Страна бедных. Интервью с экономистом Дмитрием Прокофьевым

Согласно социологу Сеймуру Липсету, если ВВП в стране выше 12–13 тысяч долларов на человека, люди начинают интересоваться политической жизнью, поэтому авторитарной власти выгодно, чтобы население жило бедно. Фото: Денис Синяков / Reuters / Forum

Уровень жизни в России ухудшается как минимум последние 10 лет. Однако люди подстраиваются под существующие реалии, а не пытаются их изменить. Почему так происходит и насколько велика вина государства в непрерывном обеднении граждан? Об этом и не только мы поговорили с экономистом, автором телеграм-канала «Деньги и песец» Дмитрием Прокофьевым.

– Дмитрий, почему власти выгодно, чтобы люди жили бедно?

– Руководство страны, видимо, прочитало работы социолога Сеймура Липсета. Он доказывал, что если подушевой ВВП в стране выше 12–13 тысяч долларов на человека в современных деньгах, то люди начинают интересоваться политической жизнью, начинают предъявлять какие-то требования. Экономика в стране достаточно развита, люди перестают жить в постоянном страхе потери заработка. И самое главное – они становятся гораздо менее зависимыми от власти. Нет страха увольнения. Даже если вы потеряете должность на госслужбе, вы сможете найти себе другую работу в частном секторе примерно на такие же деньги.

Справка

Экономист Дмитрий Прокофьев, автор telegram-канала «Деньги и песец». Фото из личного архива

– Речь идет о вопросе «кто победит – холодильник или телевизор»?

– Не совсем, но близко. Кстати, на эти же грабли наступил Советский Союз в конце 80-х. Ведь тогда начался значительный рост доходов людей. Предприятиям разрешили повышать зарплаты. Однако при регулируемых ценах вспыхнул дефицит, что крайне озлобило людей. Но тем не менее рост доходов был, люди почувствовали деньги в руках.

Начали разрешать частный бизнес, кооперативы, оказалось, что можно и без работы на государство как-то жить. Страха потери источников средств к существованию не было.

Отсюда и сотни тысяч людей на улицах на рубеже 1990-х. И важно понимать: если у вас начинают богатеть рядовые граждане, то власть вынуждена больше платить своим наемникам.

– Государство будет искусственно сдерживать рост ВВП на душу населения?

– Не абстрактное государство, а люди, принимающие решения, уже это делают. Пример – продовольственные контрсанкции в 2014-м году. Вместе с падением курса рубля они сыграли свою роль в росте цен на еду, и этот рост сожрал довольно большую часть семейных бюджетов.

Бедный человек – это не тот, у кого мало денег, а тот, кто большую часть доходов тратит на еду.

Он лишается возможности потреблять все остальное. В России на еду уходит от 30 до 50% семейного бюджета. Это очень много, так как 25% – это уже бедность. В развитых странах еда «съедает» процентов 10–15 от бюджета семьи.

– Каковы исторические предпосылки такой политики в России?

– Источником власти в России исторически является контроль над экспортной выручкой. Так пошло еще с варяжских князей. Я говорю о ситуации, когда у правителя есть ресурс, не зависящий от доходов людей и уровня их жизни, и который он может обращать в свою пользу. Он продает этот ресурс и получает живые деньги. А уже на них нанимает себе вооруженных наемников и прочее.

В развитых странах на еду уходит 10–15% семейного бюджета, в России – от 30 до 50%. Фото: Артем Геодакян / ТАСС / Forum

В Древней Руси главным экспортным товаром были рабы. И один из первых налогов, который начали тогда собирать, это как раз налог на выкуп из рабства. Точнее, откуп от рабства. Далее – опричнина Ивана Грозного. Она контролировала главные экспортные каналы тогдашней Московии – реки, ведущие к Белому морю. С точки зрения экономики это была экспортная монополия, принадлежавшая царю. Затем помещики стали правящим классом, потому что у них в руках был экспортный ресурс – зерно.

– Европейский путь развития – принципиально другой. Почему там власти все же заботились о благосостоянии людей?

– В Европе правитель никогда не был достаточно силен, чтобы иметь под рукой личный ресурс, равный половине бюджета страны. Слишком много у него было конкурентов.

– Проблема России в монополизации?

– Не совсем. Допустим, что весь бюджет страны – это десять пакетиков с сахаром. Фонд национального благосостояния – это пять пакетиков, или 50%. И пока они в руках правителя, его иные финансы не интересуют. Экономика может сократиться наполовину, приток денег уменьшится, в таком случае власть доложит несколько пакетиков. Но вдруг начался экономический рост и бюджет вырос до двадцати пакетиков. Что дальше?

Доля правителя сокращается относительно богатства народа. В абсолютных деньгах вы остаетесь при своем, но сильно теряете относительно вашего предыдущего состояния. Поэтому вы и не заинтересованы в росте. Вы теряете влияние.

– Но если экономика сократится, мне придется начать тратить свою долю…

– Нет, зачем? Достаточно того, что вы ее просто держите в руках. И все будут вас слушать, потому что поймут, что ни в каком другом месте денег не получат. Наоборот, когда вы контролируете такие колоссальные состояния, как наш фонд, вы заинтересованы в том, чтобы экономика сокращалась. Тогда все прибегут к вам.

– До какого предела может сокращаться экономика?

