Вакцина не спасет от заражения, но облегчит болезнь. Молекулярный биолог — об исследованиях вируса, который сломал планету

Как на самом деле люди заражаются коронавирусом? Мутирует ли он? Почему вакцина не спасет от заражения и как она на самом деле будет работать? Молекулярный биолог, научный журналист и автор книги “Вирус, который сломал планету” Ирина Якутенко рассказала Vot Tak TV о последних данных ученых о COVID-19, а также о будущих угрозах человечеству.

— Уже девять месяцев ученые изучают коронавирус. Что мы до сих пор не можем о нем понять?

— Главное, чего мы не знаем – это почему у некоторых заболевших развивается та неприятная тяжелая стадия, которая часто кончается плачевно. Это самый важный вопрос, который нам надо прояснить. Без него мы не можем разработать эффективное лечение. То есть можем, только угадывая и подбирая какие-то препараты, но не наверняка. То, что мы делаем, похоже на тычки вслепую. Было бы гораздо лучше, если бы мы разобрались, в чем причина этой тяжелой стадии, тогда бы мы действовали гораздо эффективнее.

— Тяжелая стадия – эта вот та самая легочная недостаточность?

— Это тот самый цитокиновый шторм, о котором все слышали, наверное. При нем начинается выделение молекул, которые убивают организм, по сути организм убивает сам себя. Почему это возникает при коронавирусе, мы не знаем. Это существенная проблема, это главная загадка, которая сейчас есть. Мы также не понимаем, насколько стойкий у нас иммунитет к респираторным заболеваниям, с чем он связан, как определять стойкий он или не стойкий.

Мы вообще мало чего знаем про иммунитет и про то, как он работает.

Мы до конца не понимаем, как работает наш клеточный иммунитет. Мы не придавали значения локальному иммунитету, мы знали, что он есть, но сильно не разбирались. Теперь мы сталкиваемся с последствиями этого незнания, то есть мы не можем ничего предсказать. Например, мы не можем сказать, возможно ли повторное заражение. Это второй момент, который мы не знаем про коронавирус.

— Почему мы не знаем базовые вещи про иммунитет, который можно было изучать до коронавируса?

— Все исследования, связанные с инфекционными заболеваниями в мире, финансировались очень плохо. В итоге мы и пропустили коронавирусы SARS и MERS, этот коронавирус, потом еще что-то пропустим, если что-то не изменим.

У нас нет сомнений, что наш COVID-19 – это не последний сюрприз от природы, который мы можем получить. Если так все и продолжится, то получим новые.

— Почему эти исследования не финансировали, просто нельзя заработать на этом?

— Конечно. Финансировались главным образом исследования, которые обещают быструю практическую пользу. Сейчас гораздо выгоднее финансировать создание новых таблеток от давления, от сердечно-сосудистых заболеваний, которые люди пьют десятилетиями. Там другие деньги на кону. Здорово, что сердечники живут дольше, но надо и на остальные вещи обратить внимание. Например, по той же причине плохо финансируются исследования по поиску и разработке новых антибиотиков. Их человек принимает одну неделю, может две, всего несколько раз в жизни. Это невыгодно, а это нам еще аукнется. Сейчас антибиотики прописывают в России всем от коронавируса, если потом формируется резистентность, то нам всем придется несладко. Нам с ней нечем будет бороться.

— Что вы имеете в виду?

— Бесконтрольное использование антибиотиков поспособствует выведению новых штаммов, которые будут невосприимчивы к нашим антибиотикам. Лечить их будет нечем, новых антибиотиков у нас нет. Это проблема будет гораздо серьезнее ковида.

— Вы видите сейчас какие-то изменения? В связи с коронавирусом изменили направления исследований?

— С антибиотиками очень сложно решить вопрос. Остались малодоступные источники антибиотиков. Если даже сейчас все обратят на них внимание, то должны пройти годы, чтобы был какой-то прогресс. А вот с исследованием вирусных заболеваний сейчас будет всплеск. В Америке была совместная с Китаем программа, которая занималась изучением заболеваний, передающихся нам от животных, в том числе от летучих мышей. Эту программу за несколько месяцев до начала пандемии закрыли. Решили, что это бесперспективно. Через несколько месяцев эпидемии ей вернули финансирование, но это просто показательный пример. Хотя в теории именно эта программа могла предотвратить все то, что сейчас происходит.

— Банальный вопрос: сейчас у нас вторая волна или еще первая? Связано ли это с тем, что школьники и студенты пошли снова учиться?

