, не вернулись. В другой раз меня отправили вытаскивать сослуживцев после боя на Авдеевском направлении. Никаких медицинских навыков у меня нет, курсы первой помощи я не проходил. Восемь километров пешком туда и столько же обратно. Четыре человека, одни носилки. В день вытаскивали всего двух раненых и двух убитых. И тех и других было очень много, около 50, некоторые уже гнили.
Когда мы ушли на эвакуацию, в блиндаж прилетела мина, и он сгорел вместе со всеми вещами. Мой паспорт тоже сгорел. После историй с обстрелами и ранеными мое психическое состояние ухудшилось. Начались нервные срывы, я несколько раз специально наступал на «кассеты» (кассетные боеприпасы. — Ред.). Но они почему-то не сдетонировали. Я хотел умереть или чтобы мне оторвало ногу. Лучше так, чем терпеть все это и еще бесчеловечное отношение командования. Комбат называл нас всех мясом, говорил «намотайте сопли на кулак и идите умирать как мужчины».
Череп российского солдата, погибшего в боях и брошенного российскими войсками в Святогорске, Украина. Снимок носит иллюстративный характер. Фото: Andriy Andriyenko / Zuma Press / Forum
У меня было много попыток суицида и много госпитализаций. Началось все в 12 лет, у меня была депрессия. Я порезал вены, но, наверное, больше для показухи. В 20 лет я вскрыл себе вены топором. До костей дорубил. Меня на три месяца госпитализировали в психиатрическую больницу.
Еще через несколько лет я выпил крысиного яду и снова попал в больницу. Потом прыгал с крыши пятиэтажного дома. Сломал руку и запястье, трещина в ноге, сломал челюсть и выбил зубы: осталось всего три, так и хожу (отсутствие зубов входит в список болезней, освобождающих от прохождения военной службы. — Ред.). Последняя попытка до войны была года два-три назад. К психиатру ходил редко, только когда были ухудшения. Мне выписывали лекарства, я их принимал год-два до улучшения состояния, потом бросал.
Посылать психически больного на передовую опасно не только для него самого, но и для окружающих его людей, под угрозу попадают его сослуживцы. В психиатрической больнице очень строго: нельзя курить, пользоваться телефонами, ничего нельзя. Но мне даже не терпится туда вернуться. Лучше уж там, чем на войне.
В полевую санчасть меня поместили 8 декабря. Это помещение без окон и отопления. На фронте у меня началось воспаление почек. Скорее всего, простудил, но есть подозрение на «мышиную лихорадку» (одно из названий геморрагической лихорадки с почечным синдромом (ГЛПС), тяжелого вирусного заболевания, сопровождающееся лихорадкой, поражением почек и подкожными кровотечениями. — Ред.). У меня какая-то шишка возле бедра (фото имеется в распоряжении редакции. — Ред.) и кишка вышла (имеется в виду ректальный пролапс, то есть выпадение прямой кишки. — Ред.). Из-за этого при ходьбе сильные боли, когда сижу тоже больно. Температура 38–39. Сознание терял. Лечение вообще не получаю, только анальгин и парацетамол. Кроме меня там еще 27 человек ожидает эвакуации. Но нас и не лечат, и не вывозят.
Меня возили в военный госпиталь на экспертизу к психологу и психиатру, хотели проверить «кошу» я от службы или нет (копия медицинского заключения есть в распоряжении редакции. — Ред.). Психиатр сказала, что мне надо пройти ВВК (военно-врачебная комиссия. — Ред.) и что после этого меня, скорее всего, комиссуют, потому что мне нельзя доверять оружие. Она предлага срочную эвакуацию, прямо сразу, но фельдшер медроты отказался, сказал, что это очень геморройно и что меня эвакуируют в стандартном режиме вместе с другими. После этого командир сказал: «Ждите. Пока решаем, что с вами делать, может, вы все на “передок” поедете».
После этого я написал рапорт на прохождение ВВК и госпитализацию (копия есть в распоряжении редакции. — Ред.). Реакция командования была негативной: «Раз ты псих, тебе самое место на передке. Вы психи, хорошо воюете, потому что вам никого не жалко». После этого мой рапорт якобы потеряли. А потом пришел врач и сказал, что замполит выкинул рапорты и заключения врачей и мои, и моих сослуживцев.
Люди, которым требуется лечение, в гараже в Херсонской области, куда привезли и Андрея. Фото предоставлено героем
Моя мама и я писали заявление в военную прокуратуру. На днях ответ пришел, что меня должны госпитализировать в Россию и положить в психиатрическую больницу (копии обращения и ответа есть в распоряжении редакции. — Ред.). Вечером 27 декабря мне позвонили оттуда, спрашивали, где я нахожусь и оказывают ли мне какую-то помощь, есть ли улучшения. Я сказал, что улучшений нет, что на лечение и ВВК меня не отправляют. Они сказали: «Хорошо, будем рассматривать ваши заявления». Я в это не верю. Поэтому обратился за помощью в «Идите лесом» (проект помогает избежать мобилизации, срочной службы или дезертировать. — Ред.).
Гараж в Херсонской области, куда привезли Андрея. Фото предоставлено героем
Я все еще в Херсонской области. Нас зачем-то привезли в гараж, без воды и отопления. Спим на полу. Ждем, что с нами дальше будут делать. Когда нас могут отправить в бой, не знаем. Нас каждый раз все ближе и ближе к «переду» привозят. Если со мной что-то случится, прошу винить в этом наше командование и правительство Российской Федерации, которое позволило незаконно заключить контракт и позволяет посылать нас, больных людей, на «передок» на мясо.
Ирина Новик
