«Гроб будет закрытый». Репортаж из московских моргов

Очереди за свидетельствами о смерти, путаница с тем, что в них указывают в качестве причины, закрытые гробы, бросающие работу гробовщики. Наталья Белокурова провела два дня в моргах двух московских больниц и поговорила с владельцем похоронного агентства, чтобы выяснить, как хоронят умерших от коронавируса и что происходит с индустрией ритуальных услуг во время эпидемии.

«А ковид существует?»

Утром 4 мая московский оперативный штаб отчитался о 5948 новых зараженных коронавирусом COVID-19 в городе.

А это же время в столице начинается дождь, и люди, сидевшие на скамейках у входа в морг московской Боткинской больницы, заходят внутрь.

В приемной висят информационные листовки о способах передачи коронавируса, его симптомах и мерах предосторожности. Помимо прочего, в них рекомендуют держать социальную дистанцию. Несмотря на большие размеры помещения, соблюдать ее сложно — там находятся больше 50 человек одновременно.

Все вместе они молча ждут своей очереди: одни — за свидетельством о смерти, другие — чтобы попрощаться с близким человеком в единственном работающем зале, второй закрыт. Согласно объявлению на стене, на церемонии могут присутствовать не больше пяти человек, но это правило соблюдается не всегда.

Часть людей сидит в очереди к одному из двух похоронных агентов, чьи рабочие столы с компьютерами стоят прямо в приемной. Перегородок нет, поэтому увидеть происходящее на мониторе может любой зевака: вот скромно одетый мужчина выбирает деревянный гроб (21 500 рублей), черное покрывало (3200 рублей) и тапочки из кожзама (550 рублей). Финальная стоимость похорон — больше 76 тысяч рублей (около $1000).

— Анализ брали? Ну, этот, — спрашивает агент у крупного лысого мужчины в кожаной куртке и показывает рукой на свое лицо в одноразовой маске.

Тот что-то отвечает тихим голосом, после чего сотрудник похоронного бюро уходит говорить телефону.

«Гроб будет закрытый, — сообщает он, вернувшись. — Распоряжение заведующей».

Кажется, ответ не устраивает клиента. Он требует личной встречи с заведующей.

Вскоре в зал выходит женщина в белом халате, и они начинают беседовать — сначала тихо, а потом все громче и громче, пока разговор не перерастает в перепалку, к которой подключаются двое знакомых мужчины.

— Пожалуйста, ведите себя прилично, иначе мне придется вызвать охрану, — строго говорит сотрудница больницы. — Вы понимаете, у нее обнаружили ковид.

— А он существует? — спрашивает мужчина-зачинщик.

— Вы просто так в маске ходите?

— Я хожу, потому что вы, врачи, заставили. Вы боитесь ковида?

— Я работаю в медицине, и это уже значит, что не боюсь.

— А ковид существует?

— Да, существует.

— Но у нее же тромб в голове.

— Это сопутствующее заболевание. История болезни есть?

— Она должна быть у вас.

Женщина берет свой телефон и набирает номер:

— Леночка, у нас есть история Котовой (фамилия изменена)? А когда она будет, не знаешь? А какая реанимация? А, ковид, все ясно.

К полудню дождь почти заканчивается. Около десятка людей выходят на свежий воздух, встают подальше от незнакомцев и с облегчением снимают маски.

***

По официальным данным на 1 мая, Боткинская больница не была перепрофилирована для лечения коронавирусной инфекции. При этом она работает «в режиме повышенной нагрузки», потому что «увеличилось число пациентов, которым необходима экстренная медицинская помощь». Это объясняли тем, что многие другие больницы в городе перепрофилировали под коронавирус.

Чтобы дозвониться до контакт-центра Боткинской, пришлось ждать 15 минут. Оператор сказал обратиться в отдел по связям с общественностью и бросил трубку. В пресс-службе отказались отвечать на вопросы и перенаправили в департамент здравоохранения Москвы.

«Лишь бы успевать людей хоронить»

По словам директора похоронного дома «Журавли» Ильи Болтунова, до эпидемии коронавируса людей в моргах было значительно меньше, но сейчас такое большое количество — это норма.

