Казахстан: имитация либерализации

Первым приглашение Владимира Путина посетить назначенный теперь на 24 июня парад Победы принял президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев. Он вместе президентом Молдавии Игорем Додоном и руководителем Южной Осетии Анатолием Бибиловом готов стоять на трибуне рядом с российским лидером во время этого мероприятия. Вероятно, к этому моменту в Казахстане, как и в России, закончат с карантином и вплотную займутся политикой. Владимир Путин продолжит свое обнуление, а Касым-Жомарт Токаев вернется к своему эксперименту по либерализации страны. По просьбе vot-tak.tv казахстанский журналист Вадим Борейко рассказал о происходящих переменах в стране.

В понедельник, 25 мая, Казахстан резко ослабил карантинные меры. Начали работу многие предприятия, рестораны, торговые центры. Так совпало, что в тот же день Касым-Жомарт Токаев подписал пакеты поправок в законы о партиях и о мирных собраниях. Таким образом, его заявление о необходимости политической модернизации, сделанное в интервью западным СМИ год назад, вроде бы обретает наконец законодательную плоть. Со стороны могло показаться, что вирусный и политический карантин стали смягчаться одновременно. Но что это было в действительности – реальная политическая модернизация или «косметический ремонт»?

Президент Касым-Жомарт Токаев и мэр казахстанской столицы Алтай Кульгинов. Фото: akorda.kz

Немного политического контекста

В Казахстане парламент состоит из двух палат – нижней (мажилис) и верхней (сенат). 98 депутатов в мажилис избираются исключительно по партийным спискам, то есть избиратель фактически голосует не за конкретного кандидата, а за его партию. Самовыдвиженцы тут не ходят. Пороговое значение для прохождения партии в парламент – не менее 7% на выборах. Кроме того, девять депутатов выдвигает Ассамблея народа Казахстана. Итого: в нижней палате – 107 парламентариев.

В сенате по два депутата представляют каждую из 14 областей, а также столицу Нур-Султан и два города республиканского значения – Алматы и Шымкент. Ещё 15 сенаторов назначает лично президент. В сумме – 49 депутатов в верхней палате.

В мажилисе представлены всего три партии: партия власти «Нур Отан» (84 мандата), «Ак жол» («Светлый путь», 7 мандатов), Коммунистическая народная партия Казахстана (КНПК, 7 мандатов). Расклад сил очевиден: с огромным перевесом в сторону партии власти.

Депутатов небольших по представительству партий оппозиционными назвать трудно. Они соревнуются в лояльности. А если и бывает критика, то выглядит она примерно как филиппика первого министра из пьесы Шварца «Голый король»:

«Ваше величество! Вы знаете, что я старик честный, старик прямой. Я прямо говорю правду в глаза, даже если она неприятна… Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски: вы великий человек, государь!»

Только одна деталь. 19 марта прошлого года на церемонии отставки Нурсултана Назарбаева с поста главы государства и передачи президентских полномочий Касым-Жомарту Токаеву (выборы состоялись позже, 9 июня) председатель «Ак жола» Азат Перуашев перед объективами телекамер… прослезился на всю страну. Не удивительно, что законопроекты в мажилисе почти всегда голосуют единодушно. Уж не говоря про сенат.

Политически озабоченные граждане давно махнули рукой на парламент, называя его «нотариальной конторой» правительства. В последние годы политическая система в центральноазиатской стране стала уж слишком смахивать на позднебрежневский застой, причём в опереточном варианте. Что на двадцатом году ХХI столетия выглядит, мягко говоря, несовременно. И новый президент Токаев, вероятно, решил внести в неё некое оживление, потому в его риторике и стали звучать слова типа «политическая модернизация».

Вскоре после выборов Токаев объявил о создании Национального совета общественного доверия – неконституционного органа без особых полномочий. В него вошли восемь десятков общественных, культурных и медийных деятелей. С ними президент и пообещал обсудить новую редакцию «политических» законов – о партиях, митингах, парламенте, выборах, СМИ. Некоторые пакеты поправок к ним уже прошли чтения в обеих палатах парламента и легли на стол президенту.

Закон о партиях: поправки ни о чём

В закон о партиях вносятся два главных изменения. Первая норма предусматривает квоту для женщин и молодёжи – не менее 30% в партийных списках, которые будут подаваться в избирательные комиссии в период электоральной кампании.