— Вторая это волна или первая – вопрос терминологический. В Европе – точно вторая. Там летом существенно снизилась заболеваемость, а теперь снова значительно выросла. В России уровень заражения не так сильно падал даже по официальным цифрам, которые вызывают вопросы, поэтому говорить, что первая волна закончилась неправильно. С другой стороны, сейчас снова резко растет количество заражений, поэтому, да, можно называть происходящее второй волной.

Что касается школ. Вероятно, со школами это связано, но не на 100%. Я недавно смотрела данные, за 2–3 месяца мы не увидели значительных вспышек в школах. Мы увидели, что они есть, но нет такого, чтобы целые классы полегли с коронавирусом. Скорее всего, это связано с тем, что в школах приняты нормальные меры безопасности. Там носят маски, ограничивают круг общения. Во многих школах и университетах повально тестируют студентов, быстро выявляют носителей и изолируют. Это один момент. Второй связан с тем, что дети часто очень легко и бессимптомно переносят коронавирус, поэтому мы не видим всплесков в школах, но взрослые заражаются. В целом школы дают вклад, но не такой существенный. Слишком мы их боялись и хорошо подготовились.

— Откуда тогда пошел рост заражения коронавирусом?

— Все факторы сложились: те же школы, люди вернулись на работу после лета, рестораны открыли – это рассадники коронавируса, концерты разрешили. Вторая волна пошла потому, что все расслабились летом и не подготовились к ней, главное – не наладили массовые системы тестирования. К любым мерам стали относится халатно, в России этот фактор точно сыграл свою роль, никакие меры вообще не соблюдаются. Мы очень боялись школ и обеспечили там безопасность, а вот ресторанов мы не очень почему-то боялись. Теперь мы видим, что рестораны дают большой вклад.

— Есть ли понимание, что будет дальше? Мы все должны переболеть?

— Это очень странное заблуждение. В истории человечества есть ноль примеров, когда вирус исчез из-за того, что переболела вся популяция. Исключениями стали случаи искусственной наработки коллективного иммунитета, то есть вакцинации. А вот просто так сами мы ни одного заболевания не истребляли. Корь, оспа, коклюш, паротит – все эти очень заразные болезни оставались с человечеством столетия и тысячелетия, несмотря на то что очень многие ими переболели. До массовой вакцинации это не прекращалось. Поэтому идея о том, что все переболеют и все прекратится – в корне неверная, таких примеров в истории нет.

Единственная наша надежда на победу над коронавирусом – это вакцина.

— Тогда про вакцину. Вы бы пошли делать российскую прививку?

— Я бы пошла, если бы была в России, но мне все равно нельзя как кормящей матери. Вопросов, конечно, к ней много. Процедуры не были соблюдены, непонятно, возникнут ли долгосрочные осложнения после этой вакцины. Это станет ясно после того, как закончится вот эта творчески проведенная третья фаза, которая в России почему-то называется пострегистрационными испытаниями. Мы надеемся, что это нормальная вакцина. Но если вы хотите быть on the safe side (обезопасить себя. – Примеч. ред.), то лучше дождитесь завершения этой стадии, посмотрите, нет ли у российской вакцины или у западных аналогов каких-то побочных действий. Это станет понятно очень скоро. Сразу несколько компаний завершат последние фазы испытаний.

Если все будет хорошо, то лучше привиться, чем переболеть.

— Понятно, когда начнется массовая вакцинация?

— Сначала надо убедиться, что все вакцины реально работают и безопасны. Все так ждут массовой вакцинации, но может случиться, что придется начинать все заново и нынешние препараты не сработают. Если же все будет хорошо, не появится ужасных побочных эффектов, а вакцина будет работать, то в начале 2021 года ее начнут давать группам риска.

Вакцина, скорее всего, не будет давать стерилизующего иммунитета, она будет просто предохранять от тяжелого течения заболевания, а не от заражения.

Первыми ее будут получать врачи, учителя. Дальше логичнее всего будет давать ее пожилым людям и тем, у кого есть хронические заболевания, диабетикам, людям с лишним весом, тем самым группам риска. Главное — им облегчить течение болезни. После этого можно будет переходить к массовой вакцинации. Все-таки для большинства коронавирус не опасен. Он реально опасен именно для групп риска, им логичнее первым давать вакцину.

— Почему вакцина только облегчит болезнь, а не предотвратит заражение?