– Благосостояние людей уменьшается уже 10 лет подряд. А с 2014-го года этот процесс пошел очень быстро. И ничего. По внешним признакам люди совершенно лояльны. Они делают то, что нужно, они голосуют так, как нужно. А если бы у них были свободные деньги, то они, возможно, и возмущались бы. А так люди понимают, что их могут лишить того, что они сейчас имеют.

– А как же амбиции лидера?

– Амбиции лидера – это быть самым главным. А что делается в стране, совершенно не интересно. Важно благосостояние только правящих тысячи семей. У них все сказочно, они ничего не потеряли.

– Что делать с так называемым сырьевым проклятьем?

– Один из примеров – это Гана. Она экспортировала какао-бобы примерно так же, как Россия нефть. Но в Гане произошел полный демонтаж и последующая реконструкция существовавших правительственных институтов. Предыдущее руководство страны потеряло возможность принимать политические решения, и в итоге произошла полная пересборка системы управления.

Дмитрий Прокофьев сравнивает российскую экономику с экономиками сырьевых стран Африки. На снимке – работники Института исследования какао Ганы высаживают рассаду. Фото: Martin Parr / Magnum Photos / Forum

В Гане была довольно конфликтная ситуация, однако постепенная замена коррумпированной верхушки позволила полностью обновить систему и заставить всех более-менее играть по правилам. Гана не превратилась в богатую страну, но стала гораздо более предсказуемой. А это важно для потенциальных инвесторов. Снижаются риски, есть понимание механизмов, по которым принимаются решения.

Нобелевский лауреат Жан Тироль много работ посвятил политэкономии. Он объяснял, что авторитарные институты невозможно усовершенствовать, потому что у правящей бюрократии не будет мотивации к развитию. Она может потерять свои привилегии.

Как в Библии: «Вливать новое вино в старые мехи не получится, нужны новые мехи». При этом мы не можем говорить, что путь Ганы – универсальный. Многое зависит от специфики каждого конкретного общества, привычек и представлений людей о хорошем и плохом.

– Сырьевые страны – это всегда плохо?

– Есть множество примеров, как сырьевые государства строят очень успешную экономику. Например, Норвегия, Австралия, Канада. У них есть свои проблемы, но они с ними справляются путем достаточно сложной настройки государственных и общественных институтов.

– С какими странами можно сравнить происходящее в России?

– Это будет не самое приятное сравнение, но как вариант – африканские сырьевые страны: эксплуатация ресурсов, бешеное обогащение тех, кто к ним допущен, и стагнация для всех остальных.

– Почему Россия оказалась именно на таком уровне?

– Профессор университета Теннесси Андрэ Вейдеман делил все страны с авторитарным управлением экономикой на три категории в зависимости от того, как обогащается руководящая верхушка. И в одном случае может даже быть экономический рост, а в другом его никогда не будет.

Первая категория – это «собиратели дивидендов». В этой ситуации у правящей группировки есть доля во всех бизнесах страны, она фактически совладелец всех предприятий. При такой модели власть заинтересована в экономическом развитии. Как пример – Индонезия при Сухарто. Он накопил около 30 миллиардов долларов, получая долю буквально от каждой крупной сделки, которая проходила в стране. При этом Индонезия развивалась, так как это было в интересах правителя. С точки зрения морали есть вопросы, но как модель – вполне рабочая система.

Следующий вариант – это так называемое выжимание ренты. Кстати, не только сырьевой. При таком устройстве правитель сознательно манипулирует экономической политикой. Например, создает госкорпорацию и обеспечивает для нее привилегированные условия. В таком случае обогащаются конкретные лица. Они получают больше, чем если бы работали в условиях рынка.

В развитых экономиках люди меньше боятся потерять работу и, соответственно, меньше боятся властей. На снимке – официантка одного из лондонских кафе угощает лошадей полицейского патруля. Фото: Yui Mok / PA Images / Forum

Третье – ситуация, когда уже идет «война всех против всех». При такой модели правила устанавливаются в данный конкретный момент для каждой сделки и могут меняться произвольно в зависимости от компетенции какого-нибудь начальника.

В каждой экономической области появляется маленький диктатор. И проблемы у него могут возникнуть только тогда, когда он зайдет на территорию другого такого же маленького диктатора.

Даже не то, что он «возьмет не по чину». Он своими действиями создаст угрозу бизнесу кого-то вышестоящего, причем часто этого даже не понимая. То есть вы все время находитесь в ситуации риска.

– Своеобразная «русская рулетка»

– Да, ведь вы принимаете решения, но не знаете точно, кого и как они могут задеть. Не существует единых правил. В итоге вы закладываете риски в цены, вы себя подстраховываете. Даже при отсутствии коррупции. Вы нанимаете адвокатов, специалистов, которые потом будут объяснять, что вы все сделали правильно, никому не хотели ничего плохого. Это издержки. Все административные решения очень замедляются, моментально начинается вспышка бюрократии. Представьте, что вы водитель. И вы оказываетесь на обледеневшей дороге ночью и не знаете правил, по которым едут остальные. Логично, что вы либо постараетесь максимально защитить свою машину, либо будете ехать очень медленно, постоянно останавливаться, чтобы оценить ситуацию. Ни о каком экономическом росте в такой ситуации и речи быть не может.

Ирина Ананина для Vot Tak TV