«Минута прошла — жив, и хорошо. Жду, когда пройдет следующая минута». Артем Важенков о зверствах белорусского ОМОНа

Активистов «Открытой России» 38-летнего Артема Важенкова и 23-летнего Игоря Рогова в ночь с 10 на 11 августа схватил ОМОН в Минске. Уже днем 11 августа государственное агентство БЕЛТА объявило их «провокаторами». Вечером 11 августа Рогова освободили, но Важенкова не отпускали еще четыре дня. Ему предъявили обвинение по статье 293 УК РБ «участие в массовых беспорядках». Очевидно, именно Важенкова самопровозглашенный президент Беларуси Александр Лукашенко 14 августа назвал «понаехавшим с этой “Открытой России”». Вечером 15 августа Артем Важенков вышел на свободу и утром 16 августа вернулся в Москву. Он рассказал Vot-tak.tv, как пережил несколько суток страшных побоев и пыток в «концлагере на Окрестина».

Артем Важенков. Фото: МБХ Медиа / Twitter

«Вам всем п***а! Вы сейчас все тут подохнете!»

Мы приехали в Минск утром 8 августа на рейсовом автобусе из Москвы. Сняли квартиру, погуляли по городу. Какой-то тревоги я тогда не чувствовал. Правда, было странно видеть пустынный город. В день выборов обошли несколько участков, внутрь не заходили. Видели огромные очереди в спальных районах. Вряд ли это были избиратели Лукашенко.

Мы планировали 11 августа уезжать, поэтому вечером 10 августа решили посмотреть, что происходит в городе. Тогда в атмосфере действительно ощущался страх и опасность. Оцепления, ОМОН хватал прохожих и избивал. Мы решили, что не стоит испытывать судьбу, и около полуночи пошли в сторону дома — подальше от центральных улиц, по переулкам, дворам. Казалось, по более безопасным местам.

Так как интернет не работал, то проложить маршрут по навигатору было невозможно. Мы заплутали и вышли на какую-то улицу, где увидели вдалеке большое скопление ОМОНа. И тут на нас налетели люди в черном. Все произошло стремительно. Ударили в лицо и голову. Положили на асфальт, заломали назад руки, скрутили головой вниз, повели в автозак.

Людей закидывали в автозак слоями, лицом в пол. В нашем было человек двадцать задержанных. Можно сказать, повезло тем, на которых сверху лежали другие люди, — меньше доставалось ударов дубинками.

Избивали в автозаке страшно. Молотили дубинками, ногами. Омоновцы прямо по людям ходили. Угрожали, орали: «Вам всем п***а! Вы сейчас все тут подохнете!»

Во время избиений автозак ехал. Сколько это продолжалось, сложно сказать. Я был в стрессовом состоянии, счет времени потерял абсолютно. Может, минут 20, но я не уверен в этой цифре. Все было как в бреду. Думал, минута прошла — жив, и хорошо. Жду, когда пройдет следующая минута. Еще минута прошла — ждем следующую.

Мы кричали, что мы граждане России и ни в чем не участвовали. Но это их только раззадорило. «Ну как вам в Беларуси? Как вам наше гостеприимство? Знаем, зачем вы сюда приехали! Хотели устроить массовые беспорядки? Получайте!»

«Мы вас перевоспитаем»

Нас привезли в ЦИП, но тогда я еще не знал, что это такое. Выволокли из автозака и свалили прямо перед забором на улице, на лужайке перед входом. То есть все заходившие внутрь на работу сотрудники видели, что лежат пара десятков человек лицом в землю. Положили лицом в землю, руки скрепили за спиной пластиковыми стяжками. Была глубокая ночь, было прохладно, но я толком не помню своих физических ощущений, кроме избиений.

Потом налетели люди с камерой. Поднимали каждого за волосы. Свет в лицо и спрашивали, кто вы, что вы. Хотелось сказать что-то, чтобы они максимально быстро отстали от меня. Попутно били всех. Ногами, дубинками. Умникам, которые говорят: «Ой, он напиздел», — не буду предлагать оказаться на моем месте.

За всю ночь ни еды, ни воды не давали. В туалет не водили. Только одному парню ослабили стяжки на руках, он смог как-то встать и, извините за подробность, покакать под забор.