«Последние дни ситуация усугубилась везде. Недавно мы забирали документы умершего из-за коронавируса из ГКБ № 15. Там было огромное количество людей. Они пытались соблюдать дистанцию, но она была более чем условной», — говорит он.

Работы у похоронных агентов, соответственно, стало больше.

«Бывает, что за день мы получаем 10 заявок, и половина умерших — с коронавирусом. Такое было буквально два дня назад, — продолжает Болтунов. — Когда это все только начиналось, были единичные случаи махинаций. Например, люди, работающие при морге, пытались сделать так, чтобы захоронениями могли заниматься только они. Сейчас, поскольку объемы работы возросли, на это не осталось времени — лишь бы успевать умерших хоронить и не допускать, чтобы люди ждали документы по много дней. Мы сейчас все в авральном режиме».

Для захоронения людей с коронавирусом или подозрением на него свои правила. Официально разрешены и погребение, и кремация таких тел, но власти рекомендуют выбирать второй способ.

«Захороненное тело может стать бомбой замедленного действия. Коронавирус пока недостаточно изучен, поэтому никто не может знать заранее, насколько это опасно. Тем не менее людей с подтвержденным диагнозом все равно сейчас хоронят, а не только кремируют», — объясняет Болтунов.

Кроме того, гроб должен быть закрытым, а умершего нужно положить в двухслойный герметичный пакет, продезинфицированный внутри и снаружи. Контакты с телом могут быть опасны, поэтому они разрешены только санитарам морга, которые работают непосредственно с телами, при этом санитары должны обязательно находиться в спецодежде — одноразовом непромокаемом халате, защите для глаз, перчатках и маске.

Дело в том, что в легких и других органах мертвого человека может находиться живой вирус, утверждает ВОЗ, на чьи рекомендации опирается Роспотребнадзор.

Впрочем, это соблюдается не всегда. Родственники женщины, умершей от COVID-19, сообщили редакции, что местная похоронная бригада на Ваганьковском кладбище предложила им за дополнительную плату открыть гроб и одеть покойную. Родственники отказались.

Власти также требуют соблюдать дистанцирование при прощании с умершим, но, по словам Болтунова, на деле это тоже не всегда соблюдается.

«Некоторые собираются достаточно большими группами. Запретить мы им не имеем права. Хотя, конечно, стараемся напоминать о соблюдении дистанции», — говорит он.

«А как хоронить-то?»

Утром 5 мая московский оперштаб объявил, что за сутки в столице зарегистрированы еще 5714 случаев заражения. Заболевших коронавирусом в Москве стало больше 80 тысяч.

— Ну простите! Мы делаем все возможное. Мы не сидим без дела. И вообще-то у нас сегодня должен был быть выходной, — раздраженно говорит санитарка.

В отличие от Боткинской больницы приемная морга Городской клинической больницы имени Мухина (бывшая ГКБ №70) совсем крохотная — не больше 20 квадратных метров. Большинство людей пришли к агентам — им отвели два кабинета; кто-то — на опознание, кто-то — сдать амбулаторные карты умерших.

«В связи с нестандартной эпидемиологической ситуацией», гласит объявление, на получение справки о смерти отвели всего один час — с 13:00 до 14:00.

К 13 часам в комнате почти не остается места. Снова злую шутку играет погода — находиться на улице даже под зонтом тяжело. Всего в приемной и небольшом предбаннике стоят около 20 человек. Почти все — в масках и стараются держаться друг от друга подальше, насколько это возможно. На стенах висят брошюры о коронавирусе.

«А вы знаете, что курильщики не заражаются коронавирусом? Никотин его убивает», — вдруг говорит мужчина в очереди.

Ему никто не отвечает.

Из той же приемной дверь ведет в морг. На двери висит табличка «Красная зона зона Вход запрещен» — именно так, с повторами. Иногда оттуда выходит сотрудник морга в маске с фильтром, перчатках из тонкого защитного покрытия поверх белого халата; вопреки требованиям Роспотребнадзора, его глаза не защищены. Сотрудник морга о чем-то говорит с похоронными агентами и возвращается обратно.