— Это как раз к тому, о чем мы вначале говорили. Мы плоховато знаем, как работают наши иммунные механизмы в случае респираторных заболеваний. Они же попадают к нам через дыхательные пути, через слизистые рта, носа. Там есть местный иммунитет, мы совсем не понимаем, как там и что работает. Вакцины, которые мы все разрабатываем, вкалываются внутримышечно. Они дают очень общую защиту. Вакцина, которая тренировала бы местный иммунитет, должна быть в виде спрея, который попадал бы на эти слизистые. Но у нас почти нет опыта разработки таких вакцин, потому что, кроме гриппа, мы не делаем прививки от респираторных заболеваний. Да и от гриппа у нас не стерилизующая прививка, она лишь упрощает ход течения заболевания.

Люди, которые говорят: “Я привился и заразился”, они не понимают, что так и должно быть. Привился, заразился, но не умер, в реанимацию не попал, вакцина работает.

Но реально про местные вакцины мы не знаем ничего. И их за 18 месяцев не сделать. Тут нужны очень долгие разработки. А вот такая общая вакцина полного иммунитета не даст, потому что мы тренируем иммуноглобулины типа G, они действуют по всему организму. Это значит, что организм подцепит этот коронавирус, потому что он начнет размножаться на слизистой. Если бы у нас были тренированные иммуноглобулины типа А, они бы его на подходе нейтрализовали, мы бы дальше не заразились. Но с нашей вакциной он будет размножаться, а вот потом подключатся иммуноглобулины типа G, натренированные вакциной, и уничтожат вирус. Так что болезнь может протекать просто бессимптомно или в легкой форме. Но заражаться вакцинированные, скорее всего, смогут. Точно все сможем сказать, когда закончатся все испытания.

— Про российскую вакцину мы слышали, их уже минимум две. А в остальном мире как обстоят дела?

— В Китае очень бодро идут дела, в США, в Европе несколько производителей готовятся закончить все испытания. В Германии обещают все сделать до конца года.

Российская вакцина идет вровень со всеми. Просто во всем мире не делают этот финт ушами и честно не регистрируют вакцину до окончания всех испытаний.

А так вакцин очень много будет, они появятся одновременно. В России наверняка все можно будет купить. В Европе государства будут решать, кто и как получит вакцину.

— Есть ли понятная модель, как происходит заражение коронавирусом? Можно ли нажать на кнопку в лифте, которую трогал человек с ковидом и заболеть? Или все это происходит несколько иначе?

— Наши знания меняются очень динамично. Сегодня нам кажется, что мы что-то хорошо знаем, но завтра может все измениться. Сегодняшняя концепция такая: вирус респираторный, передается с жидкостями из дыхательных путей.

Для заражения необходимо тесно, на расстоянии не менее 1,5 метра, пообщаться с носителем не менее 15 минут.

Не важно, 15 минут подряд или с паузами, этого времени будет достаточно. Для распространения вируса также желательно, чтобы человек находился в активной фазе развития заболевания. Максимально заразен он за несколько дней до появления симптомов, ну и потом еще недолго. Это пик заразности. Но вот до симптомов – это самое опасное: человек прекрасно себя чувствует и общается со всеми. 15 минут тесного контакта с таким человеком будет считаться достаточным для заражения. Человек за это время получит достаточное количество этих капелек с вирусом, чтобы он стал размножаться внутри него. Если попало совсем немного частиц, то заражение, скорее всего, не начнется. Если мимо вас просто прошел носитель, то, вероятно, ничего не будет. Нужно определенное количество вирусных частиц, которые попадают на слизистые.

— А про поручни, лифты, дверные ручки?

Если не облизывать поручень, на который чихнул зараженный, то тоже вряд ли что-то будет. Ну это тоже при условии, что вы моете руки перед едой, после улицы и так далее. Обычной гигиены достаточно, чтобы не заразиться. Маниакально мыть продукты из магазина не надо. А вот руки надо. Опаснее всего общаться с человеком, а не касаться чего-либо. Ланч с коллегой гораздо опаснее прикосновений к условной ручке двери. Во время ланча с коллегой летит очень много капелек со слюной.

— Последние вопросы: коронавирус мутирует? Врачи говорят про разные штаммы, они серьезно отличаются?

— Мы видим, что коронавирус мутирует, но мутирует очень медленно. Физиологических изменений в разных штаммах мы не видим. Все виды коронавируса влияют на людей одинаково. Есть истории про норок в Дании, что он якобы в них серьезно мутировал, но мы не видели научных публикаций по этому проводу, надо подождать. В животных вирус может измениться и стать очень опасным для нас. Например, вакцина перестанет от него спасать. Но пока все штаммы равнозначны.

Арсений Веснин / Vot Tak TV

Подписывайтесь на наш канал в Telegram