Когда рассвело, нас завели во внутренний двор. Это такой каменный мешок с бетонными полом и стенами, сверху — решетка под открытым небом. Там поставили на колени головой вниз, чтобы мы не видели лиц наших мучителей. И так мы стояли до вечера.

Нас били дубинками, сапогами. Били по спине, ногам, ягодицам, рукам. Орали: «Мы вас перевоспитаем!»

С Игорем нас разделили, когда мы находились в этом дворе. Я не знал, выпустили его, перевели в камеру или где-то пытают.

Вечером нас перевели в камеру ЦИПа. Туалет — как на старых автостанциях в Советском Союзе. Раковина — мы впервые смогли напиться воды. В камере, рассчитанной на шесть мест, нас оказалось человек тридцать. В пике количество было 42, если мне не изменяет память. Спали на полу, но после перевода в камеру избиения прекратились. На следующее утро, 12 августа, дали кашу.

«Вы в массовых беспорядках не принимали участие»

Я не понимал, что со мной будет. Но старался держаться. Внутренне все силы в себе собрал в кулак. Как мы поняли из разрозненных фраз, нас всех должны были подвергнуть административному наказанию за участие в несанкционированных митингах и пикетах.

У всех, кто был в камере, следователь взял объяснения. Я сказал, что ни в каких беспорядках участия не принимал, ничего противозаконного не совершал.

На следующий день была встреча с другим следователем, который дальше занимался моим делом. Он вел себя достойно и скорее хорошо ко мне относился. Богушевич его фамилия.

Следователь объявил, что я являюсь подозреваемым по части 2 статьи 293 УК РБ — участие в массовых беспорядках, от трех до восьми лет. Мне, конечно, стало неприятно и страшно. Кому хочется сесть в тюрьму?

Потом меня перевели в ИВС. Там я почувствовал себя более-менее в безопасности. В камере на шесть человек было пять-шесть человек в разное время. Завтрак, обед, ужин — как положено. К сотрудникам ИВС практически нет претензий.

В моей камере все были по 293-й статье о массовых беспорядках. Кого-то подозревали в пособничестве, кого-то — в участии. Один человек, например, в 2010 году поучаствовал в каких акциях, засветился, а теперь ему предъявили, что он пособник, админ какого-то телеграм-канала.

Некоторые обрывки информации стали у меня появляться, когда у меня появился адвокат не по назначению, а от «Правозащиты Открытки». Появилась надежда.

Когда меня освобождали 15 августа, я имел беседу с главой следственного отдела Советского района города Минска. Он мне все разложил по полочкам: вот тогда-то вы приехали, вот здесь вы были, здесь не были. Тогда вы отправились туда, здесь купили сим-карту и так далее. «Из имеющихся у нас данных вы в массовых беспорядках не принимали участия», — сказал он.

В следственный отдел пришли сотрудники посольства, забрали меня, отвезли в посольство, а потом — в Россию. Они действительно были рады, что они вытащили меня из этой ситуации. Хочу сказать слова благодарности за их работу.

«Они избивают с ненавистью и удовольствием»

Вернувшись в Москву 16 августа, я зафиксировал побои в травмпункте. Не просто я говорю, что меня побили. А профессиональный специалист, доктор, медик фиксирует факт наличия ссадин, синяков, ушибов и так далее. Переломов нет. По поводу сотрясения мозга мне рекомендовали обратиться к неврологу.

Конечно, мы будем добиваться возбуждения уголовного дела по этому поводу. Я разговаривал с белорусами, и они все говорили: «ОМОН у нас просто отбитый».

ОМОН зверствовал по отношению абсолютно ко всем. Мне показалось, что они действительно искренне верят, что схватили каких-то врагов. Они избивают с ненавистью и удовольствием.

Наверное, это результат и идеологической обработки, и материальных стимулов. Как я понял из разговоров с местными, зарплата у омоновцев выше средней, и они вот так ее отрабатывают.

На психологическом состоянии это все тоже несколько отразилось. Вчера был какой-то нервяк, ощущение радости вперемешку с беспокойством, тревогой. А сегодня выспался и чувствую себя бодренько. Планы и убеждения мои это все никак не изменило. Когда закончу все дела тут, поеду в Тверь. Какую деятельность вел, такую и буду продолжать.

Оксана Баулина / Vot-tak.tv