Приезжает полицейский. На лице у него устройство, похожее на противогаз. Мужчина пенсионного возраста в одноразовой маске встает со стула и говорит: «Наконец-то». Они о чем-то тихо беседуют, пока не выходит сотрудник морга и не приглашает их зайти внутрь. Полицейский и мужчина уходят в «красную зону», не защитив себя никакими дополнительными способами. Впрочем, пробыли они там всего несколько секунд. «Это она», — произносит мужчина, закрывая за собой дверь, и садится на свое прежнее место рядом с другими посетителями морга.

«Да, я получила заключение, — растерянно говорит женщина кому-то по телефону. — Тут написано, что причины смерти — пневмония и острая респираторная недостаточность. Про “корону” нет ничего. А как хоронить-то?»

Судя по разговорам в приемной, отсутствие данных о коронавирусе усложнило процесс не только ей: еще двое жаловались, что результаты теста им пока не дали.

Справки о смерти успевают получить не все — кому-то придется вернуться за ними завтра.

Прощаются с умершими на улице — в небольшом закутке на углу здания, окруженного тремя стенами. Роль четвертой стены выполняют катафалки, подъезжающие один за другим. Утром у стены стояли не меньше десятка гробов. Некоторые подписаны: 1931 года рождения, умерла 27 апреля; 1936 года рождения, умер 29 апреля; 1963 года рождения, умер 1 мая.

Через четыре часа гробов становится вдвое меньше.

***

10 марта департамент здравоохранения заявил, что в ГКБ имени Мухина «усилены меры профилактики и повышения качества лечения пневмонии» и что в больнице есть 230 коек для больных с пневмонией, из которых 27 — реанимационные. «Ни у одного пациента заболевание новой коронавирусной инфекцией не выявлено», подчеркнули в ведомстве.

Почти через две недели в больнице от пневмонии скончался мужчина, лежавший в отделении, перепрофилированном на работу с людьми с подозрением на коронавирус. Мосгорздрав отрицал, что смерть наступила от COVID-19; в учреждении говорили, что пациент умер от недостаточности внутренних органов на фоне нескольких заболеваний, и пневмония не была ведущим из них.

В распоряжении редакции есть свидетельство о смерти одной из пациенток ГКБ имени Мухина, в котором указано, что она скончалась от COVID-19. 6 мая на вопрос корреспондента в учреждении ответили, что сейчас в него поступают больные с подозрением на коронавирус, и больница перепрофилирована.

«У меня нет выбора»

По мнению Болтунова, учреждения могут скрывать факт того, что человек умер от последствий коронавируса — чтобы ускорить процесс или «разбавить статистику».

«Когда мы забирали умершую из 15-й больницы, родственники сказали, что она с коронавирусом, потому что в ее окружении было много зараженных людей. Выдавали тело в закрытом гробу. Тем не менее в диагнозе о коронавирусе не было ни слова, несмотря на то что больница официально принимает таких людей», — говорит он.

«Если мы видим любую легочную историю в диагнозе, то мы работаем как с коронавирусом. Похоронная бригада носит одноразовые костюмы химзащиты, перчатки, очки. После похорон машины обрабатываем дезинфицирующими средствами и бактерицидной лампой. Правда, из-за того, что на средства защиты задрали цены, нам пришлось немного повысить цены на услуги», — объясняет Болтунов.

В то же время часть работы перешла в онлайн — агентство стало получать больше интернет-заказов. Иногда люди даже не участвуют в церемониях — умерших хоронят без свидетелей, а затем родным присылают координаты и фотографию этого места, чтобы они могли посетить его уже после карантина.

По словам Болтунова, из-за страха заражения много сотрудников «Журавлей» отказались работать, остались только «самые сильные бойцы»:

«А у меня вообще нет выбора. Но я и не боюсь — два раза, в принципе, не умираешь».

***

Утром 7 мая московский оперативный штаб сообщил о 6703 новых случаях коронавируса. Общее число заболевших превысило 90 тысяч человек. Мэр Москвы Сергей Собянин заявил, что по результатам скрининговых исследований на данный момент могут быть заражены около 300 тысяч жителей столицы.

Наталья Белокурова, Оксана Баулина / Vot-tak.tv