Москва – конструктор Lego. Как Собянин и его чиновники уничтожают исторический облик города
Архитекторы о печальных тенденциях градостроительства
На этой неделе в российской столице — новый скандал, связанный с исторической застройкой. Москвичи протестовали в соцсетях против перестройки знаменитой трамвайной арки на Сыромятническом проезде, рядом с центром Artplay.
Этот путепровод построили в 1865 году. В будущем здесь хотят пустить пути Московских центральных диаметров. Проект реконструкции представила компания «Интермост». Москвичи раскритиковали рендеры, назвали проект «сделанным на коленке» и просто некрасивым. После волны критики информацию с сайта удалили. Москомархитектура и РЖД открестились от опубликованного проекта, заявив, что это лишь один из вариантов решения. Пресс-служба РЖД сообщила агентству «Москва»:
«Проектная документация находится в разработке, это не согласованное решение проектировщиков, а один из вариантов, схематично показывающий границы будущей реконструкции. Итоговое решение в обязательном порядке пройдет все необходимые согласования».
В пресс-службе Artplay нам сказали:
«Как заявляют в РЖД, сохранить путепровод в Сыромятническом проезде в нынешнем виде не представляется возможным. Во-первых, специалисты признали техническое состояние объекта аварийным. Во-вторых – существует необходимость прокладки двух дополнительных железнодорожных путей».
Центр готов участвовать в разработке нового облика путепровода:
«Мы считаем важным, чтобы мнения профессионалов и горожан, которые не хотят видеть проект безликим, были учтены. Также необходимы грамотная экспертиза и согласование проекта по всем градостроительным правилам».
Главный архитектор центра дизайна Artplay Михаил Лабазов рассказал vot-tak.tv, что новость о перестройке путепровода стала для него сюрпризом.
«Арка казалась всегда такой непоколебимой. Она здесь была всегда. <…> Никто ничего не понимает. Я надеюсь, что здесь это сможет принять нормальное человеческое русло. <…> Мы до того, как стукнула вся эта коронавирусная история, довольно активно с префектурой занимались грядущим благоустройством наших улиц вместе с “Винзаводом” — это проект “АртКвартал”».
Рядом c центром также реконструируют железнодорожный мост через Яузу, Андроников виадук — строение 1865 года с видом на Спасо-Андроников монастырь.
«Там мостик тоже — я не знаю, в памятниках он или нет, — достойный. И вот этот вид на Андроников монастырь через этот мост — он такой академический», — говорит Лабазов.
Андроников виадук — железнодорожный мост Курского и Горьковского направлений МЖД на участке между станцией Москва-Пассажирская – Курская и остановочным пунктом «Серп и Молот». Построен в 1865 году. Фото: wikipedia.org
В мэрии заявили: «После реконструкции у моста появится по три полосы движения в каждую сторону. Помимо этого проектом предусмотрено укрепление береговой линии». Красивое строение закрыли забором. Его будущий облик неизвестен.
Москва, которую мы потеряли
При прежнем градоначальнике Юрии Лужкове с памятниками архитектуры не церемонились, сносили даже то, что не рискнула тронуть советская власть. То, что возводилось на месте уничтоженных памятников архитектуры получило название «лужковский стиль» за отсутствие вкуса и склонность пристраивать везде башенки.
С приходом нового столичного мэра Сергея Собянина было объявлено, что инвестконтракты прошлой администрации будут пересмотрены, а решения по каждому зданию будут приниматься специальной комиссией. В результате к 2015 году историческая часть города осталась без защиты экспертов, власти ликвидировали так называемую сносную комиссию, которая решала, какие здания в историческом центре и зонах охраны объектов культурного наследия могут быть удалены с карты Москвы. Исторические объекты в городе сносили и до этого, но некоторые активистам все же удавалось сохранить.
Доходный дом Блинова на Чистых прудах до и после реконструкции. Источник фото: archnadzor.ru/
С 2010 по июль 2018-го в столице снесли 159 объектов историко-культурного наследия.
В 2018 году Москва потеряла 21 историческое здание. Столько же — в 2019-м, причем три из них — официальные памятники.
Улица Макаренко, где находился Дом Блинова, который впервые упоминается в 1898 году. Фото: wikipedia.org
Фабрики и мануфактуры
Один из самых громких скандалов, связанных со сносом исторической застройки, произошел в октябре 2019 года. Власти разломали здание бывшей чаеразвесочной фабрики Boray XIX века. Уничтожению строения не помешали пикеты и даже судебный иск, решение по которому не было вынесено. На месте исторического здания решили построить дома по программе реновации.
Московский фонд реновации объявил тендер на снос исторического здания Чаеразвесочной фабрики Вогау, возведённого в конце…
Opublikowany przez Andreego Novichkov Czwartek, 11 kwietnia 2019
Получается, что с одной стороны московская мэрия активно декларирует свою приверженность идеями джентрификации и превращения старых производств в офисы и креативные пространства, а с другой – всегда держит владельцев зданий и арендаторов в тонусе, так как под угрозой может оказаться любой дом.
Один из примеров — «Трехгорная мануфактура». Бывшее текстильное предприятие основано в 1799 году. Сегодня это модное офисное пространство.
Во время самоизоляции, по слухам, владельцы не делали скидок для арендаторов и заставили съехать всех, кто не смог заплатить в установленный срок. Среди сотрудников обиженных компаний даже гуляли тревожные слухи, что «Трехгорку» закрывают и будут сносить. В частной беседе с корреспондентом vot-tak.tv один из арендаторов сказал, что, скорее всего, такое решение уже принято. Попытка официально выяснить, что происходит, по традиции ни к чему не привела. Представители компании ситуацию с арендаторами комментировать не стали, ссылаясь на конфиденциальность.
Судьбу «мануфактуры» хотелось прояснить, и пару недель назад мы позвонили в компанию как потенциальные арендаторы. Сотрудники были готовы с радостью показать офисы под долгосрочный контракт. Они сказали, что свободных пространств на «мануфактуре» сейчас немало. Это означает, что пока за судьбу памятника, скорее всего, можно не беспокоиться.
XX век в немилости
Историк современной архитектуры доцент НИУ МГСУ и МГАХИ им. Строганова Николай Васильев говорит, что сейчас больше всего проблем возникает с теми зданиями XX века, которые только недавно начали восприниматься специалистами как часть наследия. Он подчеркивает, что от Олимпиады-80 в Москве почти не осталось архитектурных памятников: «Олимпийский» потерял свой облик, «Лужники» тоже перестроены. А в спортивном комплексе «Битца» начался капремонт, который, как боятся защитники архитектуры, может изменить ландшафт.
«Советское наследие представляет грандиозный вклад и в московскую городскую среду по количеству, и в мировую архитектуру по качеству архитектурных решений. Но здесь возникают политические позиции: не принято ценить советское наследие».
Спортивный комплекс «Олимпийский» до закрытия на реконструкцию. Фото: wikipedia.org
В метро оригинальные материалы меняют на современные. Например, на «Белорусской» аутентичную плитку заменили на камень.
Скандал на Патриарших прудах
Пожалуй, самые горячие споры о сохранении исторического облика Москвы сейчас ведутся вокруг реставрации павильона на Патриарших прудах 1939 года постройки (перестраивалось в 1982-м).
Патриаршие пруды. Фото: wikipedia.org
Здание принадлежит группе компаний «Киевская площадь» с 2019 года. Фирма заявляет, что в строении ведутся исключительно ремонтные работы:
«Слухи об изменениях во внешнем облике “Павильона” не соответствуют действительности. Производимые в настоящее время работы не предусматривают реконструкцию, строительство надстройки или какие-либо иные изменения во внешнем облике здания».
Архитектурный проект, который предложили новые владельцы «Павильона». Источник фото: Патрики – Патриаршие пруды: Patriki – Patriarchy ponds / Facebook
При этом появлялись изображения проекта с измененными окнами, надстройкой и громоздким пандусом.
«Не говоря о том, что это отвратительная архитектура, это еще и очень грубое и бестактное вмешательство в масштаб вот этого замечательного ансамбля Патриарших прудов», — говорит ректор Московской архитектурной школы (МАРШ) Евгений Асс, один из главных защитников прежнего облика павильона.
«Увеличение размера павильона ведет к разрушению целостности и баланса отношений между всеми элементами этого ансамбля. <…> По тем заверениям, которые мы получаем от застройщика, они отказались от надстройки. Хотя еще зимой нам удалось сфотографировать чертежи в руках у строителей, и на этих чертежах надстройка была».
"Группа компаний «Киевская площадь» в очередной раз заявляет, что на территории «Павильона» на Патриарших прудах ведутся…
Opublikowany przez Evgenego Assego Piątek, 22 maja 2020
Градозащитники обращались в департамент культурного наследия. Евгений Асс рассказывает, что у фирмы-застройщика в конце марта отозвали ордер на строительные работы, однако они продолжаются. Готовится прокурорская проверка.
«Проектных материалов никто не видел. То, что видели, — не говорят. Департамент культурного наследия делает вид, что это не его проблема. Москомархитектура — тоже что-то такое. И в конце концов понимаешь, что все это повязано круговой порукой. Эта проблема распространяется не только на это здание. Это одна из ключевых проблем вообще нашей архитектурной и реставрационной практики. Здесь многое завязано на интересах, на больших деньгах и на связях».
Пешеходная аллея вдоль Патриарших прудов, 2009 год. Фото: wikipedia.org
Асс думает, что ситуация на Патриарших зашла слишком далеко, и сейчас на сторону застройщика, пусть и со связями, вряд ли встанут чиновники:
«Люди, которые заступились за сохранение павильона, достаточно значимые имена, с которыми неприлично сейчас ссориться. <…> Надеюсь, я прав, и никто не пойдет на поводу у хищных инвесторов».
Знатоки нужных кабинетов
Архитектор Евгений Асс рассказывает:
«В разговоре с одним московским чиновником очень высокого ранга я спросил: “Ну как они так строят, не имея ни одного согласования?” Он говорит: “Ну что ты хочешь? Они потом получат задним числом, когда закончат строительство”. Да, они получат согласование, что бы они ни построили — может, они небоскреб там [на Патриарших] построят. Они получат согласование, потому что у них есть доступ к кабинетам и к фигурам, до которых мы достучаться не можем».
Облик исторического города тает буквально на глазах. Историк архитектуры Николай Васильев рассказывает, что часто экспертизу подделывают. А при подготовке документов здание могут сфотографировать не с той стороны, и по исходным фото не будет понятно: изменилось ли оно на проекте. Часто архитекторы, творческие люди, хотят быть автором чего-то важного и удовлетворяют свой эгоистичный запрос, действуя против истории. Застройщики гонятся за лакомым земельным участком. А компании выигрывают тендеры, не имея достаточной компетенции для реставрации исторических объектов.
«В группе района Сокол пару лет назад появилось сообщение. Пишет какая-то девушка: “Вот у меня муж, у него строительная фирма. И вот он выиграл тендер на субподряд на реставрацию фонарей ВДНХ. Помогите найти нам рабочих, потому что у нас нет столько людей”, — и вот так это делается. Есть вроде бы требования: лицензию реставрационную надо получить. И даже если формально подрядчик получит подряд, он наймет кого-то по объявлению. И что мы видим? Это может выглядеть чисто и красиво в первый год, а потом развалится».
Васильев говорит, что системная экспертиза и аттестация исторических зданий Минкультом все чаще проводится с нарушением необходимых процедур. Результаты экспертизы могут отдать на согласование в другой регион, и специалист, не видя здание, изучает его состояние только по бумажкам. На других проектах чиновники и бизнес, закрывая глаза на нарушения, не связывают свою жизнь с Москвой, говорит Васильев:
«Есть люди, которые честно вкладываются и хотят в Москве остаться. Есть те, кто принимают решение построить что-то и согласовать, но никогда не будет этим пользоваться. Потому что живут в Лондоне, еще где-то».
Эксперт уверен: система согласования стройки, налаженная при Лужкове, продолжает работать при Собянине. С одной стороны, очень непросто получить разрешение от департамента культурного наследия. С другой — многие вещи решаются кулуарно:
«Когда кто виноват, на каком этапе — вообще непонятно, когда скандал и большое общественное давление. <…> Все максимально размыто: и вроде система сама приняла решение, и никто не виноват».
Москва молчащая
Директор Музея архитектуры Елизавета Лихачева уверена: исторические здания исчезают с молчаливого согласия горожан, ведь большинству жителей на эту историческую застройку «глубоко наплевать». Власти лишь отражают такое отношение людей. А небольшое количество градозащитников пытаются спасать здания, получая поддержку жителей только в случае, когда бульдозеры уже въехали во двор.
«Как все переживали, когда сносились культовые абсолютно здания на центральных улицах города! Военторг, гостиница “Москва”, гостиница “Россия”, гостиница “Интурист”. Когда сносились памятники, которые общепризнаны были шедеврами мирового искусства, кого это волновало? Это никого не интересует глобально, в московском плане. Почему по этому поводу сильно должна переживать московская власть? Я сужу сейчас с циничной позиции московских властей. Я сторонник того, чтобы вообще ничего не сносить, я историк архитектуры. <…> Надо переосмыслять, по-другому относиться к наследию, но сносить нельзя. Это переписывание истории».
В городе с 2012 года действует программа «1 рубль за 1 квадратный метр». Арендаторам для получения такой скидки на площади необходимо вернуть зданию исторический облик. Мэрия отчитывается: предприниматели арендовали 33 объекта культурного наследия, 15 из них уже отремонтировали. Правда градозащитники говорят, что особого интереса у бизнеса этот проект не вызвал:
«[Программа] не заработала в полной мере, потому что у людей не было никаких гарантий, что завтра этот особняк кому-то не понравится из КГБ или ФСБ и его просто не отберут. Ты вложишь деньги, и на этом все кончится», — говорит Лихачева.
Историк архитектуры Александр Можаев уверен: о проблемах с исторической застройкой нужно говорить как можно больше, ведь часто уничтожение зданий проходит незамеченным. Вот только интерес к этой проблеме — дело волнообразное.
«В годы перестройки, когда об этом заговорили, вдруг все сразу побежали спасать: какие-то субботники, газеты только об этом и пишут. А потом начались 90-е. То ли жрать стало нечего совсем окончательно, то ли еще чего. И эта волна полностью сошла на нет. Это тогда Лужкову развязало руки, когда он первые несколько пробных аккуратных раз нарушил правила, — все произошло в тишине. А потом пошло-поехало».
Чтобы снова привлечь внимание к проблеме уничтожения исторических зданий, пришлось прикладывать много усилий. Бывало и так: на Тверском бульваре сносили дворец фаворита Екатерины II. Приехала съемочная группа, посмотрела и уехала, мол, это неинтересная тема.
«Мало того, чтобы об этом говорили. Важно, чтобы эти темы стали поддерживать местные жители. То, что на Патриарших такая волна, она, конечно, порадовала. То, что с аркой произошло — показательная история. Арка — техническое сооружение, на самом деле, на выселках. Если бы не Artplay — о ней мало бы кто знал. У нас чего только не сносят. И вдруг всего-навсего техническое сооружение XIX века».
Градозащитников мало, поэтому сейчас важно, чтобы информационная волна превратилась в общественное движение:
«Все проекты, связанные с памятниками, – департамент обязан выкладывать эти тексты для общественного обсуждения. Но это где-то глубоко, на специальных ресурсах. Надо, чтобы кто-то это постоянно отслеживал, вычитывал, направлял замечания, поднимал шум заранее, когда это необходимо».
Благоустройство категории…
По мнению главного архитектора Artplay Михаила Лабазова, из-за проекта благоустройства в городе все становится одинаковым. Ведь план этих изменений не учитывает архитектурные особенности улиц. Город застраивался много веков и сохранил в себе традиции разных времен:
«Все стало таким причесанным и хорошим. И в этом не меньшая беда, чем с отдельно взятыми домиками, которые перестраивают. <…> В Москве всегда был интерес в том, что она очень разная. <…> Любые постройки Лужкова рано или поздно как-то порастут мхом и тоже станут частью корабля. А вот приведение всего к одинаковому виду — пусть даже благородному европейскому — это ничем не меньшая угроза для потери чувства разнообразия в Москве».
Елизавета Лихачева говорит: власти не спросили горожан, каким они хотят видеть среду, в которой живут. Да, районы приобретают общее лицо. И каждый воспринимает это по-своему. Но в любом случае город должен быть для людей: «Что мне не нравится в этом благоустройстве — оно подается как благодеяние. Нас никто не спросил, что мы думаем по поводу этого благоустройства».
О патриотизме на словах и на деле
Ректор МАРШ Евгений Асс уверен:
«Вся эта патриотическая риторика, которая разводится, она абсолютно не касается именно этого аспекта: “Давайте сохраним наше наследие”. Давайте-ка мы не будем вкладывать в виллы на лазурном берегу, а давайте восстановим церкви в Подмосковье, в Москве. Давайте вложим деньги вот в эти маленькие домики. Давайте придумаем, что с ними делать. Этого понимания нет. А вместе с ним нет и соответствующих инициатив, которые бы могли их [постройки] спасти».
Здания отражают прошлое города. Это его история, которую можно увидеть здесь и сейчас. Это судьбы обитателей домов и архитекторов. А еще это история, которая постепенно переписывается и выдается за оригинал или вовсе уничтожается как неудобная.