Это напоминает квотирование времён угара перестройки в конце 1980-х, когда в Верховном Совете СССР «бронировалось» определённое число депутатских мандатов для национальных меньшинств, комсомола, профсоюзов, Комитета советских женщин, Всесоюзного совета ветеранов и даже Всесоюзного общества филателистов.

Второе новшество заключается в снижении количественного порога членов партии для регистрации с 40 тысяч до 20 тысяч. Принципиально это мало что меняет. Для небольшой страны с населением 18,5 миллиона человек это всё равно очень высокий ценз. Например, в 10-миллионной Швеции для регистрации партии необходимо всего две тысячи подписей. Поэтому в скандинавской стране была возможна, допустим, Партия пиратов, имевшая места в Риксдаге (однопалатный парламент Швеции. – Примеч. ред.) и даже в Европарламенте, что совершенно не представимо в Центральной Азии. К тому же казахстанские партии обязаны иметь филиалы во всех 14 областях.

Но даже при соблюдении этих условий не факт, что партия будет зарегистрирована. 6 мая, выступая в мажилисе (нижняя палата парламента), вице-министр юстиции Наталья Пан рассказала депутатам, что из семи заявок на регистрацию партий Минюст отклонил шесть. В частности, никак не может легализоваться оппозиционная Демократическая партия Казахстана с 32-летним лидером Жанболатом Мамаем, который, несмотря на молодость, уже успел дважды отсидеть по нескольку месяцев в тюрьме по политическим мотивам.

В мае суд запретил деятельность политического движения «Көше партиясы» («Уличная партия»). Фемида сочла, что это одна и та же организация, что и движение ДВК («Демократический выбор Казахстана»), ранее признанное экстремистским. Её лидер Мухтар Аблязов заочно осуждён на родине, живёт в Париже. Он ведёт активную пропаганду в социальных сетях и на YouTube-каналах.

Таким образом, с одной стороны, реальным оппонентам действующей власти заказана даже регистрация партии. Что уж тут говорить об участии в выборах и попадании в парламент? С другой же стороны, в Акорде (резиденции президента), похоже, сочли, что многолетнее единодушие в законодательном органе становится совсем уж неприличным. Поэтому депутаты сейчас рассматривают статус нового для Казахстана института – «парламентской оппозиции». Мажилис уже принял соответствующие поправки в закон о парламенте и передал их в сенат.

Митинги: были разрешительные, стали уведомительные

Марш за конституционную реформу, организованный молодёжным политическим движением «Oyan, Qazaqstan!» («Проснись, Казахстан!»). Фото Романа Егорова

На этом фоне изменения в закон о мирных собраниях на первый взгляд смотрятся прямо-таки революционными.

Прошлый год в Казахстане был отмечен взрывом митингового движения. Акции протеста шли целый год. Они начались в январе стихийным многотысячным сходом в Караганде после убийства молодого парня в новогоднюю ночь в ресторане «Древний Рим» и завершились «активностями» разных политических групп и движений на площади Республики в Алматы в День Независимости 16 декабря.

До 2019-го местные исполнительные органы под разными предлогами не давали санкции на проведение митингов в течение целых 11 лет! Последняя разрешенная акция состоялась 31 мая 2008 года, в День памяти жертв политических репрессий.

И вот 30 июня в Алматы прошел первый за долгое время разрешенный митинг под лозунгом «За свободу мирных собраний». Его организатор, гражданский активист Альнур Ильяшев, получил санкцию акимата (мэрии) с 36-й попытки. Законопроект разрабатывался в Министерстве информации и общественного согласия. И вышел из его недр настолько «кривым» и реакционным, что подвергся остракизму не только в казахстанском сетевом сообществе, но и резкой критике со стороны спецдокладчика ООН Клемана Ньялетсосси Вуля.

Первый разрешённый за 11 лет митинг в Алматы. 30 июня 2019 года. Фото Романа Егорова

Проект закона в парламенте слегка «подрихтовали». Из принципиальных новинок можно отметить следующие:

– теперь организатор просто извещает о намерении провести митинг местный исполнительный орган, согласия которого не требуется (но уведомление всё-таки нужно), то есть установлен уведомительный порядок;

– сроки уведомления сокращены с 15 до пяти рабочих дней, время реакции госоргана – с 10 до трёх дней;

– появятся не менее трех отведенных для мирных собраний мест в центральной части городов (сейчас в двухмиллионном Алматы всего один «Гайд-парк» почти на окраине города).

Вадим Борейко, Казахстан – для Vot-tak.